— Авраам? — тихо произнесла она. — Авраам, ты ранен? — Все формальности были позабыты.

В соседней камере раздался шорох. Похоже, это был такой же каменный мешок, отделенный от ее камеры стеной. Даже если бы было светло, Герлин не смогла бы увидеть друга, но все же он услышал ее голос.

— Герлин… Герлин, у тебя есть вода? — Голос Авраама был едва слышен.

— В нише справа от входа, — сказала Герлин. — В глиняном кувшине.

Она слышала, как Авраама пытается дотянуться до ниши, и надеялась, что камеры действительно были одинаковыми. Вскоре раздалось приглушенное ругательство — похоже, ее друг схватил кувшин разбитыми пальцами. Потом она услышала, как он жадно глотает.

— Что с твоими руками, Авраам? — обеспокоено спросила Герлин. — Есть переломы?

— Да нет! — голос Авраама теперь звучал бодрее. — Только сильно болят, как и плечо, я не смог удержаться на ногах и грохнулся на каменный пол. От этого я точно не умру, не переживайте. Но я не готов поспорить, что доживу до момента, пока мои раны заживут!

Герлин вздохнула:

— Что они сделают с нами, Авраам? И что будет с Дитмаром… Соломоном?

— За него не надо переживать, — прошептал Авраам. — Нам нужно заботиться о живых, в первую очередь о себе самих, да и о Дитмаре и Мириам…

— Но что мы можем сделать? — в отчаянии воскликнула Герлин. — Тем более находясь здесь…

— Мы тут долго не пробудем. По крайней мере вы. Этот медальон, который был на вас… он их озадачил и привлек к вам внимание. Что это, Герлин? И чем он может нам помочь?

Герлин кратко рассказала Аврааму о подарке госпожи Алиеноры. Юный еврей присвистнул.

— Еще одна причина нас повесить, — заметил он. — Замаскированные под евреев шпионы Ричарда Плантагенета!

Герлин отрицательно помотала головой, хоть Авраам этого, разумеется, не мог увидеть.

— Зачем шпиону маскироваться под еврея? Я имею в виду…

Но до того, как она закончила свою мысль, в ее темницу пробился свет факела. На ступеньках появился городской страж и открыл камеру Герлин.

— За мной, на допрос, — кратко бросил он и грубо поднял молодую женщину на ноги, поскольку ей трудно было встать.

Она неохотно последовала за мужчиной наверх и прищурилась, привыкая к сумеречному свету служебной комнаты. Герлин обрадовалась, увидев, что Чарльз де Сент-Мену все еще здесь. Похоже, стражи позвали начальника. Он как раз, хмурясь, разглядывал медальон.

— Что в этом странного? — недовольно произнес он. — Девчонка еврейка, вы ведь сами сказали. Может, ее отец держал ссудную кассу, оттуда и украшение.

— Простите, мосье, но король изгнал всех евреев уже много лет назад, — заметил писарь. — На этот момент в Париже работают всего две ссудные кассы, обе управляются мошенниками, но христианами уже в нескольких поколениях. Эти ребята и их жены нам известны. Она к ним не имеет никакого отношения.

— Ну, ясное дело! — вставил Чарльз де Сент-Мену. — Она вообще не из этих мест, а из Баварии.

— А говорит по-французски, как француженка! — рассмеялся жандарм, который схватил Герлин и тащил ее сюда. — Может, не как парижанка…

— Она, должно быть, выучила язык при дворе, она благородного происхождения! — заявил господин Чарльз. — Поверьте мне, мосье, рыцарь сразу же это поймет.

— Разве вы до этого не говорили, что она паломница? — язвительно спросил страж.

Начальник сверкнул глазами на рыцаря:

— Так кто же она, монсеньер? И предупреждаю вас, говорите правду! Если в итоге откроется, что это измена или шпионаж, рыцаря также могут повесить!

Чарльз де Сент-Мену расправил плечи.

— Рыцаря могут казнить только лишь с помощью меча, — заметил он. — Разве что его прежде лишат рыцарского звания, что возможно только в том случае…

— Господи, молодой человек, да говорите уже, что хотели! — У начальника явно были другие заботы, и он чувствовал себя обремененным делом Герлин — или же его значимость была преувеличена?

Чарльз бросил на Герлин взгляд, полный сожаления. Он явно хотел защитить ее, но принципы вынуждали его говорить правду.

— Я знаю госпожу Линдис как жену христианского цирюльника, — начал он свой рассказ.

Герлин слушала его со все возрастающим беспокойством. Чарльз говорил только правду. Описывая странных попутчиков господина Мартинуса, он отметил, что его удивили придворные манеры Герлин. Придворный решил бы, что эта волнительная история может быть связана с политикой, но, скорее всего, с любовными отношениями или враждой между благородными семьями. А вот городской страж наверняка решил, что они действительно поймали шпионку.

— Предательница, нанятая Ричардом Плантагенетом! — тут же сделал вывод начальник, мрачно глядя на Герлин. — Что вы скажете по этому поводу, госпожа… Линдис? Или как вас там на самом деле зовут?

Герлин вздохнула.

— Герлиндис Орнемюнде из Лауэнштайна, — сообщила она. — Но я не шпионка! Как это возможно, мы ведь прибыли из Баварии! Как английский король мог нас нанять? Я только… — Герлин не приходила в голову никакая подходящая история. Может, ей стоит рассказать правду?

В этот момент распахнулась дверь, ведущая к подземным камерам, и появились двое стражей.

— Она все же собиралась к королю! — торжествующе заявил один из них. — И к английскому, а не к нашему достопочтенному господину.

Герлин показалось, что ей не хватает воздуха.

— Мы только что занимались еврейским мальчишкой. Зачем гадать, парень ведь был с ней, он должен знать, куда она направлялась. В любом случае, мы его раскололи.

— Вы его пытали? — глухо спросила Герлин.

Во времена правления Дитриха никого ни при каких обстоятельствах в Лауэнштайне не пытали. Соломон объяснял своему подопечному, что сказанное истязаемым во время пыток не может быть правдой. Испытывая боль, человек сознается в чем угодно.

Страж оскалился:

— Только чуть пощекотали, паренек долго не выдержал, еврей же… Запел он у нас, как птичка. Хоть он наверняка знает больше, но пусть уже они там, в Лувре, о нем позаботятся!

— Ну так что же он сказал? — прервал стража начальник.

На его лбу вздулась жила. Сначала строптивый рыцарь, теперь его подчиненный, который сам принимает решения. Все это не укладывалось в голове еще достаточно молодого мужчины.

— Что его дядя получил задание отвезти эту женщину в Нормандию. Женщину и ее ребенка! Под чужим именем, поэтому они и обратились к еврейским торговцам, а не к почтенным рыцарям. Она представляет какой-то интерес для Плантагенета. Парень внизу не знает, какой, его взяли с собой в качестве проводника и возницы.

— И где же этот ребенок? — осведомился начальник.

В душе Герлин снова затеплилась надежда. Авраам не выдал ее под пытками. Похоже, у него был план! По крайней мере, ему пришла в голову идея, как забрать Дитмара с постоялого двора. Герлин хотела тут же сообщить адрес, однако ей показалось уместным сначала проявить упрямство.

— Да говорите уже, женщина! — набросился на нее начальник. — Кем бы вы ни были, вы рискуете жизнью!

— Потрудитесь, пожалуйста, обращаться к даме с бо́льшим уважением, мосье! — прервал его Чарльз де Сент-Мену. — Вы ведь слышали, это женщина благородного происхождения, возможно, даже королевской крови…

Королевской крови? В голове Герлин все спуталось. Что же задумал рыцарь?

В этот момент Чарльз де Сент-Мену учтиво повернулся к ней:

— Госпожа, я думаю, вам лучше раскрыть правду. По крайней мере, место пребывания вашего сына. Ребенок, который был при вас, ведь ваш сын, не так ли?

Герлин сверкнула на него глазами:

— Разумеется, это мой сын!

— А кто же его отец? — полюбопытствовал один из стражей.

Господин Чарльз бросил на него неодобрительный взгляд. Герлин оставила вопрос без ответа. Она собралась с духом и теперь действительно держалась соответственно своему положению. Графиня не обязана была отчитываться перед какими-то там помощниками палача.

— С мальчиком ничего не случится, порукой тому честь рыцаря. А начальник городской стражи ручается своей честью, не так ли? — Чарльз бросил на начальника то ли заговорщицкий, то ли предупреждающий взгляд.