Хакер и Роулз — опытные полицейские с большим стажем, причем Роулз служил в Кливленде и в Калузе. Оба прекрасно усвоили, что жулики и честные люди поступают по-разному. Если, например, честному человеку что-то понадобилось бы в офисе Отто Самалсона, он попросту пришел бы туда и спросил. Жулик не может рассуждать и действовать подобным образом. Для него существуют мы и они, и они за нами следят, чтобы мы не могли взять то, что нам надо. Следовательно, мы должны украсть это у них. Даже если есть возможность получить нужное в результате обыкновенной вежливой просьбы, вор предпочтет украсть. Такова уж его природа. Именно поэтому честные люди только головами качают, сбитые с толку поведением жуликов. Психологию преступника честному человеку понять так же трудно, как, к примеру, теорию относительности. Предполагается, однако, что полицейским психология преступников понятна.

Тем более странно, как это ни Хакеру, ни Роулзу не пришло в голову, — хотя Мэй пришло, — что они имеют дело с настоящим грабителем, а не с любителем вроде Неттингтона.

Мэтью это, правда, тоже не пришло в голову.

Впрочем, ему было простительно: он сам любитель.

Роулз и Хакер такого оправдания не имели, если не считать оправданием стремление поскорее завершить дело.

Не имея представления, как устроены мозги у вора, Мэтью пришел к заключению, что в офис Отто проник взломщик-новичок, такой же непрофессионал, как и он сам. Однако предположение, что это сделал Неттингтон, слишком уж напрашивалось. Пожалуй, Неттингтон не настолько глуп… Мэтью, рассуждая все так же по-любительски, стал думать о ком-то другом, конечно, не профессионале, о человеке, которому пленка настолько нужна, что он пошел на воровство.

Таким человеком, решил он, могла быть только Карла Неттингтон.

— Вы имеете в виду, что запись будут слушать в полиции?..

— Когда я могу ее прослушать?

— Я не желаю, чтобы полиция вмешивалась в это дело!

И наконец:

— Благодарю вас, мистер Хоуп, пожалуйста, пошлите мне отчет вашего человека и, конечно, ваш счет.

Все это слова Карлы.

Ей хотелось во что бы то ни стало получить запись.

Она беспокоилась, как бы запись не попала в руки полиции.

Мэтью решил повидаться с ней сегодня же.

Дождь все еще лил, когда он добрался до старого дома на Сабал-Кей. Он совершил от машины к входной двери примерно сорокаметровую пробежку по неухоженному лугу, то и дело огибая лужи и опавшие пальмовые листья, и остановился под весьма ненадежным как укрытие от дождя козырьком крыльца. Пока он звонил в дверь, с козырька ему на шею и на спину лились галлоны воды.

— Сейчас, сейчас, одну минуточку, — послышался из дома голос Карлы.

Мэтью подождал.

Он уже промок насквозь.

Наконец дверь открылась.

Глаза Карлы открылись тоже — широко и удивленно.

— Можно войти? — спросил Мэтью.

— Да, конечно, — ответила Карла, которая явно не слишком обрадовалась его появлению, — ее голос и движения сказали Мэтью об этом. Голос холодный и отчужденный, и слова «да, конечно» прозвучали с интонацией «кто вас сюда звал, черт побери?». А тело было повернуто вполоборота к Мэтью, когда она посторонилась, чтобы пропустить его в дверь, но было понятно, что охотнее всего она повернулась бы к нему спиной, и только воспитание не позволяло ей поступать столь грубо.

В доме стоял тот же запах, что и в большинстве домов в штате Флорида. Запах плесени, пыли, неприятный запах гниющих листьев. Висячие растения украшали окна, главным образом орхидеи с их причудливо изогнутыми воздушными корнями. Серебристые струи дождя хлестали по спущенным жалюзи, барабанили по крыше. У Мэтью возникло острое чувство замкнутости пространства, почти клаустрофобия, вспомнилось, как мальчишкой он прятался в стенном шкафу: висящие на вешалках пальто закрывают лицо, под ногами ботинки и галоши… Запах стенного шкафа в дождливый день.

Карла была в черном. Дорогие и модные черные джинсы, черный свитер с прямым воротом. Матово-бледный овал лица, темная помада. Глаза зеленые, как листья растений по углам комнаты. Черные серьги с эмалью. Босая. Ноги кажутся очень белыми по контрасту с черными брюками. Ногти на руках и на ногах покрыты лаком того же оттенка, что и губная помада.

— Что вам нужно? — спросила она, повернувшись к нему лицом. Но ее вид по-прежнему держал Мэтью на расстоянии, отграничивал. — Полиция здесь уже побывала.

— Искали вашего мужа?

— Да. Я сказала им, что не знаю, где он. И вам скажу то же самое. А теперь, если вы извините меня, мистер Хоуп…

— Я здесь совсем не поэтому.

— Тогда зачем вы явились? Ведь я, кажется, поставила вас в известность, что ваши услуги более не нужны.

— Офис Отто Самалсона был ограблен сегодня ночью.

— И что же?

— Кто-то похитил запись разговора вашего мужа и Риты Киркман.

Несколько секунд Карла смотрела на него в недоумении, словно бы не поняв намек. Потом в зеленых глазах вспыхнули искры любопытства, уголки губ приподнялись.

— Не будьте смешным, — сказала она.

— Но пленка и в самом деле украдена, миссис Неттингтон.

— И вы считаете, что я ее украла? — Ей явно было весело. — Вы в самом деле не понимаете?

— К сожалению, нет.

— Мистер Хоуп, — заговорила она медленно и терпеливо, словно хотела что-то втолковать умственно отсталому ребенку. — С того момента, как Отто Самалсон был убит, а запись на пленке стала предметом общего достояния и обсуждения, она потеряла для меня всякую цену. Она для меня бесполезна.

— Миссис Неттингтон, я полагал…

— Да, я знаю, что вы полагали. Вы объяснили мне это во время нашей предыдущей встречи. Вы полагали, что мне нужен развод.

— Но ведь это вы натолкнули меня на такой вывод.

— Да. — Все та же слегка насмешливая улыбка у нее на губах, теперь уже обидная для Мэтью, потому что Карла смеялась над ним. — Но понимаете ли, мистер Хоуп, некоторые вещи совсем не таковы, какими кажутся.

— Случается и такое, — сказал он.

— Когда я в первый раз пришла к вам, я хотела, чтобы за моим мужем установили слежку…

— Вот именно.

— …потому что я подозревала его в измене. Далее я вам сказала, что, если удастся это доказать, я могу начать бракоразводный процесс.

— Да.

— Да. Но я, видите ли, солгала.

— Солгали?

— Да. О том, что разведусь с ним.

— Вы не собирались с ним разводиться?

— Совершенно верно.

— Тогда с какой целью вы просили меня нанять для вас частного детектива?

— Чтобы следить за мужем.

— Да, но зачем?

— Чтобы получить улики против него.

— Для чего?

— Мистер Хоуп, вы юрист, — сказала Карла, — и конечно, знакомы со статьей 61 пункт 08 кодекса законов штата Флорида, где говорится об алиментах.

— Вы правы, я с этой статьей знаком.

— В той части, которая касается определения суммы алиментов. Параграф первый. Вы знаете его?

— Знаю, ну и что?

— Там сказано: «Суд может принять во внимание измену супруги и обстоятельства, при которых измена была совершена, для решения вопроса о присуждении алиментов и определения их суммы, если алименты будут присуждены». Помните этот параграф?

— Помню.

— Ну и? — сказала она.

— Что «ну и»?

— Ну и поэтому я хотела получить улики на Дэниела.

— Мне кажется, вы толкуете параграф неточно. — Мэтью покачал головой.

— Уверяю вас, вполне точно. У меня есть приятель-юрист.

— Если вы думали… простите, я не знаю, что вы думали на самом деле, так как вы сейчас сообщили мне, что не планировали развод. Но если вы его планировали и считали при этом, будто бы факт измены вашего мужа обусловит увеличение суммы алиментов…

— Но я этого не считала.

— Очень хорошо, в противном случае вы бы ошибались. Параграф предусматривает защиту интересов мужа в случае измены жены. Статья также предусматривает назначение судом алиментов обеим сторонам, но очень немногие мужчины этого требуют. На практике именно супруга получает возмещение, или алименты, и, если муж сумеет доказать, что она имела связи на стороне, алименты могут быть существенно урезаны, а в некоторых случаях и вообще не назначены.