— Секунду! — Хемингуэй схватил карандаш. — Уэст-Энд, Барнсли-стрит, дом номер сорок три, цокольный этаж. Где эта Барнсли-стрит?

— Глассмир-роуд знаете? Барнсли-стрит соединяет ее и Летчли-гарденс.

— Летчли-гарденс? Шикарный адресок для нашего друга Карпентера!

— Был бы шикарный, живи он на Глассмир-роуд. Барнсли-стрит попроще и победнее, а сорок третий дом — сущая ночлежка. Так вы хотите загрести Карпентера?

— Вы же не знаете, где он.

— Мы не знаем, а домовладелица — другое дело.

— Нет, — произнес сержант, немного подумав. — Не хочется его спугнуть, поэтому дождемся, когда Чарли придет домой. Разберусь здесь с делами, а потом встречусь в Скотланд-Ярде с суперинтендантом. Мы вместе прогуляемся на Барнсли-стрит и возьмем его светлость тепленьким.

— Если верить тому, что воришка Алек напел Фэнтону, Карпентер возвращается поздно. Он в ресторане работает. Чем еще вам помочь?

Если Чарли работает в ресторане, шеф может и утром к нему заглянуть… Ладно, увидимся. — Хемингуэй положил трубку. — Ну вот, теперь точно с места сдвинулись! — с удовлетворением произнес он и лишь тут понял, что Гласс по-прежнему стоит рядом и не сводит с него взгляд. Констебль даже блокнот не закрыл. — Так, о чем я вас спрашивал?

— Вы спрашивали, узнал ли почтальон Смарт ту женщину. Ответ отрицательный. Смарт ехал по другой стороне улицы и лишь мельком видел женщину: одной рукой она придерживала подол платья, другой — растрепавшиеся на ветру волосы.

— Можно не сомневаться, это была миссис Норт! — воскликнул сержант, собрал бумаги и поднялся.

Констебль, судя по всему, еще терзался своими злоключениями.

— «Дом беззаконных разорится, а жилище праведных процветет»[56], — проговорил он с содроганием.

— Похоже на то! — кивнул Хемингуэй, складывая бумаги в портфель. — Если тот фильм так вывел вас из себя, мне нужно обязательно его посмотреть.

— «Доколе будут гнездиться в тебе злочестивые мысли?»[57] — осведомился Гласс. — «Я говорю тебе, при погибели нечестивых бывает торжество»[58].

— Ступайте домой, выпейте аспирину, — посоветовал сержант. — Сегодня вы мне уже поперек горла.

— Да, пойду. — Гласс спрятал блокнот в карман. — «Гонят меня, как саранчу»[59].

Ответить Хемингуэй не соблаговолил — развернулся и вышел из кабинета. Чуть позже он встретился в Скотланд-Ярде с суперинтендантом Ханнасайдом.

— Ну все, шеф, теперь из греха не выберетесь, — объявил он. — Что вы натворили! Превратили старину Гласса в саранчу!

— Ради всего святого…

— К зияющей бездне его подтолкнули, — елейным голоском пояснил Хемингуэй. — Я выходной ему дал: пусть оклемается.

— Что вы несете! — разозлился Ханнасайд. — Забудьте о Глассе, сосредоточьтесь на расследовании…

— Забыть Гласса? Вашими стараниями он попал в кино, и от его рассказов о фильме волосы дыбом встают. Зато он разыскал почтальона. Тот видел миссис Норт около десяти, хотя и не узнал. Шла с пустыми руками. В общем, хотя бы о времени ухода из Грейстоунс она не соврала. Есть новости о Карпентере?

— Да, я говорил о нем с Фэнтоном. Этот его Воришка Алек твердит, что Карпентера можно застать дома вечером, после половины десятого. Что, старина, заглянем к нему?

— Конечно, — кивнул сержант. — В котором часу?

— Дадим ему полчасика отдышаться и прижмем к стенке. Жду вас в десять на пересечении Глассмир-роуд и Барнсли-стрит. А пока, думаю, вам будет интересно услышать, что швейцар из Чамли-Мэншенс сразу узнал Флетчера по фотографии. Да, мол, это точно мистер Смит.

— Ну, мы и не сомневались. Швейцар вам что-нибудь еще сказал?

— Нет, больше ничего интересного. Как и все, кто общался с Флетчером, он называет его очень приятным джентльменом. О девушке он знает лишь то, что рассказал Гейлу после ее гибели.

— Похоже, убийство Эрнеста и гибель Энжелы Энжел впрямь взаимосвязаны, — задумчиво проговорил сержант. — Только ума не приложу, с какого боку здесь Норт.

— Вот потолкуем с Карпентером, и ситуация немного прояснится, — сказал Ханнасайд.

— Глядишь, и ключ ко всей загадке появится, — согласился Хемингуэй.

Около десяти сержант уже ждал в условленном месте. Он хорошо знал шумную Глассмир-роуд, у автобусной остановки на пересечении с Барнсли-стрит нашел кофейный киоск и за чашкой кофе разговорился с владельцем киоска. Вскоре показался Ханнасайд: он брел по Глассмир-роуд от станции метро, от которой до киоска пара сотен ярдов.

— Добрый вечер! — сказал Ханнасайд и кивнул владельцу киоска. — Что, торговля бьет ключом? По-моему, нет.

— Да все в порядке. — Владелец киоска махнул рукой через плечо. — Из кинотеатра «Ригал» сюда многие придут. Просто пока рановато. В общем, не жалуюсь.

Хемингуэй отодвинул пустую чашку, сердечно попрощался с владельцем киоска и ушел со своим начальником.

Небо затянули тучи. День еще не догорел окончательно, а уже темнело. Унылая, плохо освещенная, застроенная хлипкими домами Барнсли-стрит, изгибаясь дугой, ползла к Летчли-гарденс. Сорок третий дом стоял примерно посредине. «Квартиры» — гласила вывеска на окне первого этажа, шесть невысоких ступенек вели к парадной двери. На верхнем этаже горел свет, цокольный был погружен во мрак.

— Боюсь, мы поспешили, — заметил Хемингуэй, нажимая на кнопку звонка. — Если Карпентер работает в по-настоящему шикарном ресторане, дома ему быть еще не время.

— Попробовать все равно надо, — отозвался Ханнасайд.

Он позвонил снова и уже собирался попробовать в третий раз, когда в окошке над дверью загорелся свет, а в доме зашаркали шлепанцы.

Дверь приоткрыла полная дама малоприятной внешности.

— Что надо? — недружелюбно спросила она. — Если квартиру, то свободных нет.

Хемингуэй не растерялся:

— Касайся дело квартиры, я обезумел бы от горя. И когда я на вас запал? Один-единственный взгляд, и сражен насмерть!

— Хорош дерзить! — огрызнулась дама, глядя на него с откровенной неприязнью.

— Ладно, тогда скажите, мистер Карпентер у себя?

— Если вы к нему, почему в подвал не спуститесь? Звоните в звонок, гоните меня вниз, словно мне больше делать нечего, только целый вечер по ступенькам бегать!

— Бегать? А вы в состоянии? — удивился сержант. — Даже не верится! В общем, не ерепеньтесь, а отвечайте как на духу: Чарли Карпентер у себя?

— У себя, — процедила дама. — Спуститесь по лестнице и постучите.

— Благодарю покорно! — воскликнул Хемингуэй. — Но мне бы посмотреть, как вы умеете бегать. Сейчас мы вместе спустимся в подвал, вы постучите и попросите мистера Чарльза Карпентера отворить дверь. Тогда он увидит, что принесла ему добрая фея.

— Еще чего! — ощетинилась дама. — Да кто вы вообще такой?

Хемингуэй тотчас предъявил удостоверение.

— Тут мое полное имя, но лучше зовите меня Вилли, у нас же с вами любовь. Итак, вперед, к Карпентеру!

Дама тщательно изучила удостоверение и еще сильнее невзлюбила Хемингуэя.

— Я порядочная женщина и не желаю, чтобы в моем доме шныряли сыщики. Тем более делать вам тут нечего. Если этот парень где-то засветился, имейте в виду: меня его фокусы не касаются.

— Ну, раз мы все выяснили, можно идти! — проговорил Хемингуэй.

Хозяйка двинулась к лестнице, ворча себе под нос. Ханнасайд кивнул сержанту и остался караулить у порога.

Громкий стук в дверь остался без ответа. Из подвала не доносилось ни звука.

— Странно. Спать он ложится поздно, — промолвила хозяйка и снова заколотила в дверь. — Опять небось ушел. Ну хватит, надеюсь, вы довольны.

— Секунду, милочка! — Хемингуэй оттеснил ее от двери. — Вы же позволите мне взглянуть? — Он повернул ручку, открыл дверь и нащупал выключатель. — Видимо, вы правы, — заявил сержант, переступив порог.