— Эй, кукушка! — окликнула ее Хэка. — Ты, видно, до тех пор не успокоишься, пока не известишь весь мир о приходе весны?

Но новость и в самом деле занимала людей. Те, кто был свободен от работы, уселись в кружок, чтобы обо всем рассудить по порядку. Апап и Хэка присоединились к ним.

— Хэка, ты была рабыней Нилуфар, — обратился к ней один из рабов. — Готов поклясться, ты знаешь, где она!

Его единственный глаз внимательно изучал лицо девушки. Однажды бывший хозяин этого раба, разгневавшись на него, воткнул ему в глаз веретено.

— Клянусь именем Озириса! — воскликнула Хэка. — Я ничего не знаю о госпоже. Во всем мире, наверное, не найдется такой глупой женщины, как она. Чего ей здесь недоставало?..

Все согласились с ее словами.

— Высокочтимый найдет себе другую красавицу, а вот ей плохо придется… — сказал какой-то раб. — Несчастная! Все бросила и убежала. Да за семью морями не сыщешь такого богатого человека, как наш господин!

И опять все согласились. Разве есть на свете человек богаче их господина!

Так они проговорили до самого вечера.

Хэка вернулась в каморку.

— Нилуфар! — сказала она. — Тебя всюду ищут. Не гневайся на меня, но лучше тебе на время куда-нибудь уйти…

Она говорила все это, боясь обидеть Нилуфар. Однако та спокойно и ласково смотрела на рабыню.

— А если я больше не вернусь? — тихонько сказала она.

— Хэка не хочет этому верить!

В сумерках из главных дворцовых ворот вышел невысокий, стройный и красивый юноша. Это была Нилуфар. Ее одежды были просты, как и в тот злополучный день, когда она попала к матросам. Очутившись в толпе среди незнакомых людей, она облегченно вздохнула. Теперь ее никто не найдет. Забыв обо всем, она шла мимо лавок и разглядывала разложенные купцами товары. Вдруг она увидела проезжающих мимо Манибандха и Вени, а за их колесницей — множество других. Впереди, расчищая дорогу, бежали рабы. Во дворце сейчас начнется пир. Будут пышные, сладострастные танцы, зазвучат песни. Едва ли опьяневший Манибандх и его гости станут искать Нилуфар…

Египтянка решила вернуться. По пути она встретила Хэку.

— Куда ты идешь? — удивилась рабыня.

— Во дворец!

— Во дворец? Разве ты не хочешь скрыться из города вместе со мной?

— А что будет делать Апап?

— Получит плетей, что же еще?

Обе засмеялись.

— Сегодня никто не будет искать меня. Я уйду завтра, — сказала Нилуфар.

— Я уйду с тобой.

— Нет, Хэка! Тебе нельзя. Зачем тебе и Апапу страдать из-за меня?

Помолчав, Хэка вдруг спросила серьезно:

— Ты послушаешься меня?

— Что ты хочешь?

— Видишь звездочета? Подойди к нему!

Звездочет сидел на земле и чертил в пыли замысловатые знаки. Всех, кто обращался к нему, он заставлял прикасаться к этим фигурам, чтобы по ним предсказать судьбу. Нилуфар протиснулась к гадателю и провела пальцем по одной из линий.

По рождению ты — женщина, — сразу же сказал звездочет, по делам и одежде — мужчина. Ты рабыня от рождения, но по поступкам — госпожа. Будущее твое теряется в глубокой тьме.

Египтянка растерянно смотрела на него.

— Уходи, живо уходи! — закричал звездочет. — У тебя нет даже медной монеты, чтобы дать мне! И никогда не будет!

Люди оттеснили Нилуфар от звездочета. Она была в отчаянии. «А что же Виллибхиттур?» — вдруг подумала она и опять пробралась к гадателю.

— А если… — начала она.

— Ты еще не ушел? — рассердился звездочет. — Видно, твои ноги прокляты богом. Убирайся! Или ты не в силах идти туда, куда хочется?

У Нилуфар закружилась голова. Звездочет уже беседовал с другими. Она выбралась из толпы и побрела во дворец.

У главного входа страж окликнул ее:

— Кто ты?

— Я слуга управителя Акшая! — без колебаний ответила Нилуфар.

Страж поднял копье, давая ей дорогу.

Войдя в каморку, Нилуфар увидела Хэку, которая осторожно растирала тело Апапа. Раны его еще не зарубцевались. Нилуфар стало стыдно, — зачем она сеет шипы на пути этих двух счастливых людей?

Навсегда бы уйти отсюда! Но куда? Она села, на солому.

— Апап! Смотри, пришел мои любовник! — пошутила Хэка, увидев Нилуфар.

Но негр не был расположен к шуткам.

— Нилуфар! Тебя всюду разыскивают! Только что один из рабов по приказу господина обшарил всю каморку. Я чуть не избил его: он не поверил нам с Хэкой. Хорошо, что тебя не было. Но что, если тебя снова станут искать?

— Не бойся, Апап! Я уйду!

В голосе Нилуфар звучала насмешка. Уколотое женским упреком, сердце раба смягчилось. Хэка растерянно смотрела на обоих.

— Госпожа! — вдруг засмеялся Апап.

— Что тебе? — сердито зашептала Нилуфар.

— Посмотрите, какую я вам устроил постель!

— Ну иди же! — подтолкнула Хэка госпожу.

Нилуфар совсем скрылась в соломе. Сняв тюрбан, она сделала из него подобие подушки и с наслаждением растянулась на этом рабском ложе. Как могла она сердиться на таких великодушных людей? Не потому ли, что она еще не в силах победить свою заносчивость? Неужели и сейчас она считает себя выше этих людей?

Разбудил Нилуфар громкий взрыв смеха. Она приподнялась и села. Смеялись мужчины. Нилуфар стала прислушиваться. До нее донеслось шарканье танцующих ног. Запах вина проникал даже в каморку.

— Апап! В горле пересохло, — сказала Хэка. — Ты не смог бы принести вина?

— Попробую, — засмеялся негр.

Он и в самом деле пошел за вином.

В зале наверху самозабвенно танцевала Вени; именитые гости сидели вокруг, потягивая вино.

— Хэка! Я хочу пойти туда и спеть! — сказала Нилуфар.

— А если тебя схватят?

— Значит, смерть!

— Я тебя не пущу.

Нилуфар рассмеялась.

Вдруг до них донесся голос Манибандха:

— Нет, нет, почтенный. Та певица была моей рабыней. Я дал ей свободу. Она ничего не знает…

Как ни напрягала Нилуфар слух, она не слышала ответа. Злоба душила египтянку. Лицо ее было ужасно. Донесся пьяный звон чаш. Кто-то затянул песню, несколько голосов стали вторить, но песня вскоре смолкла. Звонкий женский смех! Громкий хохот мужчин!

Нилуфар напряженно прислушивалась.

— Ты слышала? — спросила она Хэку.

— Да…

В это время тихий голос позвал:

— Хэка!

Хэка бегом бросилась к двери.

— Кто здесь?

По шепоту Нилуфар узнала управителя. И Хэка уже разглядела ночного гостя.

— Зайдем к тебе ненадолго, — бормотал тот. — Ведь Апап во дворце!..

— Нет, нет, сейчас нельзя, — в отчаянии говорила она.

— Нельзя? Разве сегодня ты не рабыня, а я… не управитель?

Он был пьян.

Хэка упрямо стояла в дверях.

— Тогда пойдем со мной…

Хэке пришлось уйти с Акшаем. Издалека донесся приглушенный смех рабынь. Они хорошо знали, о чем может говорить управитель наедине с рабыней.

Вскоре вернулся Апап. Он поставил кувшин с украденным вином на землю и огляделся. Хэки не было. Тогда он лег на солому лицом вниз. Кувшин так и остался нетронутым.

Нилуфар ничего ему не сказала. Сердце ее разрывалось от боли и гнева.

Тайна исчезновения египтянки оставалась неразгаданной. Дворец осмотрели несколько раз, обшарили все закоулки. Пронырливый и хитрый Акшай, доказывая свою преданность господину, собственными глазами осмотрел каморки рабов, но ему не удалось напасть на следы Нилуфар. Сам Манибандх обошел потайные места во дворце, а его усердные слуги объехали на колесницах весь город. Поиски были безуспешными.

Манибандх не мог понять, куда же пропала Нилуфар? Вряд ли у кого из горожан хватило бы смелости скрывать беглянку, весь Мохенджо-Даро трепещет перед высокочтимым купцом. И почему Нилуфар так поступила? Подобает ли ей, бывшей рабыне, равняться с благородными женщинами, выказывая гордость и самолюбие? Нилуфар клялась, что любит его, почему же она бежала из дворца? Красота и искусство дравидской танцовщицы прельстили его, но юная красавица уйдет так же легко как и пришла, а Нилуфар… Он любил ее… Что бы ни было, в его сердце осталось нежное чувство к египтянке и он простил бы ее, вернись она к нему с повинной…