С моей точки зрения, Визенталь принял верное решение, удержавшись от прощения, которое у него просили, поскольку в противном случае просящий получил бы то, что богослов Дитрих Бонхеффер называет «дешевой милостью». Остается открытым для обсуждения вопрос, мог ли Визенталь сказать или сделать что-либо, чтобы подарить умирающему ощущение в какой-то степени личного прощения, но то обстоятельство, что эсэсовец видел в Визентале «символ общины», а не отдельно взятого человека, значительно усложнило дело. Однако, если бы Визенталь разделил прощение и примирение, возможно, он смог бы найти способ дать человеку почувствовать, что он в какой-то степени прощен; одновременно давая ясно понять, что, в силу обстоятельств, невозможно достичь примирения с евреями-жертвами в целом.

Примирение и прощение не всегда должны быть связаны. Можно подарить одно, не давая другого. Такова действительность человеческих отношений. Если бы Визенталь пошел по последнему пути, а не по тому, который он выбрал сам, он, возможно, снял бы с себя бремя неуверенности, которое так и оставалось с ним до конца этой истории. Он бы тогда сказал «да» чувству общечеловеческого родства, несмотря на чудовищные преступления того солдата, о которых он, кажется, хорошо знал, потому что защищал себя от преждевременного чувства примирения с солдатом.

Другой, центральный вопрос в связи с Визенталем касается его репутации par excellence (непревзойденного) «охотника» на бывших нацистских преступников. Он подводит нас к центральному вопросу дискуссий и споров современности: борьбы двух точек зрения на способ реагирования на широкомасштабные ущемления человеческого достоинства, не важно, идет ли речь о тотальном геноциде или нет. Они представлены, с одной стороны, теми, кто поддерживает Международный Уголовный Суд (ICC, International Criminal Court), а, с другой стороны, сторонниками точки зрения Комиссии Истины и примирения в ЮАР. Визенталь, понятно, представлял первую точку зрения. Я полагаю, что моя позиция где-то посередине. Я поддержал учреждение Международного Уголовного Суда, поскольку уверен, что нацистские преступники должны предстать перед судом и заслуживают сурового наказания, если от них зависели ключевые решения. Без этого невозможно нравственное очищение общества. Я думаю, Визенталь ясно и правильно понимал это, со всей непреклонностью продолжая поиск тех, кто был вдохновителем Шоа. Как представитель католического мировоззрения, в котором смертная казнь практически исключена из правил допустимого наказания, я не стал бы поддерживать смертные приговоры. В отношении же тех, кто сыграл меньшую роль, я склоняюсь к методам, используемым в работе Истины и примирения в ЮАР. Но по этому вопросу нам нужно продолжать обсуждение.

Моя коллега Кэролин Маносевич на своем пути в поисках исцеления после Шоа во многом шла тем же путем, что и Кленицки с Визенталем. Ее реакция сегодня не совсем такая же, как у них, но такова природа этого размышления. Оно дает разные ответы на один и тот же вопрос. Насколько я понимаю ее сегодняшний взгляд на мир, исцеление пришло к ней благодаря личному общению с другими, особенно с теми другими, среди которых традиционно много преступников, т. е. представителями христианства, которые решительно отвергли исторический антисемитизм церкви, послуживший рассадником успеха нацизма, и выразили решимость не допустить, чтобы она когда-либо пошла по этому пути снова. Возможно, у нее не получилось удовлетворяющего полностью теологического учения о прощении/примирении. У меня тоже. Но она достигла определенной меры исцеления благодаря этому опыту. У меня есть похожий опыт не только в отношении Шоа, но и в отношении социальных и межрелигиозных конфликтов в целом. Подобное исцеление личности и примирение способствует преодолению конфликта и агрессии в отношениях между людьми, даже если остаются некоторые противоречия на уровне теоретической теологии. Так мы можем жить вместе в общечеловеческой солидарности, пока мы продолжаем скорбеть, размышлять и вести диалог.

Примечание

1. Simon Wiesenthal, The Sunfloer: On the Possibilities and Limits of Forgivenss, with a symposium ed. Harry James Cargas and Bonny V. Fetterman (New York; Schocken, 1997).

 Gunther Jikeli

В настоящее время формы и источники антисемитизма различны. В последние годы антисемитизм часто выражается в мифических теориях о заговорах, а также во враждебности по отношению к государству Израиль. Многие из форм и источников враждебности находятся в зависимости от национального или культурного контекста. И все же недоброжелательность к евреям распространена среди многих групп людей, и характерна для социального большинства. Все большее число аналитиков согласны с утверждением, что проявления антисемитизма в странах Европы — характерная черта трех различных групп. Во-первых, национального меньшинства, состоящего из выходцев из арабо-мусульманской культурной традиции; во-вторых, неонацистских и фашистских группировок; и, в-третьих, так называемых «полемизирующих классов», прежде всего — прослойки либерально-левой политически грамотной интеллигенции и сотрудников СМИ. [1] Сегодня уже разработаны стратегии для борьбы с ультраправым антисемитизмом. Но пока нет стратегий для сопротивления антисемитизму «полемизирующих классов», антисемитизму левых и выходцев из мусульманской культуры.

Кройцбергская инициативная группа по борьбе с антисемитизмом, основанная в 2003 году — это результат приверженности своим убеждениям небольшого коллектива соцработников, городских жителей, учащихся, политических деятелей, ученых и педагогов — как иммигрантов, так и немцев — в Кройцберге, одном из районов Берлина. Они заметили усиление антисемитизма и в мировых масштабах, и в их конкретном районе города и приняли решение не мириться с этим. Члены этого коллектива разработали стратегии для локального преодоления антисемитизма и сосредоточили свои усилия, прежде всего, на просвещении. Для создания местного центра проектов по преодолению антисемитизма были необходимы, во-первых, понимание современных форм антисемитизма и, во-вторых, финансирование работы центра. Было решено работать в сотрудничестве с другими НПО, например, с Фондом Антонин Амадеу в Берлине. Кройцбергская инициативная группа не является еврейской организацией. Ее основатели убеждены, что антисемитизм — это угроза как для евреев, так и для развития свободы личности, свободы и демократии в принципе. В связи с этим они видят в антисемитизме серьезную угрозу гражданскому обществу.

Формы, которые принимает антисемитизм в Кройцберге, характерны для многих европейских городов. Все более очевидной для сотрудников Инициативы стала необходимость в международном обмене знаниями и в продолжении изучения актуальных вопросов. Поэтому сотрудники Инициативы недавно основали Международный образовательно-исследовательский институт антисемитизма. [2]

Я постараюсь в этой статье дать описание подходов к проблеме и опыту работы Инициативы в надежде на то, что что-то из этого окажется полезным для других, а также послужит стимулом для их деятельности.

АНТИСЕМИТИЗМ В БЕРЛИНЕ-КРОЙЦБЕРГЕ

В Кройцберге проживает большое количество людей, выходцев из мусульманской культурной среды, в основном — это иммигранты, их дети и внуки, родом, прежде всего, из Турции, но есть также иммигранты из Боснии и ряда арабских стран.[3] Во многих районных школах ученики из семей иммигрантов составляют подавляющее большинство. В районе многие живут на государственные пособия. Уровень безработицы очень высок, в особенности среди .молодежи. В то же время район привлекает толпы людей своими пивными, кафе, картинными галереями и художниками. В районе существует много маленьких НПО, ассоциаций и частных лиц, которые утверждают, что разделяют политические убеждения левых.