Казалось, ненависть Михаила к Кондратьеву не знала предела почти с самого начала их знакомства и совместной работы… Но когда он узнал про него новое обстоятельство, он стал ненавидеть его во сто крат больше… Нет, никаких сомнений… Пришли братаны, и ладно! Сами подстроили эту встречу, и отлично! Нужен он им, и прекрасно, главное отомстить, главное нажиться… Будь, что будет…
Он погрузился в свои мысли настолько, что даже не заметил, как мощная мужская фигура возвысилась над их столиком.
– Киряешь, братишка? – послышался голос сверху. Михаил вздрогнул от неожиданности и поднял голову. На него глядели круглые водянистые глаза Коляки. Блестела под огнями люстры мощная золотая цепь.
– Зашли вот, – улыбнулся Игорь. – Садись, Коляка, выпей с нами.
– А я не пью! – рассмеялся Коляка. – В завязке я. Опаскудело квасить.
– Садись, поболтаем.
Николай сел, закинул ногу за ногу, небрежно закурил сигарету. На Михаила он даже не глядел.
– Коль, ты что, не узнаешь? Это же Миша Лычкин, наш сосед по Ленинградке, мой одноклассник, – улыбался Игорь, указывая на побледневшего Михаила.
– В натуре? – нахмурил жиденькие бровки Коляка. – Точняк… Миха! Здорово, братан! Как живешь-можешь? На что живешь? Бабки паханские пропиваешь? Тоже дело…
– Мишка меня выручил в том году, денег дал взаймы, – сказал Игорь. – А я отдать не могу. Может, выручишь, я отдам…
– С чего отдашь, пацан? Налей-ка пива лучше, в горле пересохло, что, с пустыми бутылками сидите? Эй, халдей! – заорал он, оглядываясь назад. Как из под земли вырос официант, угодливо наклоняясь к нему.
– Принеси «Амстела» с полдюжины! Галопом! Только холодненького!
– Мигом! – растворился официант, и не успел Николай откашляться, как на столе появилось шесть запотевших бутылок «Амстела» и три чистых бокала Официант разлил пиво по бокалам и так же мгновенно испарился.
– Ну, Коль, надо же парню помочь, – канючил Игорь.
– Я не благотворительная организация, чтобы всем помогать, – проворчал Коляка, отхлебывая пиво. – Мне бы кто помог… Сам хожу по лезвию, – сверкнул он глазками-бусинками и сплюнул прямо на пол. Парочка за соседним столиком опасливо покосилась на него и стала суетливо собираться восвояси.
Михаил вспомнил слова Игоря о том, что только вчера Живоглот замочил при разборке какого-то человека и похолодел. Старался не глядеть в холодные глаза своего опасного собеседника, суетился, ерзал на стуле. От Живоглота это не ускользнуло он слегка усмехнулся.
– Чего дергаешься, парень хороший? – спросил он. – Выпей вон пивка холодненького. Рекомендую. Фирма!
Михаил покорно отхлебнул пива и попытался изобразить на бледном лице удовольствие.
– Кайф, правда, братан? – буравил его глазками-бусинами Живоглот.
– П-правда, – промямлил Михаил, делая ещё один глоток. Подавился и закашлялся.
– Ты чего? – притворно удивился Живоглот. – Чего это тебе поплохело, братан?
– Да, ничего, подавился просто, – продолжая кашлять, пытался произнести Михаил.
– Не, в натуре, братан, – мечтательно окинул взором ресторан Живоглот. – Клевые времена настали… Для деловых людей, имею в виду… За бабки все, что угодно можно купить, хоть дворец, хоть Боинг, хоть пароход, хоть атомную бомбу… И пожрать можно всласть, и выпить…
– А коли денег нет, Коляка, тогда что? – угодливо щерился Игорь.
– Тогда тухни, понятное дело, – деловито объяснил Живоглот. – А я так полагаю, денег теперь нет только у закоренелых мудаков и фраеров дешевых… Глянь, братан, – по-дружески обратился он к Михаилу, слегка дотрагиваясь до его пиджака пальцем в золотом огромном перстне. – Что я? Кто был? Дитя коммуналки, подзаборник, папашу своего мы с Игоряхой знать не знаем, мамаша сам знаешь, кто, университетов не кончала, и школ по-моему, тоже, – усмехнулся он. – Не уверен, умеет ли она читать.
– Умеет, умеет, – возразил Игорь. – Я точно знаю, она недавно книжку на помойке нашла. «Чапай и чапаята». И всю её от корки до корки прочитала. Уселась на диван, затихла вся, затаилась и читает, читает, прибубнивает что-то себе под нос, падла… Во дела, я удивился… Я ей – офонарела, мать, что ли? Жрать давай. А она только отмахивается и матюгается… И читает, читает… Во дела… Потом книгу, правда, все равно в сортире по делу использовала, туалетной бумаги не было как раз…
– Ну будь по твоему, спорить не стану, это мне все равно, факт, что не профессор… А я? Отбарабанил, Миша, я, по двести шестой три годика, только вышел, а жрать-то хоца… И пошли с друганами хату бомбить, балдежная хата, упакованная до всех пределов. Бабки наличные взяли, технику, рыжье. А Дездемон, подлюка гнойная, жадная, для своей биксы колечко припрятал, и на ней колечко это через месяцок и приметили нужные людишки. Бикса раскололась, Дездемона повязали и раскололи в лягавке как гнилой орех… Так-то вот, паря… Жаль, что Дездемон в зоне загнулся, я бы ему кишки-то повытащил, не захотел все на себя брать, гаденыш, как будто ему от этого убавилось. Прибавилось! – расхохотался Живоглот, сверкая золотыми фиксами. – Групповуха, Миш, групповуха, братан… А я, короче, ещё на четыре загремел, не успев воздуха вольного в себя вдохнуть. Потом скостили, через три годика вышел… Что, разве это жизнь, а? – слегка дернул Мишу за рукав Живоглот. – То ли дело теперь? Хату трехкомнатную купил в Крылатском, ремонтик запузырил, зашибец, купил бээмвуху, а сейчас к ней ещё джип «Мицубиси» собираюсь прикупить. Жру в кабаках, телок имею наилучших. Хотите, сейчас отсюда поедем, потрахаемся ко мне… Сейчас братаны звякнут…
– На что трахаться-то? Биксам платить надо, – угрюмо пробасил Игорь.
– Оплачу на этот раз, угощаю коньяком и блядьми, – улыбнулся Живоглот. – Я помню Мишку-то, помню его добро, как он нам колбаску дефицитную доставал, как мамаше лекарство от печени раздобыл, и путевочку в Ессентуки, а то бы она давно бы загнулась от пьянства. Что же я теперь, другану братана родного не могу телочку оплатить? Оскорбляешь, Игоряха, оскорбляешь не по делу… Жмотом никогда не был, братва не жалуется…
… Михаил потихоньку стал приходить в себя. Страх перед бандюгой и убийцей стал потихоньку пропадать, появилось уважение… Оно усилилось после того, как на белом БМВ они поехали в Крылатское и туда, в шикарно обставленную и отремонтированную квартиру им доставили сногсшибательных телок, на которых он бы в другом месте и смотреть бы побоялся, не то, что клеиться… Все под метр восемьдесят ростом, одна краше другой… Хороши телочки, смотреть страшно, до того хороши…
… Но они приехали сюда не для того, чтобы на них смотрели. Всю ночь они творили чудеса групповухи. И все равно Живоглот остался недоволен. Под утро он избил одну из проституток и выставил всех вон. Позвонил куда-то и пожаловался на плохое обслуживание.
– Если ты, вампир, мне ещё таких шалашовок пришлешь, я тебя самого и раком и рыбой поставлю… Ничего не умеют, только мордой накрашенной торговать и ляжки свои показывать… А секс это тоже наука… Учить надо, курсы организовать, нужную литературу давать почитывать! Я тебе не лох, я всякое видел, за свои бабки кровью и потом заработанные, кайфа хочу, а не суходрочки. Понял, обосрак?! – побагровел он и яростно грохнул хрустальный фужер с шампанским об пол.
… Потом утихомирился и завалился спать. А Игорь с Михаилом, никак не понимающие, от чего это он так разъярился, на цыпочках вышли из квартиры.
… На следующий день он не вышел на работу. Кондратьев весь день звонил ему, но Михаил к телефону не подходил. А ещё на следующий день, когда Михаил с мрачным вызывающим видом появился на работе, Кондратьев заявил, что делает ему не первое, зато последнее предупреждение.
– За что? – позеленел от злобы Михаил. – За то, что на работу вчера не вышел? Так я болел, что я, заболеть не имею права?
– А за все хорошее, Миш. А болезнь твоя видна невооруженным глазом. Ты сюда работать пришел, а не пьянствовать. Нам прогульщиков и лоботрясов не надо, сейчас не застойное время, на себя работаем, не на дядю чужого. Что за народ такой, в толк не возьму. Прежний помощник пил, как лошадь, а теперь и ты за дело взялся.
