Ричард Плантагенет кивнул, как и прежде, погруженный в свои мысли.

— Разумеется, господин Флорис. Вы свободны, заботьтесь о своей даме. И если найдете ее, то передайте мою благодарность за сохранность этих писем — и обяжите ее молчать! Последнее касается и вас, никто не должен знать, что мой брат Иоанн… продажный пес! — Обычно излучающие приветливость глаза Ричарда метали молнии.

Флорис поклонился королю и его матери, но Ричард этого даже не заметил.

— Тогда мы увидим вас и даму утром, — сказала госпожа Алиенора.

Мириам пыталась думать о звездах. Она не могла видеть небо, но оно было там, за слуховым окном, в которое совсем недавно дождь барабанил так, словно Господь хотел все смыть с лица земли. Мириам была бы не против, но ливень прекратился. Сейчас ей нельзя было поддаться страху, она не должна была с отвращением думать о мужчине, который как раз, покряхтывая, забрался на нее. Если она не сумеет затеряться в мечтах о звездном небе, то умрет…

Рыцарь начал торопливо целовать ее, протолкнул язык между ее зубами, словно преодолевая стены вражеской крепости. Его член прижимался к ее бедру — но на ней все еще была рубашка, он не удосужился задрать ее. Рука мужчины нащупала край подола рубашки… Мириам надеялась, что он не разорвет ее, она с ужасом представила, как будет проходить утром в лохмотьях через публичный дом. Впрочем, все ведь знали, что здесь происходит. Она была проклята, очищение в микве ничего не дало… Из-за этого умер Соломон… Нет, не думать об этом, не плакать, не кричать… Звезды…

Девушка закрыла глаза, плотно сжала веки, чтобы хотя бы таким образом отгородиться от мужчины. Она попыталась представить небо над собой. Ее звезды…

Внезапно она услышала шаги на лестнице, торопливые, тяжелые шаги, а не медленные и осторожные. Это явно был не хозяин публичного дома и не одна из его девиц. Тот, кто поднимался сюда, был настроен решительно, и на нем были не легкие туфли, а тяжелые сапоги. Рыцарь забеспокоился. Он отстранился от Мириам и выпрямился.

Шаги замерли у двери.

— Немедленно отдайте ребенка! — крикнули оттуда.

Когда Рюдигер с обнаженным мечом взлетел по лестнице, Авраам подавил в себе желание последовать за ним. На узкой лестнице они будут только мешать друг другу — вступать здесь в бой вообще было глупостью! Лестница была шаткой, ненадежной. К тому же на ней было темно, наверху, возможно, было светлее, так что обороняющийся в любом случае оказывался в выигрыше.

Авраам начал лихорадочно размышлять. Сеновал! Если хозяин не хотел тратить лишние деньги, он покупал сено на целый год. Скорее всего, его доставляли сюда сразу же после покоса, что было самым дешевым вариантом. И его наверняка не затягивали по лестнице наверх! Обычно свежее сено поднимали прямо с повозки на сеновал, а значит, в крыше или стене должно быть отверстие.

Авраам выхватил меч и выбежал на улицу. Люк должен был быть заметным, публичный дом был узким, зажатым между двумя соседними зданиями. Авраам попытался разглядеть в темноте отверстие на фронтоне здания. К счастью, сильный ливень закончился так же внезапно, как и начался. Авраам заметил ворота, ведущие во двор, общий для соседних домов, и бросился туда. Он очутился в неухоженном, зловонном заднем дворике, где все же было достаточно места для повозки с сеном. И вверху, на задней стене публичного дома, он увидел слуховое окно, закрытое на железную задвижку. Она должна была открываться снаружи, ему только нужно было забраться наверх…

Юный еврей осмотрелся. Среди всевозможного мусора и нечистот расположились куры, некоторые устроились на ветхой лестнице, используя ее в качестве насеста. Авраам согнал с нее испуганных птиц. Пытаться взобраться наверх по этой штуковине означало испытывать Божье терпенье. Некоторые перекладины были поломаны, другие подгнили. Но у Авраама не было иного выхода. Он приставил всю в курином помете лестницу к стене дома и взобрался наверх.

Одемар из Штайнбаха громко расхохотался.

— Кому там что-то понадобилось от меня и моего подопечного? — задал он провокационный вопрос.

Он уже был на ногах, когда дверь распахнулась, но, разумеется, не успел облачиться в доспехи. На нем не было ничего, кроме рубахи и спущенных подштанников.

Рюдигер смотрел на него со злобной ухмылкой. После темной лестницы он не мог как следует все разглядеть — в комнате было темновато, но все же светлее, чем на лестнице. Но света небольшой свечи было достаточно, чтобы определить, что перед ним стоит не Роланд Орнемюнде.

— Вы ведь…

Меч Одемара лежал под рукой, на снопе сена. Рыцарь в мгновение ока схватил его и был готов к поединку.

Мириам отползла в самый дальний угол соломенной постели и нащупала Дитмара. Ребенок спал глубоким сном, что было не удивительно после такого количества высосанного им вина. Девушка прильнула к нему. Она не могла позволить себе впасть в привычное оцепенение, ей следовало быть готовой бежать. Но… вход загородили двое взбешенных мужчин, которые намеревались скрестить мечи.

— Одемар из Штайнбаха! — громко представился ее похититель. — С кем имею честь беседовать? Я вас уже видел когда-то, вы…

— Я Рюдигер из Фалькенберга, — кратко представился тот. — Настоящий дядя похищенного вами ребенка, несомненно, чтобы доставить его так называемому «родственнику» Роланду Орнемюнде. Нам не нужно сражаться, господин из Штайнбаха, у нас нет повода ссориться. Я предлагаю вам отправиться вместе со мной к владельцу крепости Фретеваль и попросить его рассудить нас.

Одемар раскатисто захохотал.

— Ну конечно, младший братец нашей госпожи Герлин! Вы шпионили за господином Роландом… Вы прикидывались послушным оруженосцем, молодой человек! А затем перебежали на другую сторону, когда дошло до дела. Гнусный предатель! Однако же посвященный в рыцари, или я говорю с оруженосцем?

Рюдигер гордо выпятил грудь.

— Господин Флорис де Трилльон посвятил меня в рыцари, — сообщил он. — И я не боюсь биться с вами. Не соизволите ли натянуть подштанники, господин Одемар? Иначе я могу поддаться искушению поранить ваши наиважнейшие части тела…

Одемар язвительно рассмеялся и не торопясь накинул тунику. Хотя в тунике и подштанниках он выглядел весьма странно, на силу его удара это не влияло. Уже первый удар Рюдигера он отбил с такой мощью, что юный рыцарь едва не скатился по лестнице.

Мириам закусила губу. Она мало что понимала в поединках на мечах, но даже ей было ясно, что у ее защитника не было никаких шансов на победу. Оставалось только надеяться, что он пришел не один…

Рюдигер мужественно отбивался, но уже второй удар Одемара свалил его с ног. Он отчаянно пытался удержаться на лестнице, но не сумел. Мириам услышала грохот и женские крики — наверное, шлюх, а может, и Герлин.

Одемар бросил взгляд вниз и повернулся к Мириам. Он направил на нее меч.

— Собирай вещи, бери ребенка — и за мной! — Похоже, рыцарь был намерен выбраться отсюда.

В этот момент распахнулось слуховое окно, и к свету свечи добавился тусклый лунный свет. Рыцарь и девушка замерли. Небо прояснилось после грозы, и Мириам увидела звезды. А также лицо Авраама из Кронаха, который проворно протискивался через окошко.

— Еще один герой!

Одемар уже пришел в себя. Рыцарь, смеясь, поднял меч, но и у Авраама было оружие, и не только меч. Он швырнул противнику в лицо целую пригоршню куриного помета, собранного с лестницы. Одемар яростно взвыл. Он вполсилы отбивал удары Авраама, а левой рукой пытался очистить глаза от едкого помета.

Однако на этот раз юный еврей также не отличался ловкостью. Раны причиняли ему боль при каждом движении, порез на боку начал кровоточить еще во время подъема. И все же ему удалось оттеснить Одемара к распахнутой двери. Теперь Авраам находился между Мириам и Дитмаром. У Мириам мелькнула мысль, что она может попробовать выбраться наружу через окно. Но пока она, как обычно, оцепенев и дрожа, следила за ходом поединка. Она несказанно обрадовалась, увидев Авраама: он был жив, раны у него были не смертельные! Но теперь она испытывала страх за него. Знать бы, сколько мужчин отправилось спасать ее!