– Порой боль доставляет наслаждение. Причем весьма сильное наслаждение.

– Значит, схватка между вами и мужем была любовной?

– Нет!

– Тогда кто же кричал?

На секунду ему показалось, что она готова довериться ему, но было уже поздно. Дверь отворилась, и в комнату вошел Алекс Бауман. В руке он держал стакан с водкой, в котором плавали кусочки льда. Он увидел, что большие ладони Джерико лежат на плечах Лиз, и его неизменная улыбка сделалась еще шире.

– Винтовка Томми уже подверглась осмотру, так что я ее возьму, – сказал он, но даже не взглянул на ружье. Его сузившиеся глаза не отрывались от измученного лица жены.

Джерико повел себя вызывающе. Он так и не снял руки с ее плеч. Мягко развернул женщину и подтолкнул к окну так, чтобы она не стояла лицом к Бауману.

– Вы хорошо обучили вашего сына обращению с оружием, – сказал Джерико.

– Но это была не его винтовка.

– Очевидно, нет. Ее ствол чист, как свисток.

– Для меня большое облегчение узнать об этом. У нас это единственное ружье двадцать второго калибра. Так что все прояснилось.

– Каким образом?

Бауман пожал плечами:

– Должно быть, это был кто-то посторонний, как мы и решили с самого начала. Деревенские дети или эти самые хиппи из общины.

– В доме гостит восемь человек, считая меня: мисс Жаркова, Боб Уилсон, оба Прентиса, девушка по имени Джуди, Трейл и Ломекс. Вы можете поручиться, что ни один из них не привез оружие с собой?

– Вы хотите, чтобы я обыскал багаж своих гостей? – поинтересовался Бауман.

– Я ни черта от вас не хочу, Бауман. Я просто пытаюсь понять, в чем дело. Кстати, не потрудитесь ли вы объяснить, что за крик я слышал сегодня ночью, только скажите правду.

Бауман взглянул на жену:

– Я уже говорил вам, что Лиз…

– Я вам не верю, – прервал его Джерико.

– Лиз отрицала, что это правда? – Бауман уставился на ее спину, и плечи Лиз опустились. – Ради всего святого, Лиз, прекрати рыдать.

– Как она могла отрицать, если вы сказали, что она спала, да к тому же много выпила перед этим?

Улыбка Баумана сделалась буквально лучезарной.

– Ну, раз вам уже все известно, то признаю, что она и в самом деле не спала и не была пьяна. Ведь как раз перед этим она вышла от вас, не так ли?

Джерико почувствовал, как на шее запульсировала вена:

– Стало быть, вы знаете об этом.

– Конечно, старина, я об этом знаю. Это я послал ее к вам. – Он отхлебнул из стакана. – Можете считать мой поступок одной из причуд нашего дома. Мне нравится, когда я могу предложить своим гостям только самое лучшее. Конечно, Лиз уже не та, что раньше, но, думаю, вы согласитесь, что и теперь ее можно назвать весьма лакомым кусочком.

Джерико шагнул вперед:

– Хотелось бы отблагодарить вас за такое великодушие.

Его правая рука, сжатая в кулак, взметнулась в воздух и врезалась в голову Баумана. Стакан отлетел в сторону, а Баумана отбросило назад и впечатало в стену. Он съехал на пол и замер, откинув голову под нелепым углом. Улыбка наконец сошла с его лица, а глаза закатились под лоб.

Джерико подошел к Лиз и взял ее за руку.

– Давайте уйдем отсюда, – сказал он, – так далеко, как вам захочется.

Она двигалась с трудом, тяжело опираясь на его руку.

– Вы ударили его, – прошептала она.

– Не мешало бы добавить, – ответил Джерико.

Они вышли в коридор, и Джерико закрыл за собой дверь комнаты. Лиз из последних сил боролась с подступающими рыданиями.

– Может быть, вас проводить в вашу комнату? Или она у вас с ним общая?

– Нужно послать кого-нибудь к нему, – ответила она.

– Он скоро придет в себя, – холодно ответил Джерико. – Наверное, в его интересах, чтобы об этом происшествии знало как можно меньше народу.

Она остановилась и посмотрела ему в лицо, сощурившись, как будто желая сдержать слезы.

– Вы не знаете его, – сказала она. – Он становится неуправляемым, когда злится. Он придет за вами, Джерико. И может даже попытаться вас убить.

– Ну, это не в первый раз.

– Вы думаете, в роще был Алекс?

– Может быть. Впрочем, я этого не знаю. Кроме того, мне неизвестна причина. Теперь я сам подсказал ему мотив. Но…

Лиз протянула свои загорелые руки к лацканам его пиджака.

– То, что он сказал – неправда, – произнесла она почти с яростью, – он не посылал меня к вам. Ему нравятся подобные сексуальные фантазии. Я пришла сама, клянусь вам.

– Зачем он так сказал?

– Он скорее умрет, чем признает, что что-то случилось без его ведома. Должно быть, он видел, как я выходила из вашей комнаты, и не мог допустить, чтобы вы подумали, будто он был не в курсе. Вот потому он и выдумал эту чудовищную историю.

Джерико почувствовал, что смертельно устал от всего этого.

– Черт с ним, – сказал он, – я собираюсь уехать отсюда, Лиз. Если хотите, я отвезу вас куда-нибудь – в какой-нибудь другой город, где живут ваши друзья, или в Нью-Йорк. Вам нельзя оставаться, иначе он сорвет злость на вас.

– Я не могу уехать. – Она медленно отвернулась.

– Почему?

– Из-за Томми. Алекс ни перед чем не остановится. Бог знает, что он может ему наговорить. Может сказать, что застал нас в постели и вы ударили его. Начнет рассуждать о своей бесценной чести. Выставит нас с вами последними мерзавцами. А я ни на минуту не могу допустить, чтобы Томми поверил в это. Уезжайте, Джерико. Лучше, чтобы вас здесь не было, когда разразится скандал.

– Я что, должен бежать?

– Это самое лучшее, что вы можете сделать, чтобы помочь мне.

Джерико сощурил глаза:

– Я намереваюсь известить полицию о своем утреннем приключении. Если мой приятель-стрелок все-таки попадется, я хочу, чтобы полиции были известны все факты, причем именно от меня, а не от кого-нибудь другого, кто, возможно, захочет что-нибудь утаить. Сейчас я ухожу, Лиз, но я еще вернусь. Если он посмеет вас обидеть, обещаю вам, что я заставлю его пожалеть, что он вообще появился на свет.

– Прошу вас, Джерико, идите, пока он не пришел в себя и не начался скандал.

Он легонько похлопал ее по плечу:

– Я еще вернусь.

Он не сомневался, что она смотрела ему вслед, пока он спускался по лестнице. Возможно, для того, чтобы сразу вернуться в комнату Томми и оказать помощь Алексу. В конце концов, он был ее мужем и отцом ее ребенка. Так что если кто-то и мог помешать ему впасть в неистовство, то это могла быть только она. Нельзя было допустить, чтобы Алекс потерял лицо в присутствии посторонних людей. Тогда он неминуемо обрушил бы на нее свою ярость.

Джерико остановился в дверях столовой. Остальные гости, казалось, ожидали его появления.

– Я собираюсь в город, чтобы побеседовать с полицией, – объявил он.

– С винтовкой Томми все в порядке? – спросил Прентис.

Джерико не ответил на его вопрос.

– У меня вышло недоразумение с Бауманом, – продолжал он. – Сейчас он в комнате Томми. Думаю, кто-нибудь должен к нему подняться. Я еще вернусь.

– Господи! – воскликнул Боб Уилсон и устремился к лестнице.

Джерико не сомневался, что его друга прежде всего волнует судьба фонда.

– Я вернусь, – повторил Джерико.

Он уже вышел на террасу и на полпути к «мерседесу» услышал за спиной голос Тани Жарковой.

– Можно мне с вами, Джонни?

– Вы рискуете пропустить самое интересное, – с улыбкой ответил он.

– Ну пожалуйста!

– Я не возражаю.

Выехав на дорогу, он искоса взглянул на нее. Платье простого покроя из белой блестящей ткани красиво облегало ее фигуру. Она нахмурила брови, как ребенок, который пытается сосредоточиться. На него она не смотрела.

– Вы повздорили из-за Лиз?

– Почему вы так решили?

Несколько секунд она молчала.

– Я знала, что так и будет.

– Правда?

Она по-прежнему не поворачивалась к нему.

– Вплоть до сегодняшнего утра я и не подозревала, что могу так безумно ревновать, Джонни.