- Неужели он не кусается?! – удивился Николас, к которому вернулся дар речи.

 - А ты сомневаешься до сих пор в этом? Не, мой увалень кусает только плохих людей. Он их чувствует за километры. Есть люди, к которым он нейтрален. А есть те, к которым дышит лютой ненавистью. Ты прошёл проверку свой - чужой, так нечего дар речи  от страха терять. Всё, а то и про голод свой забыл.

                 Феликс исчез в какой-то комнатёнке, после чего вернулся с большой кастрюлей съестных припасов. Гай с огорчением проводил глазами свою еду, затем достал тарелку и поставил на стол, стоящий тут же, недалеко. Квартира была небольшая, судя по всему, но пока других комнат Николас в ней не успел посмотреть. Его провели на кухню, где стоял тот самый стол, на который поставили тарелку. Серб отметил, что тот выглядел несколько странно, был небольшим, круглым и рассчитан лишь на двух человек. Проще говоря, стол был меньше  стула, что очень удивило всю сущность. К стене был приставлен небольшой буфет, в котором было очень мало стаканов и фужеров, что тоже необычно. Столешница рядом с мойкой тоже не была забита ненужными вещами. Кухня была небольшая, но достаточная для проживания одного человека, которым, например, являлся Гай. Последний никогда не жаловался на малое пространство. Довольствуясь, тем, что имеет, и на что смог заработать.

                   Вот вбежала в кухню и собака Гая, после чего стало невообразимо тесно. Пёс крутился по всей кухне, и его хозяину пришлось применить мастерство сноровки и ловкости, пролезая с одного конца кухни на другой. Наконец, достав всё, что нужно, Гай присел тоже за этот маленький круглый стол, украшенный большой и плотной синей скатертью, свисавшей до пола.

 - Я постою, - буркнул Феликс, видя, что третий лишний, - для него стула не хватило.

                     Сама кухня была светлой, вполне отражавшей эпоху. На окнах висели лёгкие белые занавески, возле буфета стоял высокий папоротник, или может другое растение, подходящее внешними качествами на это. К растению-то и подбежала собака, нюхнув лист, она снова принялась кружить возле хозяина, затем кинулась к Николасу, увидев, что тот решил поесть. Серб растерялся от такого внимания к себе, но протянул руку к собаке, держа в ней заранее приготовленный кусок хлеба. Собака понюхала его, куснула, но есть не стала, чем вызвала бурный смех у Гая и непонимание у серба.

 - Не съем, так понадкусываю, - улыбнулся Гезенфорд.

                     Николас, почувствовав в себе припадок храбрости, решился протянуть руку к псу, попытаться хотя бы его погладить. Но собака, думая уже о другом, отвернулась. Он  хотел позвать её, но тут осёкся, поняв, что не знает её имени. Гай, увидев замешательство на лице Николаса, поспешил его исправить и сказал одно-единственное слово:

 - Тим…

 - Ах, Тим! – нервно улыбнулся Николас и позвал собаку, которая тут же откликнулась.

                     Пёс подбежал, виляя хвостом, и серб запустил в его шерсть руки, которые так просто потонули. Густая, мягкая шерсть серого мышиного цвета переливалась на солнце. Глаза находились в лихорадочном движении, большем, чем у Феликса. Хотя казалось, что это невозможно. Собака, явно играясь, подхватила руку Николаса в пасть, и решилась слегка попробовать на зубок. «Смертельный номер!» - отметил про себя, мысленно смеясь, Гай. Но серб, как ни странно, не испугался и вошёл в окончательное доверие к псу.

              Смотря на тарелку супа, которую уплетал Николас, Гай словно вспомнил о чём-то. Глаза его загорелись новой идеей, которую вслух, однако, он решился не говорить. Вспомнив о Феликсе, он спросил его:

 - Как ты нас нашёл-то, друже?

 - По запаху.

 - Масла? – построил догадку Гезенфорд, и Феликс, явно не в духе, кивнул.

               Отстав от друга, несколько минут Гай принялся тискать своего любимого пса, после чего поспешил обратиться к Николасу, который, словно удав накинулся на еду – оно и понятно – с ночи ничего не евши, у любого такой ураган разразится в животе, ещё не скоро утихомирится.  Серб поднял глаза от тарелки с супом, решив, что валлиец будет гораздо интереснее однотонной массы супа.

 - Так вот, начнём по порядку. Видел я, как ты пытался починить электромотор. Это крайне меня заинтересовало. Я очень редко вижу людей талантливых. Моя компания называется «Wingerfeldt Electric», занимается она всякими подобного рода вещами.

 - Вингерфельдт?! – расширил глаза Николас, спросив с набитым ртом.

 - Да. Александр Вингерфельдт, чистокровный немец, преподающий сейчас в Карловом Университете. Он и есть основатель нашей грозной компании. Мы подбираем к себе как можно больше дилетантов с широким кругозором. Нас не интересует образование, пусть тебе тогда и намекнул на него Витус. Если есть способности – этот человек нам подходит. Впрочем, ладно, продолжим. Я могу предложить тебе прекрасную работу в нашей компании, и…

 - А мнение самого Алекса Вингерфельдта здесь учитывается? – поинтересовался Феликс.

 - … Заодно уж крышу над головой. Тех денег, что ты имеешь, всё равно не хватит, чтобы снимать самое мало-мальски нормальное жилье. Считай, эту проблему я решил за тебя, - продолжил, как ни в чём не бывало, Гай, мысленно подсчитывая возможную прибыль. – Если ты не поступишь в университет,  у тебя будет всегда прекрасная работа под рукой.

 - Зачем же ты её предлагаешь мне? Мало кадров?

 - Да уж. А во-вторых – при-быль! Она нужна нашей компании, как червячок ласточке.

 - Всё ради какой-то прибыли? – фыркнул с презрением Николас.

 - Величие в деньгах! – крикнул Гезенфорд, да так, что Феликс подпрыгнул на месте. – Американцы – народ деятельный. Сам я чистокровный валлиец, а этот народ похлеще американцев, как и  все великобританцы, считает, что душевному богатству наличные деньги никогда не помешают, а даже улучшат его. Наконец, я живу не ради прибыли, а прибыль живёт ради меня.

                 Несколько минут Николас размышлял, остановив в полёте ложку с супом, а когда вспомнил и резко двинул руку, на стол капнула некоторая часть супа, здорово испачкав скатерть. Во рту встал неприятный привкус, а Гай поспешил поморщиться, отметив, что ему уж больно не везёт в последнее время со скатертями.  Серб в голове просчитал некоторые идеи и домыслы, решив, что этому мошеннику следует поверить, не смотря на род деятельности.

 - Прости, а что ты имел в виду про жилищную проблему, я не особо понял? Где мне суждено жить?

 -О, друже, всё то, что стоит позади тебя, так и быть, будет твоим новым жилищем! – усмехнулся Гай.  Николас обернулся назад, удивлённый, и резко прекративший есть. Он долго собирался со словами – дар речи на миг покинул его.

             Гай в это время принялся размышлять над чем-то своим, углубив все свои познания в совершенно иное русло, далёкое от этого. Николас вздохнул с облегчением и всё-таки доел эту многострадальную тарелку с супом, чтобы больше не пачкать скатерть, и быть уже совершенно спокойным по этому поводу. Феликс хитро улыбнулся, пристроившись у буфета, и внимательно следивший за происходящим. Казалось, Гай совершенно забыл о его существовании. Но следующая фраза Гезенфорда поставила всё на свои  места:

 - Феликс, перестань испытывать на прочность мои фужеры – их и так немного осталось… За тобой ещё ужин в шикарном ресторане города, не думай, что я забыл о тебе!

 - А я-то так надеялся, - вздохнул обиженно Феликс. – Ты хочешь сказать, что ты знаешь, куда будешь укладывать этого молодого человека?

 - Теперь он полностью зависит от меня. Ах, что поделаешь, гениев сначала надо накормить, оттереть от грязи. Дать им жильё, принести всё готовенькое – всё, чтобы они работали.

 - Я не гений! – чавкнул с набитым супом ртом Николас.

 - А тебя вообще никто не спрашивает! – рявкнул Гай. – У людей для того два уха и один рот, чтобы они меньше говорили и больше слушали. Вот ты и слушай старших.

 - Старших?! – удивился ещё больше Николас.