– Вижу, тебе удалось встретиться с Питером, – сказала Бетти Маршалл. – Кофе готов. Через пять минут могу подать тосты и яйца. Есть немного очень вкусного кекса.

– Для меня только кофе, дорогая, – сказал Маршалл. – А вот Питер, наверное, проголодался больше меня.

– Спасибо, мне тоже только кофе, – сказал Питер. – Черный.

– Ну удалось договориться с миссис Симс? – спросила Бетти.

– Кажется, да. – Маршалл улыбнулся. – Теперь вот надо, чтобы повезло и с Питером.

– А… с Питером! – сказала Бетти Маршалл.

– Вы говорите так, словно это – пустяковое дело, – сказал Питер обиженно.

– Не пустяковое, дорогой Питер, но просто ты разумный и чуткий человек.

– Подай кофе в мой кабинет, если можно, – сказал Маршалл.

– Конечно, дорогой. Тебе звонили раз сто. Я отвечала, как ты велел: вышел, а когда придешь – не знаю. Имен не записывала, за исключением одного: Хиззонер, мэр.

– Я позвоню ему после разговора с Питером; до тех пор меня нет.

Кабинет Маршалла находился в конце короткого коридора. Это была большая, скромно обставленная комната с окнами на парк. Большую часть свободного пространства стены заполняли книги по юриспруденции в переплетах из телячьей кожи. На П-образном письменном столе стояли три телефонных аппарата, магнитофон и небольшой портативный телевизор.

– Я не смотрю по телевизору передачу «Миссия невыполнима», – сказал Маршалл, устало улыбаясь, – хотя ты мог бы так подумать, пока мы не познакомились ближе. Я слушаю выступления политиков и возмутителей толпы, людей, которые с удовольствием спустили бы с меня шкуру.

Прокурор обосновался за столом и жестом пригласил Питера сесть в зеленое кожаное кресло.

Питер сел, вытянув ногу с протезом, чуть поморщившись от боли – ему пришлось довольно долго стоять. Почти сразу же появилась Бетти с подносом, на котором стояли кофейные чашки и электрический кофейник с ситечком. Вставив штепсель в розетку на полу около стола, она сказала:

– Приятного аппетита! – и вышла.

Питер отхлебнул кофе; он был горячим и вкусным.

– Чудесная женщина Бетти, – сказал он. – Ее хлопотам нет конца, но она, кажется, никогда не волнуется.

– Сегодня все мы немного волнуемся, – заметил Маршалл.

Он достал из среднего ящика стола папку, затем вынул очки из нагрудного кармана твидового пиджака. Открыв папку, несколько секунд просматривал бумаги, потом протянул одну из них Питеру.

– Фотокопия, – сказал он.

Это была копия письма, адресованного Мартину Северенсу, уполномоченному по транспорту, муниципалитет, Нью-Йорк.

Письмо начиналось с довольно резких слов:

«Послушай, Северенс,

хочешь показать, что ты – большая «шишка»? Пожалуйста. Если к полудню двадцать третьего августа мы не получим десять миллионов долларов немечеными купюрами, которые не могут быть прослежены, то в пять часов вечера, в самый час пик, мы взорвем здание Центрального вокзала, и оно исчезнет с карты города. Не гарантируем, что не разнесем вдребезги и Пан-Америкэн-Билдинг.

Торговаться не будем. Это наши условия.

«Власть – черным».

Нахмурив брови, Питер рассматривал фотокопию.

– Детские игрушки. Писал какой-то чокнутый, – сказал он.

Маршалл кивнул, словно хотел сказать, что он и сам это же говорил себе:

– Не все так просто. Позволь рассказать тебе историю этого письма. Примерно три недели назад Северенсу позвонили домой, на Бикман-Плейс. Ты знаешь Марти Северенса?

– Он специальный уполномоченный мэра, не так ли? – спросил Питер.

– Учился вместе с мэром в Принстоне, – сказал Маршалл. – Старейший университет Англии, оттуда выходит интеллектуальная элита. Северенс – очень способный, культурный и сильный человек. По образованию – финансист. Его так легко не запугаешь. Проделал отличную работу, приводя в порядок городской транспорт.

– Итак, ему позвонили по телефону…

– Я познакомлю тебя с этим звонком – у меня есть короткая запись. – Маршалл подошел к магнитофону и нажал на клавишу. Бобины с пленкой начали вращаться, и спокойный голос Северенса отчетливо произнес:

«Звонок поступил в одиннадцать сорок пять тридцать первого июля. Я засек время – этот тип говорил примерно двадцать секунд. Я заподозрил, что здесь что-то не так. „Северенс?“ – спросил он. Я ответил: „Да“. – „Стоит славное прохладное лето, не правда ли?“ Без сомнения, это говорил негр. Я согласился, что лето славное. „Время подходит, Северенс. Становится жарко“. – „Вы предупреждаете меня о беспорядках?“ Мой собеседник засмеялся: „Беспорядки устарели, Мартин. Мы будем действовать более открыто и четко обозначим нашу позицию“. – „И как же?“ – спросил я. „Сейчас много говорят о программах помощи бедным, о строительстве в районах трущоб, о гражданских правах и прочую чушь, – продолжал он. – Мы решили, что единственный приемлемый для нас путь – это получить деньги в собственные руки и тратить их на наш собственный народ. Пусть бюрократы выкручиваются как хотят. Мы хотим, чтобы деньги оказались в наших собственных потных ручках“. – „Я согласен, что вы можете управлять ими лучше, чем некоторые наши государственные органы“, – сказал я. „Рад, что вы согласны с нами. Итак, нам нужно десять миллионов баксов, и вы тот парень, который принесет их нам, мистер Мартин“. – „Вы, наверное, шутите?“ – „Не шутим, папаша, вовсе даже не шутим. А теперь послушай, что я тебе скажу. Десять миллионов баксов нам в руки в полдень двадцать третьего августа. Десять миллионов баксов непомеченными банкнотами – или…“ – „Или – что?“ – „Или в пять часов того же дня мы взорвем здание Центрального вокзала со всеми людьми, которые будут в нем. Некоторая другая недвижимость тоже может рухнуть, к примеру Пан-Америкэн-Билдинг. – „Вы сошли с ума!“ – „Я не шучу, мистер Мартин“. – „Почему вы решили сказать об этом мне?“ – „Потому что ты крутишься около мэра больше других, а он может выложить денежки“. – „Да он посмеется надо мной, когда я расскажу о вашем звонке. Это же безумие“. – „Я пришлю тебе бумагу“. – „А как я смогу сообщить вам ответ?“ Он засмеялся: „Я сам найду тебя, мистер Марти. Значит, до полудня двадцать третьего августа, иначе будет поздно. Тогда в пять часов – бабах! – и вокзала нет, и поезда больше не будут ходить ни в город, ни из города, и будет двадцать или тридцать тысяч убитых пассажиров пригородных поездов и прохожих. А потом мы снова свяжемся с тобой и скажем, что делать дальше“. Он говорил как безумец. Я испугался и сказал: „Хорошо, позвоните мне завтра в это же время, я вам сообщу, что сказал мэр“. Мой собеседник снова засмеялся: «Как же! Я позвоню тебе в это же время, а твой телефон будет прослушиваться, и двадцать пять копов сразу засекут, откуда я звоню. Ну уж нет! Я знаю, где ты находишься и днем и ночью, мистер Марти. Я созвонюсь с тобой тогда, когда это будет безопасно для меня. Спокойной ночи, мистер Марти, сэр сукин сын“.

Бобины с пленкой продолжали крутиться, уже без звука. Маршалл снова нажал на клавишу и выключил магнитофон. Он смотрел на Питера и ждал.

– Кто-то пытается запугать вас, а вы все, очевидно, поддались.

– Идея эта не нова, – сказал Маршалл. – Руководство организации «Власть – черным» говорило об этом в прошлом году. Миссис Симс указала нам на очень важные вещи. Кто будет убит во время беспорядков? Другие негры. Чью собственность будут уничтожать? Других негров. Конечно, может быть, несколько белых копов будут убиты и еще несколько человек из близлежащих районов избиты, запуганы и спрячутся подальше. Во время беспорядков истребляются бунтовщики, которые, теоретически, намеревались что-то демонстрировать. О новой концепции сказано совершенно открыто. О ней будут говорить по радио и телевидению, она войдет в миллионы домов. Никто на самом деле в это не верит, однако суть состоит в том, что белое сообщество можно заставить обратить внимание на чернокожих только тем, что нанести удар по тем местам, где живут белые.

– Есть смысл в их тактике, – сказал Питер.