В сборнике на «Ранних поездах» он говорит о едущих с семичасовым поездом, «превозмогая обожанье»[399]. Широта охвата объятий и есть то, что проникает во время и пространство. «Неистовство» соловьев летней ночью не перекликается ли со стремленьем сердца? Отсюда же исходит решение, звучащее так желанно:
«Не потрясенья и перевороты Для новой жизни очищают путь, А откровенья, бури и щедроты Души воспламененной чьей-нибудь» [400]. Взаимосвязь человека, природы, предмета непосредственна и своеобразна. Упомяну характерные черточки: у деревьев есть зрение, они наблюдают происходящее у людей: «В тумане им меня не видно»[401]. Перед несеньем плащаницы две березки расступаются, чтобы дать дорогу шествию[402]. На протяжении десятилетий в стихах активно действует чердак. Он декламирует, он хранит сны мечтателей. Прошла сквозь жизнь студенческая привязанность к мансарде. Природа занимает у людей вещи их обстановки: «Осень. Древний уголок Старых книг, одежд, оружья, Где сокровищ каталог Перелистывает стужа» [403]. Осень — старьевщица, антикварный музей. Художник сопоставляет с метелью мятущуюся толпу человеческую. В стихотворении «Вакханалия»[404] толпа жаждущих ломится на «Марию Стюарт» с Ермоловой [405], кружит, как вьюга во вьюге. Б. П. особенно удается описанье пирушек и кутежей. Блестящ и элегантен его натюрморт пиршественного стола: «По соседству в столовой Зелень, горы икры, В сервировке лиловой Семга, сельди, сыры, И хрустенье салфеток, И приправ острота, И вино всех расцветок, И всех водок сорта». От его наблюдательности не ускользнула деталь: «Мехом вверх, наизнанку Свален ворох одежд». «Три корзины сирени. Ледяной цикламен». Преувеличенное «я» символистов было свергнуто массовостью революционного напора. В центре поэзии находились личные переживанья автора, его настроения. Андрей Белый остро почувствовал несвоевременное несоответствие «я» и «мы», он предлагал почти изъять первое лицо из текста, заменяя его глаголом неопределенной формы. «Я» Пастернака храбро, деловито, беспретенциозно. «Я придумаю кличку иную» [406]. «Я льнул когда-то к беднякам» [407]. «Я тоже, как на скверном снимке, Совсем неотличим ему» [408]. Перелистываешь страницы его сборника и «я» находишь наскоро. Часто оно произносится более чем без прикрас: «Я, наверно, неправ, я ошибся» [409]. «Я чинил карандаш И шутил с ним неуклюже» [410]. Он чуть не говорит о себе: «Растрепа». Чуть ли не Иванушка-дурачок проглядывает за изгородью, который легко превратится в Ивана-царевича, побеждающего дракона. Если говорить о форме стихов Б. П., придется сказать, что она однообразна, т. е. внешне однообразна, — преимущественно четверостишия с перекрестной рифмой. Самая простая и самая используемая-строфика. Ставить ли это в минус, в упрек. Думаю, нет. Его четверостишия так насыщены, рифма обновляюще-неожиданна, сообщения так буйны, что тут уже не требуется виртуозной ловкости в расстановке строк. Стихи вырываются, как комья, выбрасываемые стремниной. Если при обзоре творчества, даже таком относительном, полагается говорить о недостатках, то они есть. Есть досадности, которые действительно портят поэтичность целого. Сюда относятся: неясность мысли, сшиб основной темы, неточный (лохматый) образ, вульгарноватость выражений, длинноты, расплывчивость. Несвежо, нарочито звучат, к сожалению, евангельские темы. Наивный шаблон: «И великой артистке Шлет горячий привет». Плоскостно, как надпись на фотокарточке: «На добрую память». Много случаев стыка («К кровати»)[411]. Неточный образ: «Стог принимает на закате Вид постоялого двора» [412]. Или еще: «Не плачь, не морщь опухших губ, Не собирай их в складки. Разбередишь присохший струп Весенней лихорадки» [413]. Вызывает иронию нянькина-мамкина забота о прыще девушки, которую он бросает. Можно, во всяком случае, говорить о художественной недодержке, недоработке стихов Б. П. Недостатки имеют своё психологическое оправдание: автор спешил, он бежал, на него обрушивался шквал впечатлений. Досада все же остается. Марина Цветаева и Есенин кричали от боли, это было стержнем их поэзии. У М. Цветаевой тяжелое, дымное душевное пламя «хлыста и изувера», рискованное увлеченье жить — «всё наоборот», бурная эротика, настоенная на несовпадениях. У Есенина и «Русь уходящая»[414], и «Русь советская»[415], и «Москва кабацкая»[416], и «Задрав штаны, бежать за комсомолом». В сущности, одно и то же — великая душевная неустроенность. «Стыдно мне, что я в Бога верил. Горько мне, что не верю теперь» [417]. Не за что держаться. Бесшабашная удаль, любовь к родине, но оторванная от жизни.
М. Цветаева заигралась на теме нечистой силы. Таков ее «Молодец»[418], «Крысолов»[419], Маринка-морока — ее героиня [420]. «Царь Давид»[421] — сюсюкающее сладострастие. Всё это могло быть интересно, как опыт, дерзание, но в наше время, время ополчения темных сил, распространившихся по всему земному шару, кокетство с дьявольщиной дважды порочно. Человеческий гений направлен на производство средств массового истребленья. Женщина, как хранительница границ, обесценена, моральные ценности существуют, как попутные рекламы, слова выветрились, правда играет смешную роль дрожащего овечьего хвостика, подвиг легко вменяется в преступленье, преступленье не встречает сопротивленья, от памяти отказываются. Правда, времена молодости М. Цветаевой совпали с общим декадентским теченьем, когда был в ходу спиритизм, оккультизм, когда Сологуб увлекался новыми чарами [422], а Бальмонт заявлял: вернуться Пастернак Б. Л. На ранних поездах. Стихотворение из цикла «Переделкино» (1941). — Впервые опубл.: Красная новь. 1941. № 9—10, с. 47. вернуться Пастернак Б. Л. После грозы. Стихотворение из сборника «Когда разгуляется» (1956–1959). — Впервые опубл.: Литературная Грузия. 1966. № 2. вернуться Видимо, цитируются по памяти строки стихотворения: Пастернак Б. Л. Заморозки. Стихотворение из сборника «Когда разгуляется» (1956–1959). — Впервые опубл.: Литературная Грузия. 1958. № 4, с. 30. Пока оно из мглы не выйдет, Блеснув за прудом на лугу, Меня деревья плохо видят На отдаленном берегу. вернуться Пастернак Б. Л. На Страстной. Стихотворение из цикла «Стихи из романа» (1946–1953). — Впервые опубл.: Пастернак Б. Л. Доктор Живаго. Милан, 1958. Цитируемая (в пересказе) строфа стихотворения такова: И видят свет у царских врат, И черный плат, и свечек ряд, Заплаканные лица — И вдруг навстречу крестный ход Выходит с плащаницей, И две березы у ворот Должны посторониться. вернуться Пастернак Б. Л. Золотая осень. Стихотворение из сборника «Когда разгуляется» (1956–1959). — Впервые опубл.: Пастернак Б. Л. Стихотворения и поэмы. М., 1961. вернуться Пастернак Б. Л. Вакханалия. Стихотворение из сборника «Когда разгуляется» (1956–1959). — Впервые опубл.: Новый мир. 1965. № 1, с. 179; без названия. вернуться Ошибка в тексте. Стихотворение написано в связи с премьерой «Марии Стюарт» во МХАТе (1957). Перевод текста трагедии Ф. Шиллера был сделан Б. Л. Пастернаком. Роль Марии Стюарт в спектакле сыграла актриса Алла Константиновна Тарасова (1898–1973). Пастернак послал Тарасовой стихотворение «Вакханалия» вместе с письмом от 5 августа 1957 года, в котором писал: «Но теперь мне хочется вернуться к прерванным занятиям, и я не смогу сделать шага дальше, пока не уплачу дани своим последним впечатлениям на пороге между здоровьем и заболеванием. Такими пограничными впечатлениями на этом рубеже были: подготовка „Марии Стюарт“ в театре и две зимних именинных ночи в городе (я лето и зиму живу на даче) в конце февраля. Мне хотелось стянуть это разрозненное и многоразличное воедино и написать обо всем этом сразу в одной, охватывающей все эти темы компоновке. Я это задумал под знаком вакханалии в античном смысле, то есть в виде вольности и разгула того характера, который мог считаться священным и давал начало греческой трагедии, лирике и лучшей, доброй доле ее общей культуры. Тут где-то совсем рядом находится роль и действие банальности и цыганщины не только у Ап. Григорьева, Блока и Есенина, но и в мире Лермонтова, и которую знал в себе и всю жизнь в себе подавлял Лев Толстой. В чем-то в этом роде, то есть почти на грани „садовых“ или „каскадных“ мотивов зарождается дух и гений Чайковского, и тут же, сразу, с „открытой эстрады“ достигает высот и трагизма Шестой симфонии и „Пиковой дамы“. Я Вам эту вакханалию посылаю, так как одна ее часть, как Вы сами увидите, косвенно связана с Вами. Но, пожалуйста, не подходите с меркою прямой точности ни к изображению артистки, ни к пониманию образа самой Стюарт. В этом стихотворении нет ни отдельных утверждений, ни какого бы то ни было сходства с кем-нибудь, хоть артистка стихотворения это, конечно, Вы, но в той свободной трактовке, которой бы я ни к Вам лично, ни в обсуждении Вас себе не позволил. Если вещь в целом не понравится Вам, если Вы ее найдете неприличной, не сердитесь и простите меня, что я Вас вставил в такой контекст». (Пастернак Б. Л. Собрание соч.: В 5 т. Т. 5. М., 1992, с. 548–549). Мария Николаевна Ермолова (1853–1928) — актриса, сыграла заглавную роль в трагедии Ф. Шиллера «Мария Стюарт», поставленной на сцене Малого театра (1886). вернуться Пастернак Б. Л. Без названия. Стихотворение из сборника «Когда разгуляется» (1956–1959). — Впервые опубл.: Знамя. 1956. № 9. вернуться Пастернак Б. Л. Перемена. Стихотворение из сборника «Когда разгуляется» (1956–1959). — Впервые опубл.: Чукоккала. М., 1979. вернуться Пастернак Б. Л. Заморозки. Стихотворение из сборника «Когда разгуляется» (1956–1959). — Впервые опубл.: Литературная Грузия. 1958. № 4, с. 30. вернуться Пастернак Б. Л. После вьюги. Стихотворение из сборника «Когда разгуляется» (1956–1959). — Впервые опубл.: Пастернак Б. Л. Стихотворения и поэмы. М., 1961. вернуться Пастернак Б. Л. После перерыва. Стихотворение из сборника «Когда разгуляется» (1956–1959). — Впервые опубл.: Пастернак Б. Л. Стихотворения и поэмы. М., 1961. Цитируемые строки стихотворения без искажений таковы: А я чинил карандаши, Отшучиваясь неуклюже. вернуться Пастернак Б. Л. Июль. Стихотворение из сборника «Когда разгуляется» (1956–1959). — Впервые опубл.: Знамя. 1956. № 9, с. 76; под названием «Лето». вернуться Пастернак Б. Л. Стога. Стихотворение из сборника «Когда разгуляется» (1956–1959). — Впервые опубл.: Литературная Грузия. 1957. № 4, с. 77. вернуться Пастернак Б. Л. Объяснение. Стихотворение из цикла «Стихи из романа» (1946–1953). — Впервые опубд.: Пастернак Б. Л. Стихотворения и поэмы. (Библиотека поэта. Большая серия.). М.; Л., 1965, с. 430. вернуться Есенин С. А. Русь уходящая (1924). — Впервые опубл.: Заря Востока. 1924. 6 ноября. № 722. вернуться Есенин С. А. Русь советская (1924). — Впервые опубл.: Бакинский рабочий. 1924. 24 сентября. № 216. вернуться Есенин С. А. Москва кабацкая. Л., 1924. вернуться Есенин С. А. «Мне осталась одна забава…» (1923). — Впервые опубл.: Гостиница для путешествующих в прекрасном. 1924. № 1(3), с. 8. вернуться Цветаева М. И. Молодец. Поэма-сказка. — Впервые отд. изд.: (Прага, 1924). вернуться Цветаева М. И. Крысолов. Поэма. — Впервые по главам: Воля России. Прага, 1925, № 4–8, 12; 1926, № 1. вернуться Вероятно, О. А. Мочалова имела в виду героиню (прототип) поэмы Цветаевой М. И. Переулочки. Поэма-сказка. — Впервые опубл. в кн.: Цветаева М. И. Ремесло. Книга стихов. Берлин, 1923. Поэма написана по мотивам былины «Добрыня и Маринка». Героиня былины — Марина Игнатьевна — колдунья. Сжигая следы Добрыни, она пытается приворожить его, но в конечном итоге погибает от его руки. У Цветаевой герои безымянны. Герой пассивен. Героиня морочит, завораживает его земными и небесными соблазнами. Можно также предположить, что речь идет о героине поэмы Цветаевой «Молодец», написанной по мотивам сказки «Упырь», в которой девушка по имени Маруся, под давшись чарам вампира, принявшего облик доброго молодца, губит своих близких и себя. Здесь уместно вспомнить слова Цветаевой: «„Переулочки“ и „Молодец“ вот, досель, мое из меня любимое», а также: «Ведь я сама — Маруся» (Письмо М. И. Цветаевой Б. Л. Пастернаку от 22.05.1926. Цит. по кн.: Переписка Бориса Пастернака. М., 1990, с. 341). вернуться Ошибка в тексте. Правильно: Цветаева М. И. Царь-девица. Поэма-сказка. — Впервые опубл. отд. изд.: (М., 1922). вернуться Ошибка в тексте. Правильно: Сологуб Ф. Навьи чары. Роман. (1907). — Впервые опубл.: Шиповник. 1907, № 3; 1908, № 7; 1909, № 10. В настоящее время роман рассматривается как первая редакция трилогии Ф. Сологуба «Творимая легенда» (1913). |
