– Да?

– Это просто невероятно. Если бы вы знали их так же хорошо, как знаю я, то вы бы поняли. Бедная Джорджиана. Она никогда не имела того, чего в действительности хотела. А больше всего ей хотелось быть любимой, в первую очередь отцом. Я похитила у нее эту возможность. Она хотела привлечь его внимание, выйдя замуж и подарив ему внука. В общем-то она этого почти достигла, однако Артур вел себя настолько неуважительно по отношению к отцу, что ее ожидания не оправдались. Отец любил Уолтера, но Джорджиане этого было мало. Ей хотелось быть признанной – хотя бы и холодно – матерью. Жизнь здесь, в Пелхам-Холле, с отцом и матерью была залогом ее – как бы это лучше выразить? – психической безопасности. Внезапная потеря отца превратила ее в невротичное создание. Но у Джорджианы никогда не было никаких секретов. Да она и не умела ничего скрывать.

– А Фред?

– Джонни, Фред – просто неудачник. Ему так и не удалось воплотить в жизнь мечты отца о сыне. Я не исключаю, что он мог ненавидеть отца за то, что тот требовал от него так много. Но отец был для него всемогущим Иеговой. Если он в порыве гнева мог нанести отцу удар, то наверняка не сомневался в том, что отец и из могилы даст ему сдачи. Однако на протяжении всей своей жизни он хотел произвести на отца впечатление хорошего мальчика. С первых дней пребывания в школе у него были только пятерки по поведению. Я очень хорошо знаю Фредди. Он никогда не смог бы совершить ничего такого, что заинтересовало бы шантажиста. Он всегда опасался, что отец может прочитать его мысли.

Джерико стиснул в зубах остывшую трубку. Получалось то же самое – Алисия или Луиза.

– Есть один человек, который может дать вам подсказку, Джонни. Это Берт. Он был очень близок к отцу.

– Этот вариант не пройдет. Я только что разговаривал с ним. В жизни вашего отца не было ничего такого, что он хотел бы скрыть, и ему хотелось бы защитить кого-то из вас, но не себя самого.

Луиза отвернулась, обхватив себя руками за плечи.

– Есть еще один человек, способный оказать вам помощь.

– Судья Бекет?

– Нет. Судья Бекет был одним из лучших друзей отца, однако я не думаю, Джонни, что отец стал бы обсуждать с дядей Тимом столь интимные вопросы – если они вообще возникали.

– Так кто же он?

– Дрю.

– Ваш бывший муж?

– Когда отец умер, он еще не был бывшим. Вы знаете, Джонни, что был период, когда отец всерьез рассчитывал сделать его своим заместителем. Были люди, полагавшие, что отец изменил свое решение, рассердившись на Дрю за то, что он женился на мне. Но это было не так.

– Дрю тоже так считает.

– Он сам вам сказал об этом? Это на него похоже. Всегда был чертовски честным. Но это правда. Отец всегда с большим уважением и почтением относился к Дрю. Он возражал против свадьбы, но не из-за Дрю. Отец знал, что хочет он того или нет, но я выйду замуж за Дрю и рано или поздно разорву его на куски. Он оказался прав, я так и сделала. Не очень-то симпатичный персонаж перед вами, не так ли?

– Вы еще растете, – сухо проговорил Джерико.

– Мне не кажется удивительным, что отец так приблизил к себе Дрю. Тот ему всегда нравился и отец ему доверял. Он знал, что Дрю похож на сейф со множеством замков. Единственная проблема в том, Джонни, что, если Дрю все это время хранил секрет, он не станет и теперь рассказывать вам о нем.

– Но он может это сделать. Если поймет, что это способно избавить вас от опасности.

Луиза резко повернулась и посмотрела Джерико в лицо.

– Все, что я знаю, Луиза, указывает на вас. Если бы вы не были со мной прошлой ночью, когда снайпер стрелял первый раз, вы стали бы главным подозреваемым. И вы можете еще им стать, если полиция усомнится в вашем алиби. – Он направился к двери. – Хочу поговорить с Дрю, если, конечно, служители закона выпустят меня отсюда. – Джерико немного заколебался. – Если у вас будет разговор с кем-либо обо всем этом, пожалуйста, скажите им, что вы сами не знаете ничего кроме того, что я вам сказал.

– Почему?

– Потому что может быть небезопасным, если все решат, что вы единственная, кто знает про инцидент с шантажом. Под нами мина-ловушка, Луиза, но не пытайтесь отключить ее.

Сержант Риган, охотно предоставив Джерико список всех подозревавшихся в убийстве, произошедшем десять лет назад, настоятельно посоветовал ему сразу же отправиться к Дрю Стивенсу.

– Мы пытались до него дозвониться, но все оказалось без толку, – сказал полицейский. – Несомненно, последний случай имеет прямое отношение к убийству Старика, а Стивенсон, как и многие члены семейства Пелхамов, находился под подозрением. Оснований утверждать, что он застрелил тестя, у меня нет, но я тем не менее хочу с ним переговорить. Так что, если вы его найдете, привезите его ко мне.

Сержант подробно описал Джерико, как добраться до домика, в котором жил бывший муж Луизы. Коттедж, который построил для себя Дрю Стивенс, находился на другом конце озера. Хоть сам водоем простирался в длину на четыре мили, чтобы добраться до жилища Стивенса по суши, надо было покрыть расстояние вдвое большее, причем последнюю треть пути Джерико предстояло преодолеть по старому бревенчатому настилу.

– Место совсем уединенное, – сообщил Риган. – Самое подходящее для писательского творчества. Стивенс построил этот домик сразу же после развода. Думаю, в ясный день оттуда хорошо просматривается Пелхам-Холл. Судя по всему, надежда вернуться в него не покидает Дрю и по сей день.

Было уже почти двенадцать часов, когда Джерико, свернув с шоссе, выехал на мощенную бревнами проселочную дорогу. Машину затрясло, и Джерико пришлось сразу же сбросить скорость. В чистом ночном небе ярко светила луна. Сквозь деревья поблескивала гладь озера, по которому плавала лодка. Вскоре Джерико выехал на опушку леса и увидел перед собой силуэт строения. Домик Дрю стоял на небольшом возвышении. Машины возле него не было.

Оставив «мерседес» с включенными габаритными фарами, Джерико подошел к крыльцу белого коттеджа, обшитого снаружи узкой вагонкой, и кликнул Стивенса по имени. Не дождавшись ответа, он распахнул легкую решетчатую дверь и, войдя на веранду, громко постучал в дверь дома.

Ответа на стук не последовало, и Джерико окончательно убедился, что Дрю Стивенса в доме нет.

Он постоял в нерешительности, затем вынул из кармана курительную трубку и сел в стоявшее на веранде удобное плетеное кресло. «Рано или поздно Стивенс сюда обязательно придет», – подумал Джерико.

Сегодня днем, сам не зная зачем, Джерико сделал на доктора Пелхама три небольшие карикатурные зарисовки, и на каждой из них лица у Старика не было. Одну он выполнил в красном цвете, вторую – в зеленом, а третью – в синем. Увидев их, Дрю Стивенс сказал, что для его бывшего тестя наиболее подходящий цвет – красный, но никак не зловеще-зеленый, а тем более бесплотный синий.

Сидя в кресле, Джерико думал над тем, что нового в его понимание Старика внесли воспоминания о нем тех, кто его хорошо знал. Каждый из опрошенных им говорил об удивительной физической силе доктора Пелхама. Об этом свидетельствовали и фотографии Старика, которые он видел в его кабинете. Все члены большой семьи Пелхамов, включая плохо отозвавшихся о нем Артуре и Фреде, жаждали от него любви или хотя бы слов одобрения. Его невнимание к ним и по сей день оставалось в их душах кровоточащей раной, а резкие высказывания о нем свидетельствовали о ее глубине. Для большинства же людей Старик продолжал оставаться необычайно обаятельной личностью. То, что Артур назвал Старика убийцей, говорило о том, насколько доктор был разочарован в своих детях. По словам же Уолтера и Дрю, мистер Пелхам был человеком справедливым. Если верить тому, что после наследования состояния Марго Стэндиш и шантажа Артура, о котором упомянул Бекет, у Старика возникли неприятности, то можно было смело сказать, что они его вовсе не испугали. Это был человек, который помнил о своих запоях, который все трудности преодолевал стиснув зубы и который, если верить рассказам Берта о войне, был глубоко предан своему другу. Таким образом, получалось, что доктор Пелхам пользовался большим уважением как в своей семье, так и у людей, хорошо знавших его. «Что ни говори, – думал Джерико, – а Старик все же личность яркая».