Вернувшись обратно в комнату, Питер заметил, что десять пар глаз смотрят на него так, словно он был каким-то странным предметом под микроскопом. Он чувствовал боль за правым ухом, которая не позволяла забыть о Лауре, о Бобби, о Тиме Салливане и о его девушке. Он решительно не мог вызвать в памяти лица сенатора Вардона и Сэма Селлерса. Пешки на шахматной доске, где разыгрывается силовая партия, – так их назвала Джанет Блейдс. Вся страна стоит из-за них на ушах, но почему-то в данный момент они совершенно не интересовали Питера.
Бач заговорил, но Питер поймал себя на том, что ему трудно сконцентрироваться на его словах:
– Они позвонили сюда, в этот кабинет, и попросили вас к телефону. Трубку снял мистер Девери, – рассказывал Бач.
– Я подумал, что речь пойдет о миссис Ллойд, – вставил Девери.
– Оказалось, что речь идет о гораздо более важных вещах, – уточнил Бач.
– Как еще мне объяснить вам, – глухим, словно со дна бочки, голосом сказал Питер. – Меня волнуют только мои друзья. И ничем иным я не хочу заниматься.
– Они вам доверяют, – произнес Бач. У него был холодный голос, и звучал он так, словно Бач ненавидел Питера. Двадцать восемь отъявленных преступников доверяют Питеру, звучало в этом голосе, и неизвестно, что он собой представляет.
– Они сказали, что Джереми Ллойд выбрал тебя для ведения переговоров, – тихо обронил Девери.
– Они сказали? – переспросил Питер. – Кто это «они»?
Девери пожал плечами:
– Голос.
– Иными словами, что бы вы, Стайлс, ни думали о Ллойде, сдается мне, что он завяз по уши, – сказал Бач.
– Не слишком ли вы доверяете их словам?
– В этой ситуации есть нечто весьма тревожное, – продолжил Бач.
– Ну, это мягко сказано, – пробормотал Девери.
«Девери оберегает меня, – подумал Питер. – Пока у него хватит сил, он не позволит раздавить своего сотрудника».
– При обыкновенном похищении, – сказал Бач, – детали, как правило, остаются неизвестными публике. И в данном случае их не стоило выносить на всеобщее обозрение. Похитители сами сделали их публичными. И теперь вся эта чертова страна знает, чего они требуют. Миллион долларов и свободы для заключенных. Основная причина, по которой обычно такого рода информация не сообщается и о похищении узнают немногие, заключается в том, что в случае огласки появляется возможность для обмана и жульничества. Любой может позвонить нам и предложить выдать ему миллион долларов. И скорее всего, этот звонок не будет иметь никакого отношения к похищению.
– Иными словами, раздавшийся у меня звонок может не иметь ничего общего с происходящим, – сказал Девери.
– Просто кто-то захотел прибрать к рукам мешок с золотом.
– И это должно стать вашей первой задачей, Стайлс, – сказал Бач. – Убедиться, что люди, которые вышли с вами на контакт, действительно что-то собой представляют.
– И как же я с этим справлюсь? – спросил Питер, все еще стараясь перевести дыхание.
– Потребуйте представить какую-нибудь вещь Вардона или Селлерса, которую мы могли бы безоговорочно опознать, – часы, кольцо, бумажник. То, что может быть в руках только у настоящих похитителей. И начисто откажитесь с ними разговаривать, пока они не убедят вас – и нас, – что сенатор и Селлерс в самом деле у них.
– Можете себе представить, – сказал первый генерал, – что Пентагон и ФБР уже получили несколько сот звонков с указаниями, где оставить деньги? Кстати, мистер Стайлс, моя фамилия Коркоран, а это генерал Льюис.
Оба генерала с их короткими стрижками выглядели как слишком рослые подростки.
– То есть вы собираетесь платить? – спросил Питер.
– Правительство Соединенных Штатов не поддается шантажу, – сказал генерал Коркоран.
Питер вытаращил на него глаза.
– Значит, не о чем и договариваться? – воскликнул он. – Вы хотите обречь на смерть сенатора и Селлерса?
– Мы не теряем надежды, что похитители блефуют, – сказал Коркоран.
– Мы должны выиграть время, – пояснил Бач. – Переговоры необходимо вести с предельной искренностью. Мы должны убедить их, что нам нужно время, чтобы принять решение. В этом случае мы можем надеяться и молиться, что найдем сенатора и Селлерса.
– И мне предстоит провести следующие сорок часов, скармливая им вранье? – осведомился Питер. – При этом стараясь произвести на них впечатление человека, которому можно доверять. Так?
– Вам придется импровизировать, – сказал Бач. – Первым делом вы должны выяснить, имеете ли вы дело с подлинными похитителями. Если вас убедят, продолжайте пудрить им мозги; вы прекрасно знаете, как это делается.
– Я работаю не у вас. – Питер отвернулся.
– За что могу только благодарить Бога, – сказал Бач. – Я не испытываю особого счастья от общения с человеком, у которого в друзьях – Джереми Ллойд. Но у меня нет выбора. Так же, как и у вас.
Питер резко развернулся:
– Что вы имеете в виду – у меня нет выбора?
– Это не я назвал вас, а они. – Бач не сводил с Питера мрачного взгляда. – В ваших руках жизни двух человек. Если вы откажетесь участвовать, они могут захотеть доказать нам, что шутить не собираются: избавятся от Вардона и Селлерса, после чего обзаведутся двумя новыми заложниками. Вы хотите жить с таким грузом на совести?
– Как у патриота Америки, у вас есть долг перед страной, – вмешался генерал Коркоран.
– Засуньте свои патетические фразы сами знаете куда, генерал, – ответил Питер.
– Послушайте, молодой человек, – возмутился генерал Льюис. – Вы не должны упорствовать, ведь речь идет…
– Почему бы вам не дать Питеру возможность самому разобраться со своими обязанностями? – прервал его Девери.
– Хотите знать, в чем дело, джентльмены? Для Питера – и для меня – сенатор Вардон – мыльный пузырь, жулик, который любит к месту и не к месту размахивать флагами. Вполне возможно, он виновен во всех тех вещах, в которых его обвиняет Ллойд, что бы там ни решило жюри из двенадцати мужчин и женщин. Он старый козел с грязными мыслями, который напивается с девушками по вызову и шляется по секс-киношкам. Селлерс – из тех журналистов, которые роются в дерьме, которые богатеют на несчастьях других людей. Если бы я прочел во вчерашней газете – за день до того, как все это случилось, – что они погибли в автомобильной катастрофе, я бы сказал: «Ну и Бог с ними» – и перешел бы к спортивному разделу.
– Но мы имеем дело с похитителями, убийцами и шантажистами! – гневно произнес генерал Коркоран. – И ваше мнение о сенаторе и Сэме Селлерсе совершенно несущественно.
– Питеру есть о ком думать, кроме двух ваших грязных старикашек, генерал, – сказал Девери. – Как и мне. Похищены миссис Ллойд и ее семилетний сын. И сделали это те люди, которыми вы так восхищаетесь, генерал, – тупоголовые патриоты-американцы. И тут мы имеем похищение, не исключено – убийство, и к тому же шантаж, генерал. Когда я услышал об этом, то не стал читать спортивный раздел. Питер беспокоится о них, а что вы, черт возьми, для них сделали?
– Есть еще и Тим Салливан, – напомнил Питер.
– Кто такой Тим Салливан? – спросил генерал.
– Репортер из порта, который работает на Юнайтед Пресс, – объяснил Питер. – Мой друг. Я уговорил его отправиться в порт и поискать человека со шрамом, который напал на меня в квартире Ллойдов. Он нашел ответ, но, прежде чем я его услышал, Тима убрали со сцены. Его судьба меня беспокоит. Я несу ответственность за то, что случилось с ним.
– В каждом серьезном деле возможны жертвы, – сказал генерал.
– Ваша философия, сэр, – дерьмо собачье, – отрезал Девери.
От лица Бача отхлынула кровь. Он стоял, вцепившись в спинку стула с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев.
– Давайте начнем все сначала, – очень тихо сказал он. – Миссис Ллойд и ее ребенок – невинные жертвы массовой истерии, которая охватила страну за последние пять часов. Может быть, ее муж абсолютно ни в чем не виновен; может быть, его имя просто используют. Я сожалею, Стайлс, о том, что случилось с ними и с вашим другом Салливаном. Мы разберем порт по кусочкам, чтобы найти Салливана и вашего приятеля со шрамом. Нам необходимо разыскать эту компанию в касках и объяснить им, что, если они причинят вред миссис Ллойд и ее сыну, добром это не кончится. В какой-то мере я согласен с вами, Стайлс. Я не верю, что за всем этим стоит Джереми Ллойд. Я думаю, что его, скорее всего, втянули в эту историю, но убежден, что он уже не может отозвать псов, если бы даже и захотел.
