По-хорошему, ей бы квартиру поменять. Еще эта ее подруга.

Велел секретарше решить вопрос по поводу Макаровны. Зачем мне Макаровна?

Радиоведущая шлет sms. Подожду еще денька два, и можно будет сразу в «Палас» везти. Нет, подожду четыре. Чтоб наверняка.

Ужинал с Олегом.

Он сбежал из дома, от всех этих пеленок, детских криков, тупой няньки. Его жена считает, что для того, чтобы в Олеге проснулись отцовские чувства, он должен испытать все трудности, связанные с рождением ребенка. Она постоянно сует ему в руки орущий кулек, который обильно срыгивает ему на новый пиджак.

При этом секс его жену перестал интересовать как некий атавизм.

— Она меня постоянно контролирует, — жаловался Олег, заказывая себе четвертый виски и отправляя бутылку Moet девушкам за соседний стол. — Она звонит мне десять раз в день. Если я на совещании, она думает, что я с девкой.

Натюнингованные девицы в коротких юбках, получив шампанское, улыбались и выставляли из-под стола ноги. Я думаю, в чулках.

— Вась, я приду домой, и мне придется жрать ее ужин. Хотя я и поел здесь с тобой. Но ей это невозможно объяснить. Она устроит скандал и выкинет тарелку в окно.

Силиконовые груди девиц были похожи на футбольные мячи со шнуровкой.

Олег вернулся домой в семь утра. Надеюсь, что к этому времени он проголодался.

— Алло.

— Валь, спишь?

— Лад, а сколько времени?

— Девять утра.

— Ты с ума сошла? Я сплю.

— Валь, давай сделаем себе сиськи!

— Сиськи?

— Ну да.

— Давай часа через три созвонимся.

— Нет, давай сначала решим. Будем или не будем?

— У всех сиськи.

— В том-то и дело — у всех сиськи! Скоро лето — купальники!

— Мой муж говорит, что чем меньше у женщины грудь, тем ближе к сердцу она воспринимает действительность.

— Хм…

— А что говорит Влад?

— Да при чем здесь Влад?

— А что тогда?

— Не знаю. Старею, наверное.

— Давай поспим.

— Ну ладно. Некомпанейская ты какая-то.

— Целую.

— Целую.

Приехали криминальные авторитеты. Из провинции. Золотые цепи, пальцы козой. Карикатура на Москву конца 1980-х.

Имеют виды на Димкин завод.

Мы рассказали им про то, что они нормальные ребята. И мы — нормальные ребята. И это — наш завод. Но если они хотят, мы можем замутить что-нибудь совместное. Пусть дают идею. Согласны на любое предложение. Они рады. Завтра они уедут думать. Конечно, ничего не придумают. Извилин не хватит. Не они первые, не они последние.

Через несколько месяцев их поубивают. Или посадят. Приедут следующие. С тем же текстом. И так же уедут думать. Но сначала всех их, по очереди, Димка поведет в театр. У бандюков к театру историческая любовь. Еще со времен коза ностры. Впервые Италия узнала о существовании мафии благодаря опере «Мафиози из тюрьмы „Викария“».

И с тех пор на сцене — прообразы этих героев, а герои старательно подражают своему сценическому воплощению. Сейчас все они хотят быть похожими на Сашу Белого. И, как Саша Белый, ходят в Большой театр. Вот что значит просветительская деятельность кинематографа.

Лада с утра поздравила с Днем влюбленных. Очередной идиотский праздник. Я не купил подарок. Лада не закатила скандал. Она грустно улыбалась, демонстрируя мне намерение стоически перенести все несчастья, которые ей уготовила судьба. Главное ее несчастье — это я.

— Дорогая, давай встретимся вечером и поедем вместе выберем тебе подарок. А потом поужинаем.

— Мне было бы приятно просто увидеть цветы сегодня утром.

— Я негодяй. Но ты же знаешь, как я буду переживать.

Ее грустный взгляд в окно.

Я уже знаю все, что будет дальше.

— Дорогая, что насчет вечера?

— Ничего.

— Ты будешь дома?

— Нет.

— Точно?

— Точно.

Ну и черт с тобой.

Рыбы в аквариуме были мало похожи на жертв.

— Таня, если ты еще раз с вечера не предупредишь меня о каком-нибудь очередном празднике, я предупрежу тебя об увольнении. За пятнадцать минут.

Вызвал Лену. Как всегда, улыбается.

У нее наверняка большое будущее. Работать одновременно на всех кандидатов в нашем штабе — это скорее ее идея, чем моя. За дополнительные деньги она рассказывает мне об избирательных технологиях моих соратников.

— Брежнев создал собственный штаб, — сообщила мне Лена, разглядывая акулу.

— А деньги где взял?

Она пожала плечами.

Наверняка продал свою картину какому-нибудь губернатору. Задорого. Я бы с удовольствием взял кисть и воткнул ее ему в ухо. Никакой благодарности у этих художников.

— Он плакаты готовит для избирательного пункта. Вы ведь сами ему поручили?

— Ну и что? Кому ж еще поручать, как не ему?

— Ну так вот, от лозунга «Все на выборы!» стрелка будет идти не на всех кандидатов…

— Вот баран!

— Правильно. Стрелка будет направлена на его портрет!

— Убью! — Я вскочил с кресла. И денег даешь людям, и помогаешь, а они?!

— Не можете, — улыбнулась Лена.

— А что будем делать?

— Мы же характеристики кандидатов печатаем?

Я кивнул.

Она снова улыбнулась:

— Набьем все тексты черным по красному фону: вообще не читается. А вашу — белым по черному.

— Неплохо.

— Я гарантирую, что девяносто пять процентов пришедших на избирательный пункт людей прочитают только вашу характеристику.

— Ладно. Сделаем.

Она — молодец. И симпатичная. Уверен, что это не последние ее выборы.

Я поручил ей передать винтовку из Управления авиации в школу, в их Музей боевой славы.

Приехала Даша.

Как всегда, разложила на столе карточки со своими идиотскими слогами. И звуками.

Вот кто всегда в курсе всех праздников. Вот кому приятно было бы сделать подарок. Но не деньги же ей дарить.

Я нарисовал волка. Такой волк года три висел на трюмо в Ладиной ванной.

— Спасибо. Я тебя тоже поздравляю.

Теперь такой волк будет висеть в Дашиной спальне. Или она его будет хранить под подушкой?

— А где подарок?

— Дай мне чистый листок.

— Нет! Обезьянничать не надо! Давай свое что-нибудь.

Она послала мне воздушный поцелуй. Без всякого кокетства. Она не дала мне себя поцеловать. А ведь хотела, сто процентов. Хотела еще как!

Молодец Даша. Странно, что еще встречаются девушки, которые думают головой, а не всем остальным. Конечно, я могу ее поцеловать, если захочу. И не только.

— Приглашаю тебя сегодня на ужин. Согласна?

Идиот, ну зачем это?

— Согласна.

Мы неплохо поужинали. С ней смешно болтать. У нее острый язык. И она, конечно, не дура.

С ней я чувствую себя мальчишкой, которому хочется прыгнуть с обрыва, чтобы произвести впечатление.

Позвонила Лада и попросила срочно привезти таблетки от головы. Она дома, одна и несчастна.

Наверное, сорвалась ее тусовка.

Отправил Дашу домой и повез жене таблетки. Можно было, конечно, с охраной отправить, но не в день же этих долбаных влюбленных.

— Да?

— Насть, привет. Как долетела?

— Нормально. Немного трясло, но я сразу начала пить вино. У меня был такой симпатичный сосед! Профессиональный гонщик.

— Профессиональный гонщик — это альфонс?

— Нет. Это даже не тот, кто гонит.

— А что в Милане?

— Встретила Кису. Идет по улице, рыдает в голос. Я говорю: «Киса, боже мой, что случилось?» Думала, с ее мужиком что-то…

— И что она?

— Ей просто сапоги не достались. Атласные от Roger Vivier за пятнадцать тысяч евриков. Видела их?

— Видела. Расшитые. От Лезара. И что, она прямо рыдала?

— Ага.

— Во дает!

— А ты как?

— Мой позавчера тоже шопинг делал. Нам сюда пол-Третьяковки привезли. Ты бы видела, что он выбрал! Блин! Я никогда к этому не привыкну.