— Я буду с тобой с утра до ночи, о друг мой, чтобы радовать свое сердце твоими песнями и просвещать свой ум перлами твоих стихов. Ты для меня великое благо. Боюсь я только, о друг мой, что твое пребывание в тюрьме будет причиной и моего пребывания здесь: разве я смогу оставить место, где находишься ты?

Обнял его поэт и сказал:

— Я буду жить с моими братьями в этой тюрьме, и ты, мой друг, будь с нами. Но прежде всего ты должен познакомить меня с моими товарищами по тюрьме, где отныне будет протекать моя жизнь…

Подвели к поэту первого заключенного, и спросил у него поэт о его вине. И ответил ему заключенный:

— Моя сестра прелюбодействовала, и я убил ее, потому что этого требовали обычаи нашего племени. И если бы я не сделал этого, я бы не смог ходить в кругу моей семьи и среди людей моего племени с поднятой головой, и стал бы я источником позора, которого не смыть поколениям.

И сказал ему поэт:

— Ты — несчастная жертва. По справедливости, надо посадить в тюрьму все твое племя, а тебя отпустить на свободу.

Подвели к поэту второго заключенного, и спросил его поэт, в чем он виновен. И тот отвечал:

— Я родился в семье, пришедшей со временем в упадок. Моя семья гордилась пролитием крови, убийствами, разбоем. Кинжалы моих родственников были обагрены кровью. Я вырос легкомысленным и гордым и думал лишь об одном: как возвеличить себя в глазах товарищей и соперников. И я убил, принес человека в жертву своей гордыне.

Рассмеялся поэт и сказал:

— Было бы справедливо, если бы тебя посадили на место того господина, который послал меня в тюрьму, ибо он тоже жаждет пролития крови. Он — собака, трус, он часто грозит, но неспособен сделать то, о чем говорит, ты же делаешь больше, чем говоришь. Ты — господин проливателей крови, их великий вождь.

Подошел к поэту третий заключенный, и поэт спросил о его вине. И тот ответил, что он почти умирал от голода и украл лепешку, что он задолго до кражи просил работу, но нигде не нашел ее…

Выразил поэт ему свое сочувствие и сказал:

— О бедный товарищ. Разве ты не слышал обо мне? Если бы ты пришел ко мне, я бы поделился с тобой тем, что было у меня.

Рассмеялся заключенный и сказал:

— Но ты ведь не можешь кормить меня всю жизнь, а в тюрьме меня кормят каждый день. И ты сейчас стал моим гостем, вместо того, чтобы я был твоим.

Подошел к поэту еще один заключенный, и спросил поэт о его вине. И встал тот в позу оратора и сказал:

— Я говорил, что аллах разделил хлеб между людьми, не сообразуясь с работой людей и с их пользой для человечества. Он дал немногим слитки золота и серебра, а миллионы лишил хлеба; он наградил трусов и предателей, присвоив им звание героев и победителей, а тех, кто пал жертвой на полях сражений, он заклеймил клеймом преступников и изменников.

И сказал ему поэт:

— Ты обижаешь аллаха. Все это — дела шайтана. Ты просто не знаешь, что люди ныне поклоняются не аллаху, а шайтану, и тем самым они мстят сами себе, разрывая свое мясо своими же зубами.

И когда поэт окончил свои расспросы, он понял, что находится в прекраснейшем месте, среди чудесных товарищей и верных друзей. И он стал мечтать о красивой жизни в стенах тюрьмы, о той жизни, которую он не нашел во время своих блужданий на свободе.

И спросили тогда поэта, за какую вину бросили его в тюрьму. И сказал поэт:

— Возможно, меня обвинили более справедливо, чем вас. Меня обвинили в желании разрушить идолов, и эти идолы приговорили меня к пожизненному заключению. Возможно, это — единственное хорошее дело, которое они сделали. Клянусь аллахом!

Советскому читателю известны некоторые образцы классической арабской поэзии и прозы, но он почти не знает современную арабскую литературу, показывающую жизнь народов арабских стран, борьбу арабов за свою свободу и независимость, активное участие простых людей Египта, Сирии, Ливана и Ирака в движении сторонников мира. Страны Арабского Востока, политическая судьба которых в последнее время сложилась по-разному, имеют общий литературный язык — язык художественной литературы, язык театра, кино, газет, журналов и радио.

Общие черты социально-экономической жизни арабских стран, единый литературный язык и традиции арабской культуры привели к единому процессу зарождения и развития современной арабской литературы. Цель настоящей статьи — познакомить читателей с формированием современной литературы в арабских странах и дать хотя бы минимальные сведения об авторах произведений, представленных в сборнике «Рассказы арабских писателей».

Под названием «арабская литература» подразумевается литература Египта, Ливана, Сирии, Ирака и других арабских стран Ближнего Востока. Зарождение современной арабской литературы относится к концу XIX века. В это время прогрессивные общественные деятели арабских стран, находившихся на полуколониальном положении, начинают активную политическую деятельность, направленную против иностранного гнета и, в первую очередь, против турецкого ига в Ливане и Сирии. Национально-освободительное движение вызвало глубокие изменения и в развитии литературы арабских стран. Вынужденные апеллировать к народным массам, буржуазно-демократические писатели упрощают витиеватый язык классической поэзии и прозы, сближая его до некоторой степени с живой разговорной речью простых людей. Глубокие изменения происходят не только в форме, но и в содержании литературных произведений.

В конце XIX века из Сирии и Ливана эмигрируют многие политические и литературные деятели. Они обосновываются в Египте, Франции и Америке. В США организуется литературное общество «Ар-Рабитат ал-Каламийат», которое создает впоследствии так называемую «Сиро-американскую» школу в арабской литературе. Это первое литературное течение, отвергнувшее незыблемые каноны старой литературы и проявившее определенно выраженную склонность к высокоразвитым формам очерка и стихов в прозе.

Во главе «Сиро-американской» школы стояли Амин ар-Рейхани (1879–1940 гг.) и Джебран Джебран (1883–1931 гг.). К ним примыкали воспитанники школ Русско-палестинского общества Михаил Нуайме (род. в 1889 г.) и Абдул Масих аль-Хаддад (1900–1946 гг.). Михаил Нуайме до 1911 года жил и учился в Полтаве, он был первым критиком в современной арабской литературе. Абдул Масих аль-Хаддад редактировал журнал «Ас-Саих», вокруг которого группировались писатели общества «Ар-Рабитат ал-Каламийат». Абдул Масих аль-Хаддад в своих произведениях выступает противником устаревших бессмысленных традиций и обычаев, тормозящих рост новых общественных отношений. В живой и остроумной форме он высмеивает условности и церемонии, от которых люди не могут освободиться даже в самые тяжелые минуты жизни (рассказ «В доме покойника»).

«Сиро-американская» школа оказала большое влияние на развитие литературы во всех арабских странах. Но после первой мировой войны она теряет свое господствующее положение. Некоторые ее представители, как, например, ар-Рейхани и Нуайме, правильно оценив сдвиги в политической жизни Сирии и Ливана, происшедшие за предвоенные годы, вернулись на родину, где продолжали свою литературную деятельность. После войны центр литературной жизни перемещается в Египет.

В Египте под влиянием Великой Октябрьской революции произошло крупнейшее антиимпериалистическое восстание в 1919 году. Оно оказало огромное воздействие на развитие реалистической литературы, вследствие чего центром литературного прогресса арабских стран становится Египет. Писатели-реалисты, провозгласившие своей целью борьбу за национальное освобождение страны и возрождение национальной культуры, создали так называемую «Школу модернистов». Выступая против романтизма в литературе, эта школа создает и культивирует «египетскую новеллу» — короткий рассказ, в котором главное внимание уделяется бесправному положению простого человека, разоблачению гнета и несправедливостей капиталистического общества. Но не находя выхода из создавшегося положения, эта школа скатывается на путь реформизма и национализма. Безусловно, она не имела ничего общего с французским модернизмом.