– Я Михаил Лычкин… По поводу работы… Я звонил… позавчера… Меня просили приехать… А я, понимаете, как назло, заболел. Простудился… Вы, я так понимаю, Алла? Мне вообще-то нужен Кондратьев Алексей Николаевич…

– Алексей Николаевич скоро будет. Пройдите сюда, пожалуйста.

Михаил прошел в хорошо отремонтированную и обставленную офисной мебелью большую комнату. Сел на кожаный диван. Девушка села за письменный стол и стала печатать что-то на электрической машинке. Михаил заложил ногу за ногу, расстегнул дубленку и искоса поглядывал на симпатичную молодую девушку… Та порой тоже отрывалась от машинки и бросала мимолетный взгляд на него. Так прошло примерно минут пятнадцать.

– Как дела, Аллочка? – раздался из передней густой бас. – Кто звонил?

– Звонил Олег Ильич из Харбина, Алексей Николаевич. Сказал, что договорился о новых поставках. Он перезвонит вам. Потом звонили из налоговой инспекции, из Пенсионного Фонда. Звонили Левенберг и Юшин, оба сказали, что все продукты распроданы. Просят ещё товар.

– А вот это хорошо, Аллочка, это очень хорошо. – В комнату вошел высокий седой человек лет тридцати пяти в китайской куртке и кожаной кепочке. – Надо же, только два часа отсутствовал и столько звонков. И все мной интересуются, и Пенсионный Фонд, понимаете ли, и налоговая инспекция. – Он подмигнул Михаилу, словно старому знакомому. – Вы ко мне?

– Здравствуйте, – поднялся с места Михаил. – Да, к вам.

– Здравствуйте, – протянул ему руку вошедший. – Я Кондратьев, директор «Гермеса». Вы по какому вопросу по мою душу?

– Моя фамилия Лычкин. Михаил Гаврилович Лычкин. Я вам звонил позавчера.

– Ну, во-первых, не позавчера, а третьего дня. Мы ждали вас позавчера. Что же вы не пришли?

– Я заболел. Неожиданно поднялась температура, – промямлил Лычкин.

– Позвонили бы. Понимаете, в чем дело, господин Лычкин. Место, которое я хотел предложить вам, уже занято.

– А что это за место?

– Хорошее место, – открыто улыбнулся Кондратьев. – Место менеджера, Михаил Гаврилович. А свято место, как известно, пусто не бывает.

От досады Михаил прикусил губу. Вот тебе и карьера бизнесмена. Черт бы побрал мамашу со своим волосатым Эдиком!

– И что же теперь? – пробубнил Михаил.

– А теперь придется обождать. Вообще-то вы нам подходите по всем показателям. Но… опоздали. Вчера я оформил на это место другого человека. Вакансия занята…

– Ладно, я пошел, – покрутил на пальце ключи от машины Михаил и направился к выходу.

– Послушайте, – остановил его Кондратьев. – Я могу пока предложить вам место… грузчика.

– Грузчика? – вспыхнул Лычкин. – Но я закончил Плехановский институт.

– Ну временно, временно. Поработаете, войдете в курс нашего дела. Да и зарплата будет немалая. В свободной валюте, между прочим.

– Да? – воодушевился Лычкин.

– Да, да. Для начала двести долларов в месяц. Соглашайтесь, а потом разберемся. Очень не хотелось бы терять такого работника, молодого специалиста. Мы же пока только начали работать, правда, довольно успешно. Возим продукты из Китая, и все разбирают, привозить не успеваем. Но сейчас у нас первая цель рассчитаться с банком за кредит. Преодолеем это, дальше все пойдет как по маслу! А грузчиками и мы ещё пару месяцев назад наработались всласть, и я, и мой заместитель Никифоров. Только вот Аллочку бережем от такой работы, – подмигнул он девушке. – Ну? Как вы? Согласны?

Михаил подумал с полминуты, а затем махнул рукой и сказал:

– А, была, не была! Что мне терять? Согласен!

… – Да не верю я тебе, Игорек, больше! Ты что, меня за окончательного лоха держишь? – укоризненно глядя на Глотова, говорил Михаил Лычкин. Они сидели в полупустом зале ресторана «Пекин». Михаил никак не мог доесть дорогостоящий суп из акульих плавников.

– Да ты ешь, Мишаня, ешь, полезнейшая вещь, так потенцию поднимает. Врачи рекомендуют, гадом буду, – таращил на него свои круглые словно бусинки водянистые глазенки Игорь Глотов. – А то ты налегаешь на водку, будто ты её никогда не пил… Я вот закусываю, и ни в одном глазу. – Вот, грибочков китайских, бамбук хавай, трепанги тоже очень рекомендуются для постельных подвигов…

– У меня нет таких проблем, – огрызнулся Михаил. – Проблемы обратного порядка, времени нет всех красивых телок перетрахать, торчу на работе день и ночь, и толку никакого, мать их…

– Как это нет толку? Сам же говорил, ваш «Гермес» процветает, товарчик ваш китайский идет нарасхват. – При этих словах глаза Игоря стали совсем круглыми и непроницаемыми.

– «Гермес»-то, может быть, и процветает, я не спорю, только вот Михаил Гаврилович Лычкин не процветает, а меня это как-то больше колышет, Игоряха. А старые товарищи бабки не отдают… Надо ещё пивка заказать, запивать нечем…

– Да запивай лучше минералкой, здоровее будешь, Мишаня. А сколько же тебе твой босс платит, если не секрет?

– Триста баксов, какие тут секреты, – злобно отвечал Михаил. – А ты мне, Игоряха, если считать по нынешнему курсу должен три штуки. Или я не прав?

– Да прав, прав, – рассмеялся Глотов. – И я не отказываюсь отдать. Ты не боись, Мишаня, за мной не заржавеет. Я тебе, братан, ещё могу ой как пригодиться…

– Да чем ты мне можешь пригодиться? Что с тебя проку? Только и знаешь, что в казино торчишь, да водку глушишь…

Игорь слегка скривился, но сглотнул оскорбление.

– Братана моего помнишь? – тихо произнес он.

– Так, смутно, – солгал Михаил, весь внутренне напрягаясь. Он вовсе не был так пьян, как казалось Игорю. Он сам настоял на этой встрече, предложив угостить Игоря и поговорить о долге. Он прекрасно помнил его старшего брата Коляку. Эта угрюмая тупая личность в постоянной кепочке-малокозырочке, с папироской, прилипшей к губе, появлялась с приблатненной компашкой около их школы, когда Игоря кто-то обижал, и наводила шорох. Игорь и Коляка жили в коммуналке в соседнем с Михаилом доме на Ленинградском проспекте. Собственно, из-за этого старшего брата Михаил и водил дружбу с тупым малограмотным Игорем, подкидывал ему деньжат с барского плеча, доставал продукты, шмотье. Взамен этих услуг Михаилу была обеспечена безопасности и неприкосновенность. Но это так, для пущей страховки, вообще-то его мало кто обижал, слишком уж нужным он был человеком. Пару раз Игорь побывал у них дома, после чего из квартиры пропало несколько серебряных ложек и дефицитных книг. «Ты этого ублюдка больше в дом не води», – заявила Михаилу мать. – «А то скоро по миру пойдем. И вообще нечего тебе с ним дружить, тоже мне, нашел себе приятеля, пакость какая…» – «Ты знаешь, мам,» – произнес тринадцатилетний Миша. – «Это нужный человек. Из-за дружбы с ним меня никто обидеть не может.» – «Да?» – покосилась на него мать. – «Тогда общайся, но только там, на стороне. А здесь ему нечего воздух портить… Не обеднеем, разумеется, но больно уж он поган, ты меня извини…»

Игорь наведался в шикарную квартиру Лычкиных ещё один раз, заявившись как-то без приглашения, якобы за учебником. Михаил старался не оставлять его ни на секунду без присмотра, и когда в гостиной зазвонил телефон, позвал Игоря с собой. Отвернулся он лишь на какое-то мгновение и ничего подозрительного не заметил. А после его ухода с ужасом обнаружил, что из шкатулки стоявшей на столе пропали серебряное колье и браслет с аквамаринами, которые неделю назад привез отцу из Таиланда один писатель, отоваривавшийся у него. Отец подарил набор матери, которой он очень понравился, хотя украшений у неё было видимо-невидимо. Но это была очень оригинальная вещь, к тому же аквамарин был её камень по гороскопу.

– Глотов был? – держа в руках шкатулку и бешеными глазами глядя на сына, спросила мать. Михаил молчал, потупив глаза. Тогда мать залепила сыну пощечину и вышла из комнаты.

Больше Глотова в квартиру не пускали. Да тот и не рвался, знал, что рыло в пуху. Но отношения их не прекратились, Миша понимал, что это человек нужный. Когда отца посадили, он был одним из немногих, кто продолжал дружить с Мишей. И когда он почти год назад обратился к нему за помощью, он дал ему взаймы. А дал, потому что знал – тот самый тупорылый брат, который приходил в школу мочить обидчиков брата, имел уже две ходки в зону, а затем вошел в одну преступную группировку под кличкой Живоглот. Кликуха, сочетаемая с фамилией, очень подходила этому квадратному, на первый взгляд недалекому, но в то же время хитроумному парняге. Как-то раз Михаил зашел к Игорю, тоже снимавшего квартиру, а выходя от него, увидел подъехавший к подъезду серебристый БМВ. Из тачки вылезло четверо мордоворотов, одним из которых был Коляка. Михаил бочком пошел в противоположную сторону. На скамейке сидели всезнающие бабки. Он услышал приглушенный старушечьий шепоток: «Бандюга проклятущая… К братику приехал, он квартиру тут снимает в третьем подъезде, шпана чертова… А этот, я слыхала, только что освободился, мне участковый говорил… Пришло время таких…» Михаил намотал информацию на ус, а через некоторое время Игорь обратился к нему за помощью. И он дал, хотя денежки уже подходили к концу… Знал, что пригодится. И, кажется, пригодилось…