— Хорошо. — Рита кивнула.

— Хорошо. — Я зачем-то кивнула тоже. Влад подмигнул нам и захлопнул за собой дверь.

— Офигительный, — произнесла моя подруга, глядя на меня с завистью. Как будто я похудела на пять килограммов.

— Да… — мечтательно согласилась я.

Мы обошли квартиру, глядя на нее глазами Влада.

— Вообще-то порядок, — успокоила меня Рита.

— Ага. Только ему сесть было некуда, — произнесла я так, как будто в этом была виновата она.

Мы ели пармскую ветчину с карбонатом прямо из упаковок.

Я достала из пакета банку черной икры.

— Жалко, блинов нет, — сказала Рита, открывая крабовые консервы.

— Блины с икрой — это кич, — назидательно произнесла я.

— Ну да. Я, кстати, со сметаной больше люблю.

Мы рассмеялись.

А цветы Влад все-таки не привез.

Мы выпустили из ванной Терминатора, которая все это время надрывалась от лая. Она обегала все комнаты, повторяя маршрут Влада, и угрожающе порычала на входную дверь. Потом — на нас.

— Мы поняли, — улыбнулась Рита. — Больше так не будем.

— Просто она удивляется, зачем ей зубы чистили, если все равно к гостям не пустили. — Я бросила собаке несколько кусочков салями. И сыра тоже.

Я действительно решила пить лекарства, которые принес Влад.

«Ты нужна нам», — сказал он. Кому «нам»? Партии, что ли?

— Я хочу встретиться с Костей. Поболеешь одна? — Рита смотрела на меня умоляюще.

Мне самой хотелось поболеть в одиночестве.

Я укрылась одеялом и вспоминала Влада. Снова и снова открывала ему дверь, убеждала, что он нам не мешает, смотрела ему в глаза, ощущала его руку на своем подбородке.

Надо же, лекарства привез. И еду.

Интересно, как он заботится о своей жене, когда она болеет? Носит ей чай? Гладит по голове? Шепчет в ухо всякие ласковые слова? А она, наверное, специально подольше не выздоравливает.

Я представила Ладу.

Мне не хотелось думать о ней плохо. Наверняка она любит своего мужа. Пусть у них все будет хорошо.

Я смотрела какое-то ток-шоу, когда в дверь снова позвонили.

Приехал водитель Влада. С ним были еще два охранника. Они внесли в квартиру огромную коробку. Холодильник.

Оказывается, Влад заметил, что мы пользуемся автомобильным холодильником, который когда-то подарил Рите ее очередной жених.

Мое растерянное лицо отражалось в никелированной дверце.

— Рит… — выдохнула я в трубку почти шепотом, когда все ушли. — Ты не поверишь. Влад прислал нам холодильник.

Я даже убрала трубку от уха, чтобы не лопнула барабанная перепонка. Так завизжала Рита. Мне пришлось подробно описать ей размер, количество полочек на дверце и полочек вообще. Удобны ли ящики в морозилке и сколько всего ящиков.

Не вешая трубку, я аккуратно разложила по полкам то, что осталось от утреннего изобилия, переложила из нашего холодильника яйца и рассказала Рите, как это все смотрится.

Я еще раз сто открыла и закрыла дверцу.

Позвонила Владу.

— Спасибо, — произнесла я от всей души. — Мне, правда, не очень удобно… Скажи, сколько мы тебе должны?

В этот момент я молила Бога, чтобы Влад спокойно назвал мне какую-то цифру. Правда, я не знаю, о чем бы мне пришлось молить Бога в следующий момент.

— Ничего не должны. Мне это вообще ничего не стоило. Но ты довольна?

— Очень, — выдохнула я.

— Ну и отлично. Лекарства пьешь?

— Пью.

— Пей, а то холодильник обратно заберу.

— Ладно. Спасибо.

Я сидела на полу и улыбалась. Как в космосе. При очередном рассвете.

Это был День дипломатического работника.

Рита звонила какому-то своему знакомому, чья мама работала в МИДе. И просила поздравить маму с праздником.

Знакомый еще спал. Рита была настойчива.

Мама с детства учила меня уважать чужое горе. Рита учила меня уважать чужие праздники.

Я позвонила Владу и дала ему задание. Научиться легко произносить слово «жлобственничественность». Он записал его по слогам. Спросил, как работает холодильник. Потом — как я себя чувствую. Сказал, что у меня по телефону очень сексуальный голос.

— Спасибо, — пролепетала я.

Рита пошла гулять с Терминатором, а я бродила по квартире в состоянии счастливого овоща. Я ни о чем не думала. Я улыбалась. И мне казалось, что я появилась на свет только сегодня. И что весь окружающий мир создан только для того, чтобы я появилась. Как же мало надо для того, чтобы появиться на свет! Всего лишь иметь подтверждение того, что у тебя очень сексуальный голос!

Влад справился с заданием только к следующему утру.

У меня спала температура.

Рита не ночевала дома.

Мне снились звезды. Одной из звезд была я. Целую ночь я переживала, что свечу недостаточно ярко.

— Перекладываемые. Перевертываемые, — отчетливо продиктовала я Владу, говоря более низко, чем обычно.

Я очень старалась, чтобы мой голос звучал так же, как вчера. Сексуально.

Я выздоровела в День Аэрофлота. В этот же день выздоровела Любовь Макаровна.

— Дашенька, как там Владимир Викторович? — спросила она меня в трубку очень бодро.

— Владимир? — Наверное, так люди себя чувствуют перед расстрелом. Когда следующая минута — последняя. — Викторович?

— Да. Вы отработайте сегодня, а завтра уже я им займусь. Как там, не безнадежно?

— Нет, все очень хорошо.

Секретарша встретила меня улыбкой под названием «Не думайте, что я не умею улыбаться».

— Живы? — спросила я, заходя в кабинет Влада и останавливаясь у аквариума.

— Живы, — кивнул Влад. — Хотя как они могли прожить столько времени без тебя — непонятно.

— А я сегодня последний день, — выпалила я, хотя собиралась сообщить эту новость в конце дня и при подходящем случае.

— Почему? — удивился Влад, сидя за своим огромным письменным столом. Так удивляются умные люди, сталкиваясь с глупостью. Немного высокомерно, но, в общем-то, от души. Так, наверное, удивлялся Галилей, когда ему не верили, что земля круглая.

— Любовь Макаровна выздоровела. Она сама будет заниматься с тобой.

— А… — Влад улыбнулся и хитро посмотрел на меня. — Ты расстроена? Скажи! Расстроена, да?

Он смеялся надо мной.

Я гордо задрала подбородок. Пожала плечами.

— А ты нет? — ответила я и удивилась собственной несдержанности.

— Конечно! — Он улыбнулся так широко, что было странно, как вообще такая улыбка смогла уместиться на лице.

Я улыбнулась в ответ. Приятно.

— Ты будешь по мне скучать? — Его глаза искрились весельем, и я, помимо воли, ему подыгрывала.

— Конечно! — Я в точности повторила его интонацию.

— Будешь мне названивать, приглашать в гости?

Я достала из сумки учебник.

— Вот. Любовь Макаровна просила прочитать восьмую главу.

— Восьмую главу? Конечно, раз Любовь… Как?

— Макаровна.

— Раз Макаровна просила — прочитаю.

Он никогда не разговаривал со мной в таком тоне. Я обижалась и радовалась одновременно.

— Сегодня День Аэрофлота, — ни с того ни с сего сообщила я.

— Да ты что, Даш, серьезно? — Влад расхохотался.

Я кивнула.

— Даш, неужели мы с тобой расстанемся в такой день? А? Нет, прошу тебя!

— Давай работать.

На мне был красный свитер, и я постоянно натягивала рукава на кулаки.

— Повторяй за мной: ПРА-ПРЯ, ПРО-ПРЕ.

— ПРА-ПРЯ, ПРО-ПРЕ. Даш, а можно, я тоже так буду делать? — Влад попытался спрятать ладони в рукава пиджака.

Я состроила обиженное лицо.

— Ну, правда, Даш, мне нравится! Ну, ладно, ладно, все. ПРО-ПРЕ, ПРА-ПРЯ.

Водитель вез меня домой. Мне хотелось спросить, как его зовут. Ужас, мы знакомы уже две недели, а я не знаю, как его зовут.

Мы знакомы с Владом всего две недели. И уже все.

В День Аэрофлота были благоприятные погодные условия. Ни снега, ни ветра. Мороз.

Рита любит зиму. Потому что зимой всегда темно и поэтому легко спрятаться — так она говорит.