– А чем вызван этот наезд? – глядя прямо в глаза Кондратьеву спросил Лычкин. – Ты что-то недоговариваешь, а мы, между прочим, тоже жизнью рискуем… Чего хотели эти бандиты? Конкретно-то чего они требовали?

Сергей бросил взгляд на Алексея, словно давая знак, что надо бы и рассказать правду. Тот вздрогнул и рассказал.

– Что же ты? – сжал кулаки Лычкин. – Ты же всех нас подставил… Как мы теперь работать-то будем? Одно дело наезд без причины, а тут… Ты, коммерческий директор, нагрел сибиряков на сто с лишним штук… Полагаешь, они это так оставят?

Алексей побледнел, но ответить ничего не смог. Потому что Лычкин был совершенно прав. Сто с лишним тысяч никто никому спускать не будет.

– Ладно, ребятишки, не падайте духом, мы постараемся помочь, – ободрил работников Сергей. – Помогли Алексею, поможем и фирме. Будете работать. А что делать с сибиряками, подумаем… Пока усилим охрану…

– Усилите, – проворчал Лычкин. – Против лома нет приема…

– Если нет другого лома, – мрачно возразил Фролов. – А ты если не хочешь работать, увольняйся к едреной бабушке. Твое право…

– Было бы куда, с удовольствием уволился бы. Жизнь у меня одна. Только жрать-то хочется, и мне, и им всем… Черт меня дернул к вам на работу устроиться…, – еле слышно пробормотал он. – Сидел бы себе в конторе, тихо и спокойно…

– Вы все рядовые работники, спрашивать будут с него, – указал Фролов на Алексея. – Только с него. Он тут один материально ответственное лицо. Он и Никифоров в его отсутствие. Но, разумеется, меры предосторожности соблюдайте… А мы пока поехали. Надо кое-кому позвонить, кое с кем повидаться. И все для общего дела, между прочим, – подмигнул он оторопевшим складским работникам.

Когда они уже садились в машину, Гарик Бирман, высокий, худощавый юноша, недавно работающий на складе, отозвал Кондратьева в сторону.

– Алексей Николаевич, – шепнул он. – Это только между нами… Это только мои подозрения, ни на чем не основанные, просто мне показалось…

– Да говори быстрее, что показалось? – напрягся Алексей.

– Мне показалось, что Лычкин… и этот самый Пирогов, получавший товар… Показалось, что они как-то странно переглянулись… И Михаил сразу же после них уехал. Так торопливо…

– Поехали, Леха, поехали! – крикнул из «Ауди» Фролов. – Честное слово, времени нет! Тут вопрос жизни и смерти, сам понимаешь! Потом обговорите все производственные вопросы!

– Переглянулись, говоришь? – переспросил Алексей. – Ну и что с того?

– Ну в их взглядах было что-то не то, этот Пирогов так внимательно поглядел на Лычкина, а тот отвел взгляд, как будто ему было не по себе… А у Пирогова было такое веселое настроение… Глазенки так и блестели огоньком… Я уже потом все это стал припоминать … А теперь вспомнил отчетливо…

– Ну, настроение этого так называемого Пирогова объяснить легко… А Лычкин? Да при чем тут Лычкин? Ладно, иди, Гарик, разберемся! – махнул рукой Алексей и пошел к машине.

«При чем тут Лычкин?» – подумал он. – «Нормальный парень, грамотный, толковый. Отругал я его тогда за прогул, ну и что? Выпил, с кем не бывает, дело молодое… А сколько он пользы принес фирме, не счесть… Таких выгодных покупателей находил… Мнительный какой-то этот Гарик Бирман.»

Сел в машину и тут же забыл об этом разговоре…

…Расцеловавшись с женой и наигравшись с маленькой Маринкой, Фролов засел за телефон, препоручив пригорюнившегося друга жене. А через полчаса приковылял на кухню, где пил уже пятую чашку кофе Алексей.

– Поговорил я кое-с кем, – сообщил он, когда Настя вышла с кухни и плотно закрыла за собой дверь. – Тоже не лыком шиты. Приходил к тебе некто Большой, качок из банды Живоглота. Сибиряки, похоже, обратились за помощью к браткам, вместо того, чтобы пойти законным путем. Так вот теперь дела делаются… Мне обещали переговорить с одним авторитетом. Есть такой, интеллектуал, говорят, Шервуд Евгений Петрович, по прозвищу Гнедой. Он обещал разобраться, Живоглот этот ему подчиняется… Пока обещали покой и тишину. А завтра-послезавтра нам дадут знать, чем эти переговоры закончились… А пока, Леха, давай коньячку выпьем, а то на тебе лица нет, жалко смотреть… Боюсь, что крыша поедет. Давай… – Он достал из шкафчика бутылку «Арарата». – Где наша не пропадала, а за битого двух небитых дают! Вспомни Афган, вспомни пули, снаряды, рукопашные, ребят наших, там навсегда оставшихся, разве нам там легче было?

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru