– Скорее я сниму с себя полицейскую форму и отдам ее Армии спасения, мистер Джерико, – ответил лейтенант. – Наверное, мне давно пора это сделать. Так что на меня не надейтесь.

– А меня остановят, если я сейчас направлюсь в дом к миссис Драйден?

– Полиция вам препятствий чинить не будет, – ответил Краули.

– Еще один вопрос, – сказал Джерико. – Кто были те парни с дубинками и кто такой Чарльз Хадсон?

Уголки губ лейтенанта полиции изогнулись в кривой ухмылке.

– Разве вы не узнали по замашкам этих истинных патриотов Америки, мистер Джерико? А что касается Чарльза Хадсона, это тот человек, который построил наш городок. Я имею в виду библиотеку, больницу, новую бесплатную школу, общественный пляж. Чарльз Хадсон – олицетворение всего Гленвью. Все, что происходит в городке, должно удовлетворять требованиям Чарльза Хадсона. Спокойной вам ночи, мистер Джерико.

На улицу мы вышли уже без сопровождения полицейских. Тускло светила луна, а на часах было почти четыре часа утра.

– Что за чертово место, – прошипел Майк Райан. – Он и вправду не станет искать Линду?

– Ты же сам слышал, что сказал лейтенант, – ответил ему Джерико.

Я посмотрел на Майка. Теперь молодой художник казался мне значительно старше.

– У Энжелы мы ее не найдем, – уверенно произнес он.

– А где, по-твоему, ее лучше искать? – без тени сочувствия спросил его Джерико.

Да, при том настроении, в котором сейчас находился парень, с ним следовало говорить именно в таком тоне. Иначе он бы совсем раскис.

Мы забрались в «мерседес» и снова поехали на гору Гленвью.

– А кто живет сейчас в доме миссис Драйден? – спросил Джерико.

Я услышал, как сидевший на заднем сиденье Майк громко проглотил слюну.

– Из Нью-Йорка нас приехало четырнадцать человек, и она всех поселила у себя, – ответил парень. – У нее есть домоправительница, миссис Мэтсон. Надо полагать, из местных. А сколько у Энжелы горничных и работников на кухне, я даже не знаю. Вся прислуга живет на первом этаже.

– Помимо вас кто-нибудь гостил в доме?

– Да, один парень. Думаю, он ее консультант по картинам. Совсем крезанутый. Наверное, ростом как вы, мистер Джерико, а весом не более шестидесяти килограммов. Жердь, да и только. Об искусстве болтал с утра до восьми вечера.

– А после восьми?

– Окончательно напивался, – ответил Майк. – В стельку. Я не видел, чтобы он ел или спал – все время пил.

– Кто-нибудь еще был?

– Был. Типчик по имени Джо Блисс. Он местный адвокат и помогает миссис Драйден вести дела. Видели бы вы, как он на нее смотрит. У него при этом даже слюнки текут.

– Она и в самом деле такая красивая?

– Да, очень. Но Блисса в Энжеле привлекает не столько ее красота, сколько деньги, – ответил Майк.

– А из женщин у нее кто-нибудь живет?

– Никки Кларк, ее дальняя родственница. Она у Энжелы вроде личного секретаря. Довольно милая девушка. Вот и все обитатели дома миссис Драйден. Если, конечно, никто еще сегодня вечером к ней не приехал.

Впереди показались каменные ворота. На этот раз путь нам никто не преграждал, и мы, проехав в них, оказались в березовой роще, которую с таким восторгом описывал нам Майк. Деревья здесь росли густо, некоторые из них склонялись почти до земли, словно древние старики, нагнувшиеся, чтобы завязать шнурки, и так и не нашедшие сил распрямиться. Джерико резко нажал на педаль, меня отбросило к боковой дверце, и наш «мерседес» понесло по петлявшей среди берез дороге.

– К чему так спешить? – спросил я.

– Краули же предупредил, что нас попытаются задержать, – пояснил Джерико. – Видимо, хотел нас заинтриговать.

И вот впереди показался дом – огромный трехэтажный особняк из серого камня. В нескольких окнах горел свет. Вся территория вокруг была тщательно ухожена. У подъезда «мерседес» резко остановился, и под его колесами прошуршал серовато-голубой гравий.

Мы вылезли из машины. Ведомые Майком, мы прошли через веранду и направились к стеклянной двери в дальнем ее конце. Она была распахнута, и из нее на улицу лилась тихая музыка. Я прислушался и узнал мелодию – концерт Моцарта в исполнении Рубинштейна. Через дверь хорошо просматривалась гостиная с очень высоким потолком. Ее бледно-голубые стены были увешанны акварелями. В большом камине тлели раскаленные угли. Рядом с ним я увидел кресло с высокими подлокотниками и спинкой, которые почти полностью закрывали от меня сидевшего в нем мужчину. Были видны только лежавшие на низеньком кофейном столике удивительной длины ноги и тонкая рука с пальцами пианиста, сжимавшая высокий бокал со льдом и каким-то бесцветным напитком. «Наверное, водка с тоником», – подумал я.

По другую сторону от кофейного столика располагалась трехместная софа, обитая, как и кресло, цветастым ситцем. На ней, поджав под себя ноги и прислонившись головой к спинке, сидела девушка в мини-юбке. Ее черные волосы свисали ниже плеч. Она тоже держала в руке бокал. Закрыв глаза, девушка слушала музыку, лившуюся из двух динамиков, стоявших в углах противоположной стены.

Майк Райан с возгласом «Никки!» шагнул в открытую дверь. Мы с Джерико последовали за молодым художником.

Услышав свое имя, девушка широко открыла глаза. Они оказались бархатисто-черного цвета.

– Майк! – удивленно выдохнула она.

Парень в кресле обернулся. Из-за высокой спинки я мог видеть его худое лицо, длинный нос и тонкие, ехидные губы. Темная щетина на его щеках свидетельствовала о том, что он давно не брился.

– Боже мой, Майк, – подчеркнуто медлительно произнес он. – А я-то думал, ты уже спишь в своем Гринвич-Виллидже. И письмо с извинениями собирался послать.

Глаза у него были настолько тусклыми, что я затрудняюсь определить их цвет. Он неторопливо, как бы по частям, поднялся с кресла, и тут я увидел, какой он тощий. «Жердь, да и только», – вспомнил я слова Майка. Встав во весь рост, парень посмотрел мимо Майка на меня, а потом на Джерико.

– Матерь Божья, это же Джон Джерико! – воскликнул он.

– Слим Солтер и Никки Кларк, – представил нам своих знакомых Майк Райан. – А это – Джон Джерико и Артур Гэллам.

– Великий художник и его помощник, – произнес Солтер.

– Мы приехали за Линдой, – сказал Майк. – Она здесь?

Девушка поднялась с софы, и пред нами предстала вторая Твигги[1], только с черными волосами.

– Майк! – воскликнула она. – Разве Линда не уехала с вами в автобусе?

– Нет. Ее куда-то утащили двое парней с дубинками, – ответил Майк. – Полицейские даже не дали нам ее поискать. Поэтому я сюда и вернулся. Хочу заглянуть в ее комнату. Если она решила вернуться за вещами, то, возможно, нашла способ…

Не дожидаясь ответа от девушки, он вышел в коридор и стал подниматься по покрытой ковром лестнице.

– Ну и дела! – воскликнул Солтер.

– Линды там нет, точно? – спросил Джерико.

– Если только… – начала Никки.

– Я бы хотел поговорить с миссис Драйден, – сказал Джерико.

– Старина, этой чести ты будешь удостоен чуть позже. Энжела сейчас общается с ангелами, – хихикнув, произнес Солтер.

– Не понял.

– Она крепко спит и видит счастливые сны. Вот бы мне такой дар, как у нее. Мы с Никки настоящие совы, а Энжела поднялась к себе в спальню и тут же заснула.

– Никки, придется вам разбудить миссис Драйден. Попросите ее спуститься к нам, – пропустив мимо ушей замечание Солтера, обратился Джерико к девушке.

Солтер затрепетал, словно молодое деревце на ветру:

– С какой стати ты здесь хозяйничаешь, Джерико? Не забывай, что ты не у себя дома. Ты кто, шериф, что ли, или следователь?

– Я друг Майка и Линды, – ответил Джерико. – Линда пропала в частных владениях миссис Драйден. Так что она несет ответственность за то, что случилось с девушкой.

– Никки, дорогая, раз дело принимает такой оборот, то позови сюда и Джозефа Блисса. Уж он-то здесь настоящий представитель закона.