Эти звезды в пустом и неподвижном ночном небо! Зачем они манят к себе? Почему они так жадны до человеческих душ? И каким таинственным образом душа после смерти человека проделывает такой длинный путь? Где-то далеко за звездами обитает всемогущий великий бог… Что мы все перед ним?

Манибандх уронил голову. Вино затуманило его сознание. Ему вдруг захотелось петь. Он хотел, чтобы песня заполнила окружающую пустоту и безмолвие, чтобы обратилась она в черную, несущую прохладу тучу, которая заволокла бы небо над жаркой пустыней его души; пусть эта туча свершит над ней свой царственно-медлительный танец, пусть она оросит эту пустыню животворящей влагой и угасит ее бесплодный зной…

Он вспомнил Нилуфар. В такую же звездную ночь между ними родилась любовь. Где теперь его возлюбленная? Он пошел в комнату египтянки и, как прежде, присел на край ее кровати. Все так же россыпью лежали украшения вокруг брошенного ларца. Он удивился. Неужели все так напуганы, что не осмелились, притронуться к драгоценностям?

Он осмотрел комнату. Где же Нилуфар? Кому поет сейчас она свои песни? Где та чарующая слух, трепетная песня свирели, от которой начинали звенеть ножные кольца? Ничего нет на свете радостней этой божественной музыки. Это высший дар на земле. Ноги сами начинают двигаться, всё тело до последнего волоска трепещет от проникновенных, нежных звуков. Но оскорбленная купцом Нилуфар ушла. И вот он, самый гордый и надменный человек в Мохенджо-Даро, совсем одинок. Где та, чью честь он не сумел защитить?

Небо затянули тучи. В отчаянье Манибандх заметался по покоям, словно раненый леопард. Над ним смеется весь город! Люди ненавидят его, потому что он показывает свое пренебрежение к ним! Они смеют издеваться над ним! Достоинство Манибандха лежит во прахе, раздавленное демонами его собственного сладострастия! Ему захотелось громко, во весь голос закричать. Закричать, что все это ложь!

Он возвысил рабыню, любил ее и лелеял, но разве тем самым он связал себя? Разве мужчина обязан связать себя с одной женщиной? Есть ли такой закон? Если иметь нескольких женщин предосудительно, то почему древние восхваляли этот обычай? Нет, Манибандх не может стать рабом женщины. Он свободен!

А Нилуфар? Подобает ли ей такая гордыня? Разве ей неведомо, что падающий с горы поток всюду прокладывает себе путь, разрывая грудь земли? Как могла она подумать, что Манибандх, тот самый Манибандх, смелый и прославленный, который не испугался даже зловещих объятий океана, сочтет объятия слабой женщины за весь мир и загасит сверкающий фонарь своих желаний?!

В ночной темноте Манибандх бесшумно выскользнул через задние ворота на улицу. Сегодня он предмет зависти для именитых богачей великого города; он высокочтимый, при виде чьих несметных сокровищ дрогнул сам жестокий фараон; чей мужественный облик зажигал страстью глаза знаменитых красавиц города Киша; перед кем почтительно склоняли головы шумерские богатыри-воины и эламские знатоки священных законов; на корабли которого с изумлением взирали жители Крита, богатого острова в далеком-далеком море; перед вознесшейся славою которого смирились Пания, Кикат, Шанью, Кират; чье имя звучит эхом в горах; следы чьих ног заставляют замужних женщин забывать о своей чести — сегодня он как безумный шагал по темным улицам, спеша на берег Инда. Пешком шел тот, под чьими ногами рассыпано золото, по чьему мановению решалась судьба многих людей! Сегодня он, встревоженный и потрясенный, стремился к великой реке!

…Манибандх остановился. Он смотрел на ревущие волны. Такая сила все сметет на своем пути! Несчастный, слабый человек! Почему хочешь ты погубить себя гордыней, надменностью? Грозно раздавался рев волн в безмолвии ночи. Что им до Манибандха?

В каждом мгновении — смерть, и в каждом мгновении — жизнь. Жизнь и смерть! Смерть и жизнь! В каждом мгновении… И больше ничего, ничего…

Но Манибандх!

Господин!

Насмешливый, всепобеждающий рев великой реки…

Всех ждет один конец…

Сколько звериной, разрушительной силы в этой реке! Сколько крови она несет! А человек? Человек тоже велик, если его слава написана кровью. Манибандх разъярился.

— Крови! — выкрикнул он в темноту. — Человеческой крови! Славы! Написанной кровью славы!

Вдруг раздался грохот. Загудела земли. Зловеще завыл ветер: «Нет, никогда!» Молния и гром воскликнули: «Мы сотрем в пыль твою гордыню!» Удивленный, испуганный Манибандх смотрел со страхом в разверзшуюся пасть неба. «Гибель! Гибель всему!» — вещал громовой голос.

Налетела с неистовым воем буря, сейчас она начнет свой адский танец… Укройся! Укройся от этого неба, с которого смотрят души умерших!.. Луна в страхе спряталась за тучи. Ее лучи с жалобным криком вонзились в волны Инда, и те от боли вздыбились, крича: «Берегись!»

Манибандх опустился на прибрежный песок. «Что это?» — с ужасом думал он. Устрашающий рев земли, достигнув конца света, мчится теперь, расколов горизонт на куски, к небесам, бросая вызов великому богу. Но нет! Вся сила богини земли Махамаи сломится, как былинка, перед мощью великого бога, и небесный владыка захохочет над миром в этом зловещем мраке!..

Манибандх с трудом поднялся и пошел. По берегу неслись тучи песка. Ветер гнал их в Инд. Угрожающе ревели волны, отбиваясь от песка. Стало трудно дышать. Теперь Манибандх думал лишь об одном — поскорее уйти. Но ветер дул с такой силой, что то и дело валил его с ног. Руки его были широко расставлены и отчаянно упирались в грудь ветру. В тучах песка и пыли потонуло все.

Манибандх шел вперед с закрытыми глазами. Он спотыкался, падал, снова упрямо шел вперед. Ураган ревел, земля сотрясалась…

Вдруг распростертые руки Манибандха нащупали что-то мягкое. Он ухватился за эту опору, но тут же потерял равновесие и вместе с находкой покатился по склону. Когда он наконец остановился, то увидел рядом с собой человека.

Ураган стих так же внезапно, как и начался. Манибандх потряс неизвестного за плечи и спросил, задыхаясь от усталости и страха:

— Ты жив?

Ответа не было.

Манибандх с трудом приподнял безжизненное тело и нагнулся над ним.

— Кто ты, путник? Куда ты шел? — кричал Манибандх.

Но тот молчал. Манибандх пристально всматривался в незнакомое лицо. На мгновение луна вышла из облаков, Манибандх дико закричал — перед ним была Вени!

В этот предрассветный час в прудах раскрывались лотосы. Вени медленно шла по садовой дорожке. Напоенное ароматами утро навевало покой. Ночная усталость еще гнездилась в теле, но уходила с каждым шагом. Как ужасен был этот ураган! Если бы Манибандх не нашёл на берегу Вени, эта ночь могла быть для нее последней. Навсегда осталась бы она на прибрежном песке…

Позади послышались тихие шаги. Это был Манибандх.

— Чудесное утро, высокочтимый, — просто сказала Вени, словно они уже давно вели неторопливую беседу. — Как прекрасно пробуждение природы!

Восхищенно и нежно смотрел на танцовщицу купец. Но не нашел в ее глазах ответного чувства. Тогда он спросил:

— Вы плохо спали, госпожа?

В его голосе Вени ощутила глубокую заботу, опасение за любимую, и в ней все затрепетало от гордости. Игривым движением, закинув руки за голову и слегка потянувшись, она лукаво взглянула на Манибандха.

— Сон не шел ко мне, высокочтимый! Я не могла больше лежать в постели.

Манибандх улыбнулся. Они подошли к скамье из полированного камня и сели рядом.

— Госпожа! — вдруг сказал Манибандх серьезно. — Ночью вам было очень плохо, и я не хотел мучить вас расспросами.

Она поняла намек.

— Высокочтимый! Вчера самый уважаемый в городе человек, словно раб, нес меня на руках. Вспоминая об этом, я не могу поднять глаз от стыда.