Грайам в весёлом расположении духа, с которым он не расставался никогда, особенно тогда, когда писал что-либо в свою газету, которая имела свои отличительные особенности. В то время, как все нормальные редакции отличались самой серьёзностью, этот славный малый любил размещать эпиграммы и пародии. Любил выдумывать. Может, именно поэтому вся его литературная деятельность так плачевно оканчивалась?

 - Нет, ты только прочти! – лицо Читтера светилось так, словно бы оно было освещено электрическими лампами. – Я всё-таки добился того, чего так жаждал и хотел, представляешь?

 Берг не спеша взял в руки газету и на первой же полосе прочёл такой заголовок, который без внимания он оставить просто не мог.

 - «Александр Вингерфельдт – мистификатор и шарлатан!» Ты это хотел услышать?

 - Да-да! – загорелись глаза Читтера. – Мы растоптали его авторитет. Но!

 И на столе появилась ещё одна пачка газет. У Илайхью, что сидела рядом, округлились от удивления глаза. А Генри Читтер уже ничего не видел кроме своего триумфа. Триумф над Вингерфельдтом, победа над домом Моргана, а значит, хорошее положение дел. Просто, как дважды два. Поэтому Читтер себе позволили даже в этот день положить свои книги не строго по линейке. Оно того стоило!

 - «Флайер или лайер», - это про финансирование авиации, «Шарлатанство века», - он ещё долго перечислял в своей радости названия различных статей, но особенно заострил внимание на самой толстой газете в пачке. – Обратите внимание! «Вингерфельдт наживается на состоянии своих спонсоров, которые уже учатся не верить в его фееричные мечты». Это из лекции того самого профессора. А вот ещё: «Вингерфельдт в темноте». Никакого освещения в поле зрения! Надежды на электрический свет утопают в темноте. А этот твой любимый учёный сходится во взглядах: «Вингерфельдт – обманщик!»

 Последнюю газету он повернул так, чтобы оба его товарища увидели этот говорящий о себе заголовок на газете. После этого дикий смех сотряс маленькую комнату на Уолл-стрит!

 Смех и одновременно грусть доносились с другого конца этой улицы тоже.

 - Что я тебе говорил, электрическое освещение невозможно! – вздохнул Морган. На него давила совесть за те самые деньги, которые он отдал так беззаветно в проект. – Как я мог поверить в это!

 Великий магнат в задумчивости разложил колоду карт на такой же стопке газет, которой обладал и Читтер, но заголовки так пестрели перед глазами, что он был вынужден удалить их с глаз посредством сбрасывания на пол. Тогда он остался один со своими картами. Именно в эти минуты он мог что-то решить, когда мешал свои карты и раскладывал их.

 В этот день решения не последовало. Вернее, оно просто заключалось в бездействии. Надежда. Она осталось единственной после всех этих вынесенных решений. И ей единственной поверил Морган, находящийся сейчас в далеко не лучшей позиции. Он чувствовал себя обманутым, и его стала немного подогревать злость от бессилия.

 Лишь бы не оплошал этот парень из Праги. На него все надежды. И деньги.

 Рокфеллер как всегда ответил молчанием, никуда не вмешиваясь, но, как всегда оказываясь в центре внимания любой ситуации. Он продолжал копать яму для своего соперника, не забывая, однако же, следить за событиями на Уолл-Стрит и во всём мире. Ведь это касалось всё его в первую очередь! Правда, Читтеру было уже явно не до него…

 - Сегодня журналисты допросят нашего прекрасного дядю Алекса, после чего мы все тут будем явно счастливы, - возвестил Читтер, или как сам он себя называл, «оракул наших дней» (кстати, именно так и называлась газета Берга). – Представляю, как чувствует себя мой старый коллега из банкирского дома, когда читает ту же стопку газет, что и я! Какое же счастье наверное испытывает он. Я хочу, чтобы Вингерфельдт публично признал своё поражение. Тогда одной пешкой в игре будет меньше. И мне будет легче поставить свой коронный мат некоронованному королю!

 - Королям, - поправила было Илайхью.

 - Эти двое для меня одно и тоже лицо: лицо врага! А какая прекрасная сегодня погода нынче!

 И он зло расхохотался. Это был смех дьявола! Сегодня был воистину его, королевский день! И вероятно, день бы так и остался бы в его принадлежности, если бы не Рокфеллер, который упрямо гнул свою линию, несмотря ни на какие события вокруг. Берегись, Читтер! Жизнь на пороховой бочке не самая лучшая в этом свете, поверь!

 Зато для Моргана день ожидания плавно перетёк в ночь. Дождаться бы утра, а там будет видно, что делать, и куда девать свои резервы. Дождаться бы!

 События развивались просто стремительно. И даже бешеной скоростью. Так эта волна зла, охватившая Америку, докатилась и до Европы, а именно – до маленького домика в пригороде Праги. Именно этот дом сейчас находился в эпицентре самых важных событий, можно даже сказать, в нём решалась судьба мира!

 Сегодня здесь необычайно шумно. Очень много всяко-разных людей. Они здесь стоят перед этим домом и чего-то ждут. Вернее, кого-то. Наверное, никогда ещё этому дому не уделялось так много внимания. Один из этих господинов, самый сварливый, оборачивается назад, и грозит фотографу заготовленной заранее ручкой:

 - И попробуй только пропустить этот момент для фотографии! Я тебя уже давно знаю, противный!

 Фотограф приводит своё оборудование в порядок и ждёт. Но он недолго ждёт. Вскоре из дома показывается грандиозная фигура великого изобретателя, на лице которого светится явное недовольство и гнев. Он дышит злостью, при этом внешне оставаясь спокойным. Момент истины наступает. Журналисты, все, как один, достают свои блокноты, куда что-то спешат записать, после чего снизу-вверх смотрят на мировую легенду, вокруг которой уже соткана невероятная паутина легенд и слухов.

 - Господин Вингерфельдт! Господин Вингерфельдт! Вы читали вчерашние газеты?!

 После утвердительного кивка дяди Алекса, который здесь чем-то напоминал Зевса, готового метать молнии, журналист развернул принесённый с собой экземпляр этого печатного издания и громко прочитал:

 - «Вингерфельдт – хвастун и подлец, который надувает спонсоров, верящих в его достижения, сотканные из лжи и шарлатанства! И в его наивные мечты» - журналист, ожидая реакции, взглянул на Вингерфельдта, и чуть не был поражён громом из его глаз.

 Алекс просто дышал лютой ненавистью ко всему вокруг него происходящему! О да, сейчас он был похож на громовержца. Все журналисты резко уткнулись в свои блокноты, чтобы не видеть этого злобного взгляда, который щедро раздаривал в их сторону стоящий на крыльце Вингерфельдт.

 - Этот Читтер! Он уже успевает везде, куда только может сунуть свой нос! Какое коварство тут вокруг меня… - он собрался с мыслями, выкинув все эмоции в дальний угол своей души и приготовился произнести здесь свою решающую фразу. Он произнёс её, как и ожидалось. – В канун Нового года я освещу это место двумя тысячами электрических огней!

 Тихий ропот прошёлся не только по толпе журналистов, но и по тем товарищам, что стояли позади своего босса. Такого поворота явно не ожидалось в этой ситуации. Но Вингерфельдт ещё не закончил свою фразу, добив журналистов окончательно:

 - … Тогда и встретимся! Тут!

 После этого он развернулся, выразительно хлопнул дверью, показывая, что ни с кем не желает общаться. Тучи сгущаются. Всё сильнее и сильнее. Приняв задумчивую позу, он принялся думать о том, чтобы его могло ждать к тому самому кануну Нового Года. Он начал в себе бороть все сомнения, явно злой на всё. Но постепенно злость спала, уступив место умственной деятельности. Надо было решать что-то. Вингерфельдт чувствовал, что это уже вопрос жизни и смерти! И если он его не решит, то уже никто не возьмётся за эту проблему! Время…

 - Но Алекс, ты мало дал нам времени, - тихо произнёс Альберт Нерст.

 - Нам оно и не нужно. Если Бари достанет нам насос!

 Лёгкий намёк на торжество засветился в глазах Вингерфельдта. Должно было свершиться что-то великое, он это чувствовал всем сердцем!