Работая в поле, Рагаб Мухаммед рассказывал людям о борьбе каирцев за конституцию, которая принесет счастливую жизнь всем египтянам, даст им возможность пользоваться человеческими правами и самим выбирать правителей. Она охранит народ от произвола правителя и его приспешников, если они попытаются вломиться к кому-нибудь в дом или бросить кого-нибудь в тюрьму.

Все феллахи были охвачены единым порывом. Тауфик прибегнул к помощи англичан, чтобы сломить сопротивление египтян, выступивших под руководством Ораби[6] за новую жизнь под сенью конституции.

К Тауфику примкнули все те, кому было невыгодно предоставлять египтянам конституцию. Они открыли ворота Египта для оккупационных войск.

Рагаб Мухаммед открыто призывал мужчин к борьбе. После того как Ораби обратился ко всему населению Египта с призывом изгнать приближавшиеся английские войска, Рагаб направился с группой феллахов на восток, чтобы присоединиться к египетской армии.

Однажды сентябрьской ночью Рагаб вышел побродить по пустыне. Не успел он отойти от лагеря, как заметил командира своего отряда, который поставил светильник на воткнутый в песок столб и почтительно склонился перед английским офицером.

— Наш план, господин мой, остается прежним, — говорил командир отряда. — Вам он уже известен. Срок нашего наступления тоже не изменился. Вся египетская армия сейчас спит. Наступая отсюда, господин мой, вы найдете перед собой незащищенную дорогу. Все подготовлено. У вас еще есть время, чтобы осуществить внезапное нападение!

Рагаб слышал, как командир отряда прошептал:

— Теперь хедив даст мне землю, а английский командующий — тысячу золотых. Хотя тысячи мало… Моя услуга больше, чем все услуги Султан-паши[7]. Я запрошу ту же плату, что и Султан-паша!

Рагаб был потрясен. Он быстро пополз обратно, чтобы разбудить своих товарищей, прежде чем их настигнет предательский удар в спину…

Но Рагаб не успел доползти до лагеря. Темная беспредельная пустыня сотряслась от орудийных выстрелов. Звуки взрывов и крики командира: «Бегите, бегите! Англичане! Ораби сдался!.. Ораби бежал!» — разорвали глубокую тишину.

Тогда Рагаб закричал, предупреждая солдат об измене и клянясь, что Ораби еще не вступал в бой. Он призывал их убить изменника — командира отряда…

Этой ночью, полной ужасов, огня и крови, Рагаб сражался в самой гуще битвы. Он неутомимо бил направо и налево, и все смешалось перед его глазами. Ему показалось, что он ударил командира-предателя, и это принесло Рагабу удовлетворение.

Утром Рагаб и несколько солдат еще продолжали сражаться под командованием Мухаммеда Убейда. Рагаб был свидетелем героизма и мужества Мухаммеда Убейда, но все же англичане победили.

Рагаб хотел вернуться домой, чтобы рассказать землякам о том, что произошло в Тель аль-Кебире, но не нашел в себе сил появиться в деревне после этого поражения. Его мучило раскаяние, как будто он один был ответственен за все, что произошло… Почему он не предупредил криком солдат египетской армии, когда увидел, что командир отряда ставит светильник на пути англичан? Почему он думал только о своей жизни, прячась в темноте? Почему так медленно полз? Измена не ждала, пока он подползет к палаткам, она быстро и решительно нанесла удар!

Неужели собственная жизнь для него дороже всех погибших в песках жизней? Жизнь, несомненно, сильнее смерти. Этим и пользуется измена, проникающая в души людей и как червь разъедающая их. Может быть, и он совершил своего рода предательство?..

Рагаб ничего не мог сделать; ему, как тысячам других египтян, пережившим горечь поражения при Тель аль-Кебире, пришлось стать солдатом армии, которой управляли англичане, пришлось, согласно закону о воинской повинности, склоняться перед английскими офицерами.

Рагаба продолжала мучить совесть, казалось, он каждое мгновение ждал тяжкого возмездия.

Через год после битвы у Тель аль-Кебира египтяне, а вместе с ними и Рагаб, получили приказ двинуться в Судан для подавления восстания Махди[8].

Как и Ораби, Махди поднял восстание, чтобы освободить Судан из-под гнета англичан. Когда Ораби пал, Махди поклялся отомстить за него.

Караваны, которые тянулись по пустыне от Египта к Судану, приносили феллахам в Саиде[9] и Дельте вести о победах «второго Ораби».

Египетская армия подошла к аль-Абайду. Она состояла из множества феллахов, подавленных террором англичан и гнетом господ египтян. Вся эта масса людей находилась под командованием английских офицеров и нескольких египтян, получивших высшие чины благодаря своей измене в Тель аль-Кебире и покорности после Тель аль-Кебира.

Махди был в нерешительности… До этого он разгромил все английские карательные экспедиции, но теперь англичане бросили против него героев Тель аль-Кебира, братьев египтян! Что может быть ужаснее? Некоторые племена выступили против него. Пришли черные дни, суданцы делали стрелы, чтобы убивать своих братьев!

Махди обратился к героям Кафр ад-Давара и аль-Касасина[10] с горячим призывом не омрачить славу совместной борьбы и не быть слепым орудием в руках убийц Мухаммеда Убейда и предателей дела Ораби!

Суданские листовки появились в аль-Абайде. Египтяне охотно их подбирали: их самих тревожило создавшееся положение.

Чистя ботинки английского офицера, Рагаб вспоминал прошлое. Он думал о сражениях, в которых погибло множество людей, о товарищах, растоптанных копытами коней, об их крови, смешавшейся с песком.

Рагаб поднял листовку Махди, и надежда с новой силой овладела им. Он стал тайно читать эти листовки египетским солдатам. Ведь Махди теперь мстит всем тем, кто принес в Египет слезы и траур по убитым!

Один из офицеров египтян донес об этих листовках английскому командующему, который поспешил издать приказ об изъятии листовок у солдат силой.

Однако Рагаб отказался отдать листовку. Его обыскали, но ничего не нашли. Даже под пытками Рагаб не сказал, куда он ее запрятал.

Ночью, когда все стихло, Рагаб снова начал читать солдатам листовку. Ее содержание стали передавать из уст в уста, и вот уже все солдаты египтяне знали о том, что написано в листовке, и готовились к сопротивлению.

Утром командующий приказал начать наступление на войска Махди…

Огромная, оснащенная новейшим вооружением египетская армия двинулась в поход. Издалека доносились крики немногочисленных махдистов: «Аллах велик!»

Египтяне шли в авангарде, за ними — английские офицеры.

На узкой лесной дороге Рагаб неожиданно остановился и крикнул: «Бей!» Это было условным знаком!

Египетские солдаты повернулись и направили винтовки на англичан. Раздались выстрелы…

Командующий армией приказал артиллерии уничтожить бунтовщиков. Жерла орудий повернулись в сторону солдат, и в девственных лесах эхо разнесло крики людей и звуки выстрелов…

Как и в Тель аль-Кебире, Рагаб сражался геройски… Он увидел офицера, ботинки которого ему приходилось чистить, бросился на него и мечом отсек ему ноги.

Рагабу казалось, что вдали, на горизонте, застланном дымом и огнем, он видит командира, предавшего своих солдат в Тель аль-Кебире.

Наконец Рагаб упал. Его кровь смешалась с кровью египтян и английских солдат, неизвестно зачем умиравших в чужой стране.

Через шесть часов орудия смолкли, бой закончился, и к полю битвы, с которого доносились хриплые стоны раненых, подъехал Махди.

Из его глаз потекли слезы, и он прошептал: «Да будет милость аллаха с павшими за свободу!» Когда Махди проходил мимо Рагаба, тот умирал. Последняя капля крови покидала его тело, последний вздох поднимал грудь…

Рагаб слегка повернул голову к Махди и прошептал, что все феллахи с ним, Махди, потому что он вернет им Ораби, свободу и конституцию!