— Да… Пожалуй, я слишком долго тут торчу. У меня закружилась голова. Она молниеносным движением выскочила из воды и приготовилась удрать, но он схватил ее за лодыжку, и она грохнулась на четвереньки.

— Весьма удобная позиция, — дразнил Марко. — Когда-нибудь я исследую ее возможности. Однако сейчас я расположен заниматься любовью в воде. Это компенсирует мне все те вещи, которые я вчера намеревался проделать с тобой в бассейне, — он понизил голос, и у Сары поползли мурашки. Она продолжала бороться.

— Прекрати, тебе говорят! Сказано — у меня кружится голова!

— С чего бы это? Да перестань ты играть в эти дурацкие игры! — свирепо прорычал он. — Должен признаться, своим кокетством и хитрыми уловками ты добилась того, что я жажду обладать тобой — даже теперь. Так что давай залезай обратно — если, конечно, твоя поза не означает…

— Она означает лишь то, что я пытаюсь освободиться и убежать. С чего ты взял, будто имеешь право являться сюда в любое время суток и я должна быть к твоим услугам? Я не твоя собственность, как те несчастные женщины, которых твои предки покупали на рынке рабов!

Его пальцы словно приклеились — к ее лодыжке, и Саре стало ясно, что он не оставляет ей выбора.

— Кончай ломаться! Неужели тебе не холодно? Или ты злишься потому, что я не дал тебе настоящую цену? Я так и вижу тебя обнаженной на невольничьем рынке где-нибудь в Марокко или Алжире. Интересно, там ты стала бы закрываться от алчных взглядов покупателей или, наоборот, гордо выставила бы свое прекрасное маленькое тело?

— Перестань разговаривать со мной таким тоном! — хрипло проговорила Сара.

— Ну ладно, не тащи меня, я сама.

Ее зеленые глаза потускнели и с неприязнью глядели на Марко. «Какая же она лицемерка! — подумал он. — Интересно, что на уме у этой маленькой ведьмы?» Подумал и сам удивился своему желанию знать, о чем она думает. Он раздосадованно отогнал непрошеные мысли. Не хватало еще беспокоиться о том, что происходит у нее в голове, когда на самом деле то, что представляет для него интерес, находится совсем в другом месте — между двумя длинными, красивыми ногами, которые вчера вечером, как нож, рассекали водную гладь бассейна, а еще раньше неутомимо носили ее по всей площадке во время игры в теннис. Черт побери, неужели она не перестанет корчить из себя оскорбленную невинность?

— Ну, что теперь? Насколько я понимаю, я должна исполнять свои обязанности рабыни — может, потереть тебе спинку?

Марко внимательно следил за нею щелками глаз и думал:

«Боже мой, она умеет быть такой горячей и податливой в постели, но вне ее это настоящая дьяволица!» Вслух он сказал:

— А что, отличная мысль. Я очень ценю твою заботливость, дорогая. Но почему бы тебе не продолжить массаж, который ты так и не закончила вчера вечером? Ты так и не добралась до моего переда, и теперь, когда мы лучше знаем друг друга, вряд ли ты станешь возражать…

Саре хотелось только одного: бежать от этих зазывных слов, этого взгляда, проникавшего в потаенные глубины ее существа, отчего перед мысленным взором вставали картины минувшей ночи. В то же время Сара ясно понимала, что обречена. У нее возникло ощущение, будто она, как в фантастическом романе, угодила в параллельный мир, какое-то другое время и сама раздвоилась: одно ее «я» — современная, практичная девушка Сара — по-прежнему существовало в уютном, безопасном месте в Англии, где не могло произойти ничего подобного.

Марко взял ее руку и положил туда, куда хотел, дивясь ее сопротивлению. О Господи! Теперь-то чего ей нужно? Ухаживания? Предварительной игры?

— Дилайт, — почти ласково начал он. Сара отреагировала новым приступом гнева и резко отдернула руку. И почему только он постоянно напоминает ей, что ласкает не ее, а ее жизнерадостную, любвеобильную сестру, которая похвалялась, что испытала почти все на свете?

«Не забывай правильную перспективу, Сара!» — приказал внутренний голос.

Она многообещающе улыбнулась и взяла Марко за плечи.

— Ты слишком торопишься. Когда я делаю массаж, то предпочитаю начинать сверху.

Он взглянул на нее с подозрением, однако потом откинулся на стенку ванны и одной рукой обнял ее за талию.

— В таком случае чего же ты медлишь? Имей в виду: вода не вечно будет оставаться теплой.

Потом она, конечно, пожалеет о своей податливости и о том, что слишком скоро уступила его домогательствам. Но в мраморной ванне было так тепло: вода благодаря тому, что Серафина что-то насыпала в нее, источала ароматы, а рука Марко так медленно скользила от ее талии к основанию шеи, покрытому густыми, мокрыми прядями волос!.. Потом эта рука погладила ее плечо, исследовала контуры грудей и задержалась на напрягшемся в ответ темно-коричневом бутоне.

Сара по-прежнему держала его за плечи. Она невольно поглядела вниз, чтобы полюбоваться контрастом — его смуглой кожи со своей — все еще довольно светлой. Его пальцы вновь вызвали в ней потрясающие ощущения. Сара застонала и крепче прижалась к Марко.

— Поласкай меня, дорогая… Как я ласкаю тебя…

Другая его рука нашла ее под водой, и она едва не упала ему на грудь.

Большой палец Марко начал двигаться взад и вперед, так что Сара задрожала и перестала что-либо соображать.

— Поласкай меня, дорогая. Пожалуйста! — хрипло настаивал он, и ее потрясло это слово: «пожалуйста». Сара послушно нашла его рукой и сделала то, о чем он просил. Теперь в ее руке было средоточие Марко, его воплощенная страсть. Прошлой ночью «это» подарило ей неслыханное блаженство.

У нее было такое чувство, будто кануло в небытие ее неведение: она действовала, ведомая инстинктом. Найдя его восставшую плоть, ее рука ритмично двигалась, расточая умелые ласки, пока Сара не услышала его прерывистое дыхание и яростный шепот. Он почти грубо притянул ее к себе, расплющив нежные, трепещущие груди о свой могучий торс: нетерпеливые пальцы завершили подготовку, и он насадил ее на себя.

«Зверь! Зверь! Зверь!» Одно только это слово, как обвинение, билось у нее в мозгу, но было уже поздно останавливать себя или его: еще немного — и весь мир перестал существовать, остался только этот человек, к которому она льнула с неистовством утопающей, вонзая ему в плечи острые ногти, подскакивая и опускаясь, и вновь подскакивая, и вновь опускаясь в порыве всепоглощающей страсти, — и наконец, обессилев, со стоном припала к нему, почувствовав на своих губах соленый вкус его покрытой загаром кожи. Однако внутри нее все еще долго продолжало вибрировать, спазм следовал за спазмом, как запоздалые толчки после землетрясения.

— Адская кошка! Мегера! — то по-английски, то по-итальянски ругался Марко, приподнявшись на одном локте и хмуро глядя на нее. — Кажется, я предупреждал тебя, чтобы ты не давала воли когтям? Как теперь прикажешь объяснять эти царапины другим женщинам?

Сара лежала на спине, закрыв глаза, давая отдых своему сытому, утомленному телу. Как обычно, его слова разбудили в ней зверя. Другие женщины! Он смеет говорить о них сейчас! После всех тех интимных, страстных слов, которые он только что шептал ей в ванне и потом, когда отнес («Отнес!»

— с ликованием повторила она про себя) ее на постель, чтобы медленно начать все сначала.

Сара подавила в себе желание испепелить его взглядом.

— Ты хочешь сказать, что ни одна из них не сравнится со мной пылкостью?

Все мои прежние любовники бывали польщены, когда им удавалось довести меня до исступления.

— Выходит, я должен радоваться, что уношу на спине знаки твоей разнузданной страсти, которую так легко разжечь? Бедный Карло!

Действительно, бедный Карло! Но как он посмел в такую минуту упомянуть имя брата, с которым, согласно легенде, она все еще была помолвлена и в которого безумно влюблена!

Сара открыла глаза и встретила угрожающий взгляд Марко. У нее душа ушла в пятки, но она как ни в чем не бывало произнесла:

— Карло приходит от этого в восторг. И уж, конечно, умеет играть на мне гораздо лучше других. Поэтому-то я и выбрала его из всех, без сожаления пожертвовав остальными.