— Нет, он больше ничего не говорил, я все рассказал вашей чести.

Губернатор повернулся к Лэтимеру.

— Если вы следили за моими вопросами и ответами этого человека, то, думаю, поняли, что имеются все основания его задержать.

— Я понял, ваша светлость, — подтвердил майор. Он закончил осмотр почти всего содержимого карманов Квинна; оставался один пистолет. Майор взвел курок и открыл полку — пороха там не было.

— Раз уж вы на случай опасности положили в карман пистолет, то почему не потрудились его зарядить?

Квинн разжал губы, но не мог выдавить из себя ни слова. Казалось, на него внезапно напал столбняк. Наконец послыщался ответ:

— Я… у меня нет пороха.

Лэтимер, глядя на него, удовлетворенно кивнул. Потом он вынул из гнезда шомпол и сунул его в ствол. Шомпол прошел до конца — ствол был пуст. Квинн наблюдал расширившимися от ужаса глазами, как майор поскреб концом шомпола по внутренней стенке ствола. Вдруг Лэтимер бросил на арестованного быстрый взгляд, отложил шомпол, выдвинул незапертый ящик стола, порылся в нем и достал длинную, тонкую спицу.

Ратледж подошел и встал за спиной Лэтимера, следя за его работой. Сзади грохнул об пол упавший мушкет; послышалась возня. Повернувшись на шум, Лэтимер и Ратледж увидели тело Квинна, кулем обвисшее на руках у солдат — шпион упал без сознания.

— Слабак! — заметил Лэтимер, без труда догадываясь, почему ужас подкосил ноги Квинна.

— Давайте, давайте, — нетерпеливо проскрипел Ратледж.

Пока солдаты укладывали неподвижного пленника на пол, зонд Лэтимера подцепил и вытянул из ствола тонкий бумажный цилиндрик. Гарри расправил клочок на столе. Он опустил голову, и Ратледж тяжело налег ему на плечо, чтобы прочитать записку вместе с ним. Но она была зашифрована.

— Ничего, — проворчал Ратледж, — и этого достаточно. Дайте мне — я ее быстро расшифрую.

Это, конечно, было нарушением правил, но деспотичному Ратледжу, облеченному сейчас властью большей, чем у монарха, законы были не писаны. Лэтимер отдал шифрованное донесение, и губернатор спрятал его в карман.

— Уведите его, — приказал он конвойным. — Заприте до особого распоряжения и поставьте охрану.

Он зашагал из угла в угол, заложив руки за спину. Лэтимер, измученный и усталый, с содроганием подумал о судьбе, ожидающей несчастного, собственной глупостью уготовившего себе смерть, и понуро сидел, дожидаясь ухода губернатора.

Ратледж подошел и остановился возле стола.

— Вы проявили завидную проницательность, майор Лэтимер, — похвалил он Гарри, правда, не особенно сердечно, — только не воображайте, что мы захватили настоящего британского агента.

— Я этого и не думал, — возразил Лэтимер. — Где-то остался автор записки.

Ратледж кивнул.

— Тот человек, который нам нужен. Полагаю, у вас пока не возникло предположения о том, кто бы это мог быть?

Лэтимер смотрел на него, не отвечая. Второй раз за последние полчаса он опасался, что услышит имя своего тестя. Но он снова ошибся.

— Нилд, — сказал Ратледж, — этот квакер, владелец табачных плантаций. Я подозреваю этого человека.

Снова, как при первом упоминании этого имени, Лэтимер начал рыться в своей памяти, вспоминая, где он недавно его слышал… и вдруг вспомнил!

Ратледж между тем продолжал:

— Он вдруг снова появился здесь третьего дня, за день до того, как британцы достигли Эшли. Не по душе мне такое совпадение. И тот факт, что он квартирует у Кэри под предлогом торговли с ним, — тоже подозрителен.

— Следует ли мне отдать приказ об аресте, сэр?

— Хм! — собеседник задумался, потирая длинный подбородок. — Ежели он шпион, то вывести его на чистую воду будет не так легко, как этого парня.

— А вам не кажется, сэр, что если бы Нилду было что скрывать, он выбрал бы себе другую квартиру? Ведь дом сэра Эндрю сам по себе привлекает внимание и наводит на подозрения. Безусловно, шпион принял бы это в расчет, сэр.

— Умный и дерзкий шпион может предвидеть, что мы именно так и будем рассуждать. Он способен намеренно навлечь на себя чересчур явные подозрения, чтобы тем самым снять их. Но для этого необходима смелость, большая смелость. Чтобы поймать такого агента, нужно действовать хитростью. Так что с арестом лучше повременить.

— Тогда нужно установить за ним наблюдение.

— Да. Постойте-ка, — он вновь зашагал по кабинету и опять вернулся к столу, — неплохо бы допросить его неявно, так, чтобы он об этом не догадался. Но как это сделать?

— Он табачный плантатор, вы сказали?

Ратледж кивнул. Лэтимер подумал еще.

— Я мог бы пригласить его под видом покупки табака.

— Пригласить-то вы можете, да только его этим не проведешь. Он прекрасно знает, что вам сейчас хватает других забот и навряд ли у вас есть время заниматься табаком.

— Ну, я мог бы как-нибудь рассеять его подозрения.

— Как? — в интонации Ратледжа проскользнуло презрение.

— Я положусь на свои мозги, — сказал задетый Лэтимер. — Если вы приказываете это сделать, я попробую, и посмотрим, чего я смогу достичь.

— Здесь можно достичь либо всего, либо ничего, я полагаю, — изрек Ратледж. — Ну, хорошо.

Он направился к двери, в задумчивости опустив голову, и вышел. Минуту спустя снова заглянул в комнату.

— Майор Лэтимер, удастся вам его разоблачить или нет, но после допроса следует его задержать.

— Даже если у меня против него ничего не будет?

— Да, в любом случае. Необходимо исключить малейшую возможность передачи Превосту каких-либо сообщений. Сейчас я абсолютно не имею права рисковать.

Через два часа ординарец отнес на Трэдд-стрит записку, в которой выражалось пожелание, чтобы мистер Джонатан Нилд выбрал время и зашел по просьбе майора Лэтимера в штаб-квартиру генерала Молтри. Дворецкий сэра Эндрю сообщил ординарцу, что мистера Нилда в данный момент нет дома, но сразу по его возвращении записка будет немедленно ему вручена.

Его возвращение, должно быть, не заставило себя ждать, ибо меньше, чем через час, мистер Нилд уже входил в холл дома Молтри и, гнусаво подвывая, но вполне безмятежно объяснял, что он здесь по приглашению майора.

Лейтенант Миддлтон, получивший соответствующие указания, провел его в библиотеку и ненавязчиво выставил часового в саду под окнами. Эта предосторожность могла показаться чрезмерной. Принимая во внимание, что квакер пришел по собственной воле, трудно было вообразить, что он попытается сбежать, но лейтенант понимал, что рисковать нельзя, и, чтобы птичка надежно сидела в клетке — с какой бы охотой она в нее ни залетела — дверцу следует запереть.

Юный Миддлтон начал подниматься по лестнице, чтобы поставить в известность майора Лэтимера, но по пути столкнулся с Миртль. Лейтенант уже собирался постучать в комнату ее мужа.

— Что случилось, мистер Миддлтон? У вас очень срочное дело? — приглушенно спросила она. Было ясно, что она не хочет тревожить спящих.

Генеральские покои располагались рядом. Миддлтон на цыпочках отошел от дверей Лэтимера; Миртль кивком указала на лестничную площадку между этажами, и там, у высокого окна, уже нормальным голосом сообщила, что муж заснул, крайне утомленный, попросив, чтобы лейтенант, если дело не очень срочное, подождал час-другой.

— Он снова всю ночь будет на укреплениях, вы же знаете, лейтенант, — закончила она.

Миддлтон пробормотал с сомнением:

— Не знаю, что и делать. Там мистер Нилд…

— Кто? — переспросила миссис Лэтимер так резко, что он удивился.

— Мистер Нилд, — повторил лейтенант, — квакер, продавец табака. — Ему даже почудилось, что на лице миссис Лэтимер отразился испуг, но в следующий миг он приписал это своему воображению и игр теней от садовой листвы за окном. Ее голос был ровен, когда она снова заговорила.

— Но что мистеру Нилду нужно от моего мужа?

Она говорила о Нилде, как о старом знакомом, что, впрочем, не показалось Миддлтону странным: за квакером ведь посылали к ее отцу. Возможно, она познакомилась с ним во время одного из визитов на Трэдд-стрит. Поэтому вряд ли, подумал Миддлтон, стоит сообщать ей об истинном положении дел.