"На прощание он благословил ее и напутствовал словами, которые навеки остались ей памятны и дороги как мнение просвещенного иерея православной церкви об исключительном ее даре. Он сказал: "Нет силы не от Бога! Смущаться его вам нечего, если вы не злоупотребляете особым даром, данным вам… Мало ли неизведанных сил в природе? Всех их далеко не дано знать человеку; но узнавать их ему не воспрещено, как не воспрещено и пользоваться ими. Он преодолеет и, со временем, может употребить их на пользу всего человечества… Бог да благословит вас на все хорошее и доброе" ".

В Тифлисе сестры поселились в доме деда А.М. Фадеева. В августе 1860 года ушла из жизни их любимая и обожаемая бабушка Елена Павловна. Однако дом Фадеевых сохранил гостеприимность и хлебосольство и после ее кончины; гостям всегда были рады. В их доме почти ежедневно собиралось высшее тифлисское общество, которое почти поголовно увлекалось спиритическими сеансами… Частый гость Фадеевых П.С. Николаев вспоминал о тех вечерах: "…начиналась оживленная беседа: то разбиралась современная литература или современные вопросы русской жизни, то слушался рассказ какого-нибудь путешественника или только что возвратившегося с боевого поля загорелого офицера; иногда являлся старик испанец-масон, Квартано, с рассказами о Наполеоновских войнах, или Радда-Бай (Елена Петровна Блаватская, внучка А.М. Фадеева) вызывала из прошлого бурные эпизоды своей жизни в Америке; порою разговор принимал мистическое направление, и Радда-Бай вызывала духов. Догоревшие свечи чуть мерцали, фигуры на гобеленах как бы шевелились, невольно становилось жутко, а восток начинал уже бледнеть на черном фоне южной ночи".

В 1862 году сестра Вера вышла второй раз замуж — за Владимира Ивановича Желиховского, директора Тифлисской гимназии. Елена Петровна восстановила отношения с Н.В. Блаватским, некоторое время прожив с ним, как и после замужества, под одной крышей. Она предприняла ряд попыток заняться различными доходными проектами, чтобы обеспечивать себе жизнь, и как вспоминала Вера, это у нее получалось. Так, одно время, у нее была мастерская по изготовлению искусственных цветов, и дела шли неплохо. Затем она занялась торговлей за границу древесины и орехового наплыва, для чего на некоторое время переселилась в Мингрелию. Выезжала также в Зугдиди и Кутаиси. Также было ее освоено дешевое производство чернил, перепроданное впоследствии.

Но все же основным в ее жизни оставались духовные практики. На окружающих ее недюжинные способности производили неизгладимое впечатление еще в Пскове и Петербурге. Но в Грузии эти экстрасенсорные способности определенно усилились, и с разных концов провинции люди обращались к ней за помощью, просили ее советов или лечения. Постепенно она смогла отказаться от общения с миром духов посредством стуков, звонов и помогала людям уже более понятным способом — устно либо письмами.

Позднее А.П. Синнетту она так поясняла свою технику: "Это всегда делалось при полном сознании, просто наблюдая, как мысли человека исходят из головы в виде спиральных колец светящегося дыма, а иногда вырываются в виде струй, которые можно принять за некое светящееся вещество… (из которого) вокруг его головы складываются отчетливые картины и образы. Часто такие мысли и ответы на них отпечатывались в ее мозгу, в виде слов и предложений, точно так, как это происходит с собственными мыслями. Но, насколько мы понимаем, видения первого рода всегда более достоверны, поскольку они не зависят и отделены от собственных ее впечатлений и относятся к чистому ясновидению, а не к "передаче мыслей", к которой всегда могут примешиваться собственные, более яркие умственные впечатления".

Там же, в Мингрелии, Елену Петровну настигла странная болезнь, причины которой были неясны ни докторам, ни ей самой. Она страшно исхудала, и так же, как в Пскове, врачи всерьез опасались за ее жизнь. Помочь, правда, были не в состоянии, и едва живую ее отправили в Кутаиси, где, словно при горячке, у нее начались галлюцинации, а затем в Тифлис.

Вера писала: "Она никогда ни с кем не говорила на эту тему (о своей болезни). Но как только она вернулась к жизни и выздоровела, она покинула Кавказ… Хотя еще до отъезда… природа ее способностей, по всей видимости, совершенно изменилась.

… На протяжении пяти лет мы наблюдали за постепенной трансформацией психических сил Елены. В Пскове и Ругодеве часто случалось так, что она не могла не только контролировать, но даже прекратить их проявление. Затем стало казаться, что с каждым днем она овладевает ими все увереннее, но только после необычной и продолжительной болезни в Тифлисе она, похоже, целиком подчинила их своей воле".

После жизни в России последовал период почти трех летнего путешествия по Европе. Точный маршрут установить не представляется возможным и поныне, но в ее путевых заметках того периода указаны и Иерусалим, и страны Малой Азии, и Персия, и Сирия, и Ливан, и, вероятно, и Египет, и Греция. В 1867 году на непродолжительное время вернулась в Россию, где узнала о кончине родственников: Андрея Михайловича Фадеева, ее деда, и Юлия Федоровича Витте, мужа ее тети Екатерины Андреевны, и о переезде родственников Е.П. Блаватской, семей Витте и Фадеевых, в Одессу.

В том же году, следую указаниям Учителя, ей довелось оказаться в рядах добровольцев армии освободителя Италии от австрийского владычества Джузеппе Гарибальди. Она участвовала в битве при Ментане 3 ноября 1867 года, где получила тяжелые ранения. Когда с поля боя выносили раненых и убитых, ее поначалу посчитали убитой, на теле ее было пять ранений. Елена Петровна впоследствии рассказала о тех трагических событиях Г.С. Олькотту. Он вспоминает: "В подтверждение своего рассказа, она показала мне следы двух переломов на левой руке от ударов сабли, позволила прикоснуться к правому плечу, где ощущалась застрявшая в мышце мушкетная пуля, как и другая в ноге". Потребовался период лечения и восстановления после ранений. Далее через Флоренцию, северную Италию, снова прибыла на Балканы, где ей следовало ожидать дальнейших указаний Учителя. После получения долгожданных распоряжений она направилась в Константинополь, а затем в Индию.

Как и предсказывал Учитель во время первой встречи в 1851 году в Лондоне, Елене Петровне предстояло провести в тибетских Ашрамах гималайского Братства адептов тайного знания три года интенсивного обучения (1868–1871).

Махатма М. живописно описал те места в Тибете, где располагался Ашрам Братства и где проходило обучение Елены Петровны: "В одном месте, о котором не принято упоминать в разговорах с посторонними, есть ущелье, через которое перекинут непрочный мостик, сплетенный из трав, а под ним стремительно несется яростный поток. И храбрейший из членов ваших альпинистских клубов едва ли рискнет пройти по мостику, ибо он свисает подобно паутине; кажется, что он необыкновенно хрупок и не выдержит вес человека. Но это не так, и перед тем, кто отважится на подобное испытание и успешно его преодолеет, — когда захочет, ибо как раз на это ему должно хватить смелости, — открывается исключительной красоты пейзаж: вход в одно из наших потайных мест и к одному из наших людей, и ни о том, ни о другом нет упоминаний в записях и беглых зарисовках европейских географов. На расстоянии броска камнем от старого ламаистского монастыря стоит древняя башня, в которой созревали целые поколения Бодхисаттв".

В одном из ее поздних писем уточняется очень приблизительное местонахождение Ашрама: "Сейчас Махатма М. живет большей частью вместе с Махатмой Кут Хуми, у которого есть дом на пути к горам Каракорум за Ладакхом, находящимся в Малом Тибете и относящимся в настоящее время к Кашмиру. Это большое деревянное строение, похожее на пагоду в китайском стиле, между озером и красивой горой".