В конце декабря 1944 года «шахтёрскую» стрелковую дивизию спешно перебросили на пулавский плацдарм в Польше. Вопреки обычной военной неразберихи переезд прошёл достаточно организованно.

 - Целая армия едет в десятках эшелонов. – Восхитился Николай Сафонов, недавно присоединившийся к их роте.

 - За годы войны научились… - согласился Петя Шелехов.

 Танкисты, пехотинцы и артиллеристы ехали вместе. По дороге солдаты меняли у населения барахло на самогон, и пьяные эшелоны с песнями, гиканьем, иногда со стрельбой, перекатывались по территории Польши на запад.

 - Они позорят звание советского воина-освободителя! - на одной станции начальство попробовало запретить продажу самогона.

 - Хрен вам!

 Танкисты забрались в ехавшую на транспортной платформе боевую машину, развернули башню танка и бабахнули противотанковой болванкой в дом коменданта между этажами.

 - Начальник удрал, в чём мать родила. – Смеясь, рассказывал Николай своим новым товарищам. 

 - После такого всё пойдёт по-старому.

 Пётр Шелехов встретил Новый год в товарном вагоне на станции с нежным название Лида. Лейтенант Босинов мрачно разбивал кулаком свои часы, а остальные солдаты танцевали вокруг раскалённой печки и пели дурными голосами пьяные песни.

 - Расцветали яблони-и-и и груши-и-и!

 Польша была разграблена, разрушена и подавлена немецкой оккупацией. Столица государства представляла собой горы руин, подвалы которых были заполнены телами убитых поляков.

 - Могилы натыканы повсюду, - крутил лысой головой Сафонов, когда они проезжали Варшаву, - на улицах, во дворах и в скверах.

 - Много поляков погибло за восстание. – Согласился Шелехов.

 - Без нас немцы их порвали на фашистский крест…

 Их часть не бросили в бой, а оставили в дивизионном резерве. Стояли они в маленьком городке Томашув. Польские поселения имели жалкий вид.

 - Ниц нема! - твердили испуганные жители.

 - Ниц нема! Масло, яйки, мясо - фшистко герман забрал! - повторяли они на любой вопрос…

 - Где у вас уборная? - спросил Пётр у дородной хозяйки дома, где они остановились на ночлег.

 - Ниц нема, фшистко герман забрал.

 … Однажды ночью их неожиданно разбудили. Полусонные, понукаемые командой, солдаты взвода Шелехова схватили автоматы и гранаты, взгромоздились на танки. И лишь когда те стремительно ринулся вперёд, солдаты окончательно проснулись.

 - Отряд разведчиков обнаружил в глубоком немецком тылу, километрах в сорока от нас, немецкий концентрационный лагерь, где содержалось несколько сотен еще уцелевших узников. – Пояснил старший группы лейтенант Босинов. - Судя по стрельбе, доносившейся оттуда, там шла ликвидация заключённых.

 Разведчики сообщили по радио координаты лагеря, и командование бросило десант - четыре танка с солдатами на броне, спасать погибающих. Так как шло общее наступление и прочной немецкой обороны не существовало, танки стремительно проскочили вперёд, и вскоре, забрызганные грязным снегом из-под гусениц, они добрались до цели.

 - Немцы всё строят по уму, по строгому плану. – Увидав лагерь, присвистнул Колька.

 - И воюют также…

 Концлагерь был квадратной формы, с каждой стороны посередине виднелись массивные ворота. По углам торчали сторожевые вышки с пулемётами. Танки зашли с разных сторон. Танкисты с хода, развернув пушки назад, высадили ворота и влетели на площадь по центру лагеря.

 - Работаем по пулемётчикам ребята! – крикнул взводный Босинов.

 Вдруг со всех бараков густо повалил народ. Лагерь оказался смешанного типа, но мужчины погибли в первую очередь. Женщины увидав русские танки, сразу побежали к ним и полезли на броню.

 - Как тут стрелять? – растерялся Петя.

 - Давай назад! – крикнул лейтенант.

 Немцы очухались, «фаустник» точным выстрелом подбил один танк. Кого возможно, бойцы из-под гусениц повытаскивали, остальные бабы в испуге от выстрелов дёрнули в бараки. Ошалевшие танкисты дали задний ход, прошлись катком по людям, кто остался, и выехали назад.

 - Куда прёте черти! – крикнул с досады Николай.

 - Сколько бабёнок задаром подавили! – тоже опечалились красноармейцы, давно не видевшие семьи.

 Танкисты из пушек и пулемётов расстреляли немецкие огневые точки на вышках, затем один танк снова въехал на территорию лагеря. После краткой, чрезвычайно ожесточённой перестрелки красноармейцы отправили в ад охранников-эсэсовцев.

 - Прекратить огонь! – приказал Босинов.

 На броне их танка осталась одна испуганная дивчина. Пётр её в последний момент из-под хищных гусениц выдернул за руку. Сафонов закричал ей прямо в лицо:

 - Свободна!

 - Боюсь!

 - Иди домой. – Он махнул рукой на восток. - Там немцев нет.

 - Не хочу, - она заплакала и вцепилась в него. 

 - Русская что ли? - спросил её строгий Петя. - Есть хочешь?

 Девушка кивнула коротко стриженой головой.

 - Что прикажешь с тобой делать? – спросил её Петя.

 - Оставайся, куда тебя девать? – сказал Коля, а у самого слёзы на глазах. - Поедешь с нами, а там как получиться.

 - Спасибо вам дядечки!

 - Какие мы тебе дядечки, - буркнул Сафонов, - ну рассмешила...

 Дальнейшее Пётр помнил плохо, так как перед этим был оглушён гранатой, которую швырнул в него здоровенный «фриц». Осколки иссекли его полушубок, немного поранив левый бок.

 - Голова гудит, как колокол! – едва прошептал он.

 - Давай я тебя перевяжу. – Предложила бывшая пленница и ловко наложила повязку.

 В бараках красноармейцы обнаружили несколько сотен уцелевших. Там сидели натуральные скелеты, обтянутые кожей, большинство уже не могло ходить. Они смотрели на освободителей огромными тёмными глазами, в которых плескался даже не страх, а ужас, отчаяние и смерть.

 - Этот взгляд я не смогу забыть никогда. – Сказал впечатлительный лейтенант. – А это кто?

 - Товарищ лейтенант, - обратился к нему Сафонов, - разрешите взять одну девушку в расположение части.

 - Зачем?

 - Она может помочь в медсанбате и хоть подкормится…

 - Берите! – разрешил Босинов.

 Спасённую девушку взяли с собой в часть. Определили на кухню помощницей повара.

 - Худющая ужас! – сказал он, когда увидел её.

 … Примерно через месяц выпало им с Колей ехать в тыл за продуктами в качестве грузчиков. От кухни поехала та дивчина, считать и всё такое. Поехали на «полуторке», получили харчи и, возвращаясь назад, решили перекусить на природе. 

 - Кругом благодать, - девушка немного окрепла, - весна, тепло и цветочки цветут.

 - Будто война закончилась…

 - Даже не верится!

 Тормознули, у какого-то оставленного немцами имения. Не торопясь поели, разлеглись на травке и разговорились. Николай с ленцой спросил у неё:

 - Кто ты красавица, откуда родом?

 Девушка улыбнулась и ответила, что из города Сталино. Тут Петя вступил в шутейный разговор...

 - О, землячка, - обрадовался он и даже выбросил недокуренную «самокрутку». - Какими судьбами...

 - Злыми земляк, недобрыми!

 На войне всегда приятно земляка встретить. Будто дома ненадолго побывал.

 - А ты, с какого района? - Она ему тут же задала встречный вопрос. - Где жил?

 - Да где я только не жил, – ответил весёлый Петя, - но происхожу из Калининского района.

 - Ты из Калининского? - удивилась симпатичная дивчина. - И я тоже!

 - Вот дела!

 Они оба улыбались, как будто друг друга век знают.

 - А улица какая? - спросила девушка игриво. - Может, кого из знакомых знаешь...

 - А то! - хорохорился Петя и с гордостью произнёс: - Бульвар Шевченко.

 - Ой, как интересно, - произнесла заинтригованная девушка. – Я тоже живу на бульваре Шевченко...

 - Бывает же такое! – вставил Николай.

 Помолчали синхронно, переваривая услышанное. Больше в разговор никто не вмешивался.

 - А дом? – взволновано задаёт очередной вопрос девушка. - Дом какой?