– А Дэвид? – спросил Уилсон.

Даже слой темного загара не мог скрыть того, как он побледнел.

– Я зашел в его комнату, хотя нашел ее не сразу. Все говорит за то, что он как раз переодевался. Его ключи и деньги остались на комоде, но сам он исчез.

– Вы позвонили в полицию? – спросил Прентис.

– Телефон не работает. Я думаю, провода перерезаны. Кому-то придется поехать в город за подмогой.

– Я поеду, – вызвался Уилсон.

– Тебе лучше остаться, Боб, – возразил Джерико. – Мне бы хотелось, чтобы на моей стороне был хотя бы один боеспособный мужчина. Что, если поехать вам? – обратился он к Прентису.

– Но как же Дэвид…

– Чем скорее мы дождемся помощи, тем быстрее сумеем его найти. Если на нас ополчилась целая банда кровожадных маньяков, то нам понадобится серьезная помощь.

– Подождите, Прентис, – вмешался Трейл. – Мы с Ломексом поедем с вами. На сборы нам понадобится не больше пары минут.

– Никто никуда не поедет, – не согласился Джерико. – Мы не знаем, когда был убит Бауман, случилось ли это до или после того, как вы уехали на аукцион.

– Ах вы, бешеный ублюдок! – завопил Ломекс. – Да какое вы имеете право…

– Такое, – отрезал Джерико. – Поезжайте, Прентис. – Он взял Боба Уилсона за плечо и отвел в сторону. – Кто-то должен поставить в известность слуг и запретить им подниматься на второй этаж.

– Я этим займусь, – кивнул Уилсон. – Господи, Джонни, а Лиз и Томми уже знают?

– Им тоже придется рассказать.

– Проклятые хиппи! У меня недаром было предчувствие в течение последних месяцев, что это кончится кровопролитием. К тому же из-за этого фонд лишился, по крайней мере, миллиона баксов.

– Ты не знаешь, где Таня?

Уилсон вытаращил глаза:

– Ведь она же была с тобой!

– Около десяти я высадил ее в городе.

Уилсон облизнул губы:

– Что происходит, Джонни?

– Хороший вопрос.

С винтовкой в руках Джерико направился через лужайку к гряде, за которой скрылись убежавшие лошади. Он слышал громкий голос Томми, который подзывал их.

– Сюда, Мальчик! Ко мне, Рейнджер!

Поднявшись на вершину гряды, Джерико увидел Лиз и Нельсона возле одной из лошадей, которую им удалось поймать. Вторая, очевидно, это был Рейнджер, стояла неподалеку и наблюдала за Томми, который подкрадывался к ней, сжимая что-то в руке. Через мгновение мальчик схватил лошадь за повод.

– Как они ухитрились сбежать, Нельсон? – спросила Лиз.

– Я сам хотел бы знать это, мадам, – оправдывался Нельсон. – Кони были в своих стойлах и никак не сумели бы открыть дверь. Наверное, их кто-то выпустил.

– Давайте отведем их и посмотрим, – с энтузиазмом предложил Томми.

Джерико подошел к ним:

– Вы справитесь с лошадьми, Нельсон? Мне нужно поговорить с Томми и миссис Бауман.

– Конечно, справлюсь, – ответил Нельсон. – Они уже достаточно нагулялись.

– Когда отведете их, приходите в дом.

Нельсон выглядел удивленным. Он искоса взглянул на Лиз:

– Если миссис Бауман распорядится.

Лиз упорно отводила от Джерико свои голубые с поволокой глаза.

– Что-нибудь случилось?

– Боюсь, что да.

– Зайдите ко мне, когда освободитесь, Нельсон. – И она отвернулась в сторону.

Томми с сожалением смотрел вслед Нельсону, уводящему лошадей. Когда он удалился на достаточное расстояние, чтобы не слышать их, она спросила, все так же глядя в сторону:

– У вас снова какое-нибудь недоразумение с Алексом?

– Вам нужно взять себя в руки. – Он подошел к мальчику и положил свою большую ладонь на его худенькое плечо. Томми поднял на него удивленные глаза – предыдущих слов он не слышал.

– Сегодняшний день полон каких-то невероятных событий, – начал Джерико, – сначала меня обстреляли в роще. Потом черт знает что творилось в усадьбе Уолтура. Погибла девушка, и одному Богу известно, сколько еще будет жертв, прежде чем все это кончится.

– В городе как будто все сошли с ума, – сказала Лиз. – К полиции присоединились члены «Комитета бдительности», и теперь они совместными усилиями ведут охоту на хиппи. Мы стоим здесь и разговариваем, но в любую минуту можем услышать взрыв, который будет означать, что имущество фонда уничтожено. До чего все это бессмысленно!

Ему никак не удавалось подойти к сути дела. На него она по-прежнему не смотрела. Тогда он опустился на колени и обнял Томми за плечи. Теперь их глаза были на одном уровне.

– Томми, тебе потребуется собрать все свое мужество. Я не буду ходить вокруг да около. Кто-то убил твоего отца.

Он ощутил, как тело мальчика съежилось и по нему пробежала дрожь, как от удара током. Глаза широко распахнулись, а губы раскрылись, обнажив белые зубы.

– Что вы сказали? – прошептала Лиз.

– Когда все уехали на аукцион, – Джерико по-прежнему обращался к мальчику, – твой отец остался в доме один, верно?

– Он… собирался приехать позже, – ответил Томми, пытаясь сдержать слезы.

– Сначала был завтрак в честь попечителей, – пояснила Лиз. – Они его не интересовали.

– Значит, он остался в доме один.

– Но… потом он собирался приехать, – повторил Томми.

– Кто-то помешал ему. Его убили, – сказал Джерико.

– Кто? Почему? – спросил мальчик.

– У меня пока нет ответов на эти вопросы, Томми. Я сам только что узнал об этом и еще не успел вызвать помощь, потому что телефон оказался испорчен.

– Где он? – спросил Томми и внезапно сделал попытку вырваться из сильных рук Джерико.

– Это еще одна неприятная для тебя новость. Он в твоей комнате, и тебе нельзя туда заходить, пока полиция все не осмотрит.

– Это моя? – Томми уставился на винтовку, которую Джерико положил на траву.

– Я одолжил ее на время.

– Это вы застрелили папу? – В голосе Томми послышались истерические нотки. Он попытался ударить Джерико головой. – Сначала вы избили его, а потом застрелили!

– Перестань, Томми!

– Мне надо было убить вас еще утром, – кричал мальчик, – убить, а не просто напугать! Нужно было вас убить! Я мог вас убить! А я просто хотел, чтобы вы уехали, из-за того что вы сделали с мамой! Нужно было вас убить!

– Томми! – раздался громкий, дрожащий голос Лиз.

– Папа рассказал мне, что вы сделали с мамой. Я хотел, чтобы вы уехали. Но нужно было вас убить! – И он забился в безудержных рыданиях.

Лиз опустилась перед ним на колени, и ее плечо коснулось плеча Джерико:

– Мистер Джерико не сделал мне ничего плохого, Томми. Я не знаю, что сказал тебе отец, но не случилось ничего такого, из-за чего стоило бы расстраиваться. Так что у тебя не было повода меня защищать.

Мальчик пытался увернуться от ее прикосновений:

– Я не пытался тебя защищать! Я все про тебя знаю, мама. Я все знаю!

Он упал на землю и, задыхаясь от рыданий, катался из стороны в сторону.

– Господи! – прошептала Лиз.

Солнце стояло прямо над сидящей в траве группой – рыдающий мальчик, белокурая женщина, явно в шоке, и Джерико. Вспышка мальчика оказалась неожиданной, и Джерико поймал себя на том, что сначала она вызвала в нем протест. Он попытался поставить себя на место двенадцатилетнего ребенка, чтобы понять его трагедию. Его собственные родители развелись, когда он и сам был примерно в таком же возрасте. Он с болью вспомнил, какая между ними шла борьба за его привязанность. Ему казалось, что он снова слышит их злые голоса, как это бывало обычно, когда они думали, что он уже спит. Ему вспомнилось, как в темноте к его щеке прижималась мокрая щека матери. Она отлично знала, что он не спит и, во всяком случае, слышит шум, которым сопровождались их скандалы. Она говорила, что его отец – настоящее животное, алкоголик, опасный необузданный человек. Ей хотелось подавить в себе неумирающую любовь к нему, но она упрекала его за те муки, которые перенесла во время родов. Ей казалось, что он чем-то обязан ей за эти муки. На следующий день отец, пытаясь выглядеть мудрым и сдержанным, вознамерился объяснить ему, что мать – холодная женщина; что эта ее черта – как болезнь, над которой она не властна. Нельзя плохо относиться к ней из-за этого, как нельзя ненавидеть человека за то, что он болен диабетом или раком. Но жить с ней невозможно, потому что она напоминает кусок льда, а не женщину. Потом он сказал, что давным-давно отступился бы, если бы не любовь к сыну, вынуждавшая его смириться.