Тревожная информация, поступавшая к разведчику, заставила его поторопиться с поездкой на Черноморское побережье. Мариновым он объяснил, что ему надоели бесконечные разговоры о войне. Он хочет хотя бы ненадолго отвлечься, посмотреть сказочный Несебыр, отдохнуть на золотых песках Варны.
На самом деле в этом красивейшем уголке мистера Мунея интересовали сугубо прозаические вещи — порт и судоремонтный завод. Любитель пеших прогулок, он выбрал для них склоны высокого холма в предместье Аспарухово, откуда открывался чудесный вид на море. Достаточно было несколько вылазок в пригородные виноградники, чтобы сделать важное открытие: канал, соединяющий залив с Варненским озером, спешно углубляется. Для чего, если торговое судоходство из-за войны резко сократилось и судоремонтный завод простаивал? Вывод напрашивался сам собой: чтобы пропускать по нему военные корабли к заводским причалам. Чьи — тоже было ясно. Германские.
Полезным оказался и визит в Бургас. Вообще-то туристу в этом портовом городе делать было нечего. Поэтому Муней постарался не задерживаться там, чтобы не пришлось объясняться с полицией. Прежде всего он отправился на вокзал и взял билет на вечерний поезд в Софию. В случае, если бы его задержали, он мог объяснить, что просто возвращается из Несебыра. Потом послонялся по улицам, проверяя, нет ли нежелательного сопровождения. И лишь после этого не спеша зашагал к расположенному неподалеку от вокзала порту. Впрочем, заходить на его территорию Муней не стал, а предпочел скоротать время до отхода поезда в припортовой корчме, где подавали мусаку, сытную запеканку из мясного фарша, яиц, картофеля, баклажан, и в меру разбавленную сливовую ракию.
Такие непритязательные заведения есть в любом порту мира, причем посещают их одни и те же люди: матросы, докеры, крановщики, носильщики, мелкие контрабандисты. Здесь никто не лезет к соседу с расспросами и не косится, если человек полдня сидит за рюмкой, забившись в угол. Мало ли у кого какие заботы. За несколько часов, проведенных в дымной и шумной корчме, Побережник получил полное представление обо всем, что заслуживало внимания в бургасском порту. Самым интересным, пожалуй, было то, что немецкая фирма вела монтаж портальных кранов. А поскольку оборудовались еще и новые причалы, пропускная способность порта должна была намного возрасти. Значит, можно предполагать, что в недалеком будущем нагрузка на Бургас значительно увеличится.
Все увиденное и услышанное Побережником за время пребывания в Болгарии говорило об одном: если начнется воина, она, вероятно, пропустит германские войска через свою территорию в Румынию к границам СССР и окажет третьему рейху военно-политическую и экономическую помощь. О собранных им фактах и своих выводах разведчик информировал Центр шифрованным сообщением.
В Софии Побережник решил перебраться из гостиницы на частную квартиру, где можно было бы, не привлекая ненужного внимания, встречаться со знакомыми, а главное, наладить надежную радиосвязь с Центром. Пока она ему но требовалась. Разведчик вполне обходился шифрованными донесениями, которые периодически посылал по условным адресам. Но в случае обострения обстановки, а тем более войны, от него будут нужны оперативные данные, причем передавать их следует немедленно. Иначе практическая ценность разведывательной информации может свестись к нулю.
Во время визита к Мариновым мистер Муней пожаловался, что ему до смерти надоел этот «караван-сарай», как с некоторых пор он называл гостиницу «Славянская беседа». Его прежние планы, например, совершить путешествие в Индию, полетели к черту. О том, чтобы ездить по белу свету, когда кругом все воюют, нечего теперь и думать. Судя по всему, он застрял в Софии надолго и поэтому хотел бы сменить опостылевший номер на удобную комнату в тихом частном доме.
— Вас, холостяка, просто тянет к домашнему уюту, к семейному очагу, — поставила диагноз госпожа Маринова. — Этому нетрудно помочь…
Вскоре по ее рекомендации мистер Муней поселился на бульваре Дундукова в квартире русской вдовы-эмигрантки, сносно говорившей по-английски. Свой переезд он отметил тем, что купил хороший приемник «Браун» с растянутыми диапазонами с 12 до 100 метров. Пока разведчик использовал его лишь для приема сообщений Центра. Впрочем, даже односторонняя связь давала немалый выигрыш в работе. Зная, что именно в данный момент больше всего интересует «Каму» — это был позывной передатчика Центра, — Побережник имел теперь возможность сосредоточиться на конкретных объектах, а не разбрасываться по многим направлениям. Отсюда — прямая экономия времени и сил.
…Если информация для разведчика хлеб, то связь — это воздух. Без нее он вообще не может существовать. Поэтому, когда Побережник проходил спецподготовку, радиоделу отводилась львиная доля занятий. Про инструктора, преподававшего его, говорили, что ему ничего не стоит смонтировать радиопередатчик в чайнике и заварить в нем такой ароматный чай, который с удовольствием будет пить самый привередливый англичанин. Понятно, что за несколько месяцев невозможно овладеть всеми секретами мастерства. Успехи Побережника были скромнее: он научился лишь безошибочно собирать и настраивать последнюю новинку разведтехники — специальную приставку, позволявшую превратить обычный приемник в достаточно мощный передатчик. Но для этого нужны детали, везти которые с собой через границу было слишком опасно. Да и гостиничный номер мало приспособлен для пайки радиосхем. Другое дело отдельная комната, которую хозяйка квартиры из щепетильности даже убирает только в присутствии жильца. И разведчик начал осторожно, не торопясь, доставать лампы, сопротивления, конденсаторы. Чтобы не вызвать подозрение, приобретал их в разных местах — в магазинах, у частных лиц, на барахолке.
Совершенно неожиданно размеренный ритм жизни мистера Мунея оказался нарушен. Он уже и думать забыл о многозначительном намеке госпожи Мариновой насчет семейного очага, как вдруг один из друзей ее сына познакомил Альфреда со своей кузиной Славкой, приехавшей в Софию из Русе в гости к родственникам. Симпатичная скромная девушка понравилась Побережнику. Тут сыграло свою роль и внутреннее одиночество, в котором так долго был вынужден жить этот, на первый взгляд, общительный англичанин, имевший массу знакомых. Что такое риск в разведке, как не привычное, будничное состояние? Но постоянное напряжение не проходит бесследно. Подспудно накапливаясь, оно порой выливается в приступы острой тоски, когда, казалось, все бы отдал, лишь бы побыть с близким человеком, расслабиться, отдохнуть.
Мистер Муней начал встречаться со Славкой, ходил с ней в театр, в кино, ездил за город на пикники. А вскоре стал постоянным гостем в доме ее тетки. Считалось, что Славка учит Альфреда болгарскому языку, а он ее — английскому. Но Побережник все чаще ловил себя на том, что забывает о правилах грамматики, когда смотрит на милое для него лицо с по-детски припухшими губами и черными как ночь глазами, в которых пряталась грустинка.
Ко всему прочему выяснилось, что Славка — внучка известной в Болгарии личности — священника Тодора Панджарова, председателя церковного суда Софийской митрополии. О связях и влиянии деда говорило хотя бы то, что к нему домой в Русе приезжали даже лица царской фамилии. Тем не менее этот старец с ясными голубыми глазами ребенка и окладистой бородой библейского пророка, кстати, прекрасно разбиравшийся в политике, придерживался весьма либеральных взглядов.
Как-то он настолько поразил Мунея одним своим чуть ли не революционным высказыванием, что, будь на месте священника кто-то другой, он принял бы это ва провокацию. После вечернего чая, когда Славка с сестрой и их мать ушли, они сидели с дедом вдвоем в просторной гостиной. Разговор зашел о жестокости войн и вообще недопустимости насилии, противного человеческой натуре. Заметив, что порой насилие бывает ответом на насилие, Панджаров стал рассказывать Мунею о турецком владычестве. А закончил совершенно неожиданно:
— Впрочем, вам, англичанам, не понять славянскую душу. Был у нас в Болгарии один славный юнак, партизанский командир Атанасов. Большой грех взял он на душу: поднял руку на власть царя, что дана от бога. В двадцать третьем году участвовал в восстании. Суровая кара постигла его. Так вот перед смертью Атанасов сказал, что, когда придет век коммунизма, им и его товарищами будут гордиться. Думается мне, что люди, столь сильно верящие в правоту своего дела, наделены свыше пророческим даром…
