— Обязательно надо, — сказал Вениамин.

— Я тоже согласен на праздник, — кивнул Станислав.

— Тогда вкусное блюдо за тобой, — предложила Людмила.

— Согласен. Но ты у меня будешь подсобницей.

— А я, — сказал Вениамин, вставая, — проинспектирую ближайший гастроном.

— Возьми деньги, — Станислав сунул руку в карман.

— Я не привык обижать маленьких, — Вениамин направился к дверям. — С меня причитается к тому же…

— Да? — Людмила с любопытством взглянула на гостя. — Это интересно! И что ж у вас произошло?

— Я получил премию.

— Поздравляю! Стасик, дай ему сумку побольше.

Людмила была весела и радостна; Станислав отметил мысленно, что так бывает всегда, когда она держит про запас какую-нибудь новость и ждет только подходящей минуты, чтобы высказать ее.

Вениамин ушел.

Мгновение — не больше — Станислав и Людмила молчали; потом Людмила сказала:

— Ты меня не узнаешь, да, мой милый солдатик? Между прочим, когда ты мне хочешь что-то сказать и не говоришь, я уже все знаю и понимаю.

— Я не ожидал, что ты такая проницательная.

— Такая вот. И даже лучше. А зато ты кое-чего не понимаешь.

— Папа, — в кухню вошла Оля, — я возьму со стола твою ручку?

— Возьми, Оленька, конечно… — Станислав спросил: — Чего я не понимаю?

— Меня, например. Я приняла, Стасик, одно великое решение.

— Интересно будет узнать.

— Я решила, что рано или поздно нам придется перебираться в Учкент.

Это было невероятно. Действительно, никогда нельзя знать наперед, какой сюрприз приготовила для тебя Людмила. Станислав давно уже не заводил серьезный разговор о том, что нужно ехать на строительство комбината, а если и заикался иногда, что рядом с хорошим другом было бы веселее жить, то делал это скорее по инерции, чем сознательно; Станислав привык к мысли, что Людмила никогда на комбинат не поедет.

— Когда же ты хочешь поехать в Учкент? — спросил он.

— Хоть когда.

— Скоро зима, сама видишь…

— Зима страшна только для семейных.

— А мы не семейные?

Людмила задала новую загадку.

— Я думаю, что сначала ты мог бы поехать один.

— А вы?

— А мы весной.

— Я не могу вас оставить, — решительно сказал Станислав, хоть и не успел еще обдумать предложение жены. — Как вы будете здесь одни? Я буду думать черт знает что…

— А зачем тебе думать? — спросила Людмила более твердым голосом. — Ты забыл, что я прекрасно жила раньше без тебя? И не пропала…

— Прекрасно? — усмехнулся Станислав и крепко сомкнул губы, чтобы не сказать лишнего.

— Я имею в виду, что мы с Олей не пропали ведь, а ты сразу…

— Ладно, это не проблема, — сказал Станислав. — Чисть картошку. — Он ополоснул казан и поставил его на огонь. — На хлопковом масле готовить?

— Смотря, что готовить…

— Кавардак.

— На хлопковом, конечно, — Людмила стала доставать из сетки картошку, и вдруг картофелины попадали на пол, покатились во все стороны — Людмила, бросив сетку, горячо обняла мужа. — Стасик, милый мой, я тебя так люблю, ты мне так сильно дорог, что не можешь себе представить! Я тебя очень, очень, очень…

— Людмила, осторожно, казан опрокинешь.

— Ты на меня не сердишься, правда? Я очень, очень плохая последнее время… на меня иногда находит такое… ты не обращай внимания… я тебя очень прошу!..

— Спасибо, Людочка, но мне нужна картошка…

— Какой ты… скучный, — Людмила ущипнула его, и это тоже входило в арсенал ее действий, когда она желала показать, что Станислав действительно ей дорог.

Вскоре квартира наполнилась запахами жареного мяса, а спустя еще часа полтора хозяева и их гость сидели за столом, уставленным бутылками и закусками; Вениамин принес водку и шампанское, прихватил несколько бутылок пива и — для Оли — лимонад.

Подняв рюмку, Вениамин сказал:

— Я хочу выпить за здоровье всех и каждого!

Выпили и закусили.

Налили.

Следующий тост провозгласил Станислав:

— Я пью за то, чтобы Веня как можно быстрее устроил меня к себе на работу.

— Стоп! — Вениамин поставил свою рюмку на стол. — Что ты сказал?

— Тебе не послышалось.

— Ты… серьезно?

— Он очень серьезно, — ответила за мужа Людмила. — Вениамин, мы решили перебраться в Учкент.

Вениамин перевел взгляд с лица Станислава на лицо Людмилы. Сказал:

— Все же я вас убедил, да?

— Да-да! — сказала Людмила.

— Ну в таком случае… сам бог велел, как говорится, выпить по этому поводу!

Людмила некоторое время молча наблюдала за гостем, и вдруг заявила:

— По-моему, Веня, вы не в очень большом восторге от нашего решения.

— В большом!

— Я сужу по вашему лицу.

— Не суди по его лицу, — сказал Станислав.

— Правильно, — кивнул Вениамин. — Ребята, вы в самом деле решили ко мне?

— Да, — Станислав покосился на Людмилу; Людмила была немного возбуждена, но, кажется, не собиралась идти на попятную.

— Вениамин, скажите, только честно, вам самому нравится город, в котором вы живете?

— Учкент? Конечно. И Ташкент рядом.

— А рудники? Ведь там рудники?

— Они за городом…

— А это… фабрики?.. Наверно, трубы вовсю дымят — пых-пых пых… вовсю коптят…

— Трубы тоже за городом… обогатительные фабрики за городом…

Людмила не сдавалась:

— А если ветер с той стороны?

— Фабрики построены с той стороны, откуда ветер меньше всего дует…

— А зелень у вас есть?

— Обязательно.

— А… — Людмила поморщилась, думая, о чем бы спросить еще. — А как насчет школы для Оленьки?

— В городе много школ… — Вениамин отложил вилку. — Я вижу, Люда, что вы плохо информированы. У нас большой город, почти сто тысяч населения. Он давно существует, еще и комбината не было…

— Правда? А я думала: стройка, она стройка и есть: пыль, грязь, ни одного дерева…

— Ошибаетесь.

— Почему вы раньше мне не сказали этого?

— Я всегда об этом говорил. Просто вы не слушали…

— Потому что она и не хотела слушать, — довольно рискованно заметил Станислав.

Но бурной реакции на эти его слова со стороны Людмилы не последовало. Она только вздохнула.

— Потому что мне не хотелось уезжать отсюда.

— А теперь?

Людмила пожала плечами:

— И теперь не хочется… А что делать?

Станислав ждал, что в эту минуту Людмила взглянет на него, но ее глаза были устремлены в другую сторону.

Центральная улица Учкента называлась именем ученого, который когда-то нашел в здешних местах руду. Улица Черкесова брала свое начало от междугородной автостанции, пересекала весь город, карабкалась наверх, в предгорья и превращалась в автостраду в том месте, где в нее «вливалась» обводная дорога; автострада заканчивалась в районе Желтого рудника; дальше, за рудником, начинались собственно горы, у подножия которых было расположено красивое Холодное озеро. На Желтом руднике работал Вениамин.

Вениамин Барабанов жил в Учкенте в двухкомнатной квартире, в которой Станислав не обнаружил никакой мебели, если не считать кухонного стола, табуретки и железной кровати.

— У тебя что, не бывает гостей?

— Бывают, но редко. Я не люблю гостей.

— Я — гость.

— Ты — свой. Я не люблю чужих.

— Неужели у тебя нет здесь друзей?

— Друзья?.. Почему же… есть неплохие парни. Только у большинства другие интересы…

Станислав не стал спрашивать, какие интересы у Веньки Барабанова.

— Первое время будешь жить у меня, — сказал Вениамин. — Свгласен?

— Вполне.

Станислав дал свое согласие, не подумав о том, что может стеснить Вениамина. Но уже было поздно брать назад свои слова. Судя по всему, Вениамин действительно вел спартанский образ жизни. «Если что, всегда можно перейти в общежитие». Под словами «если что» Станислав подразумевал возможную женитьбу Вениамина — ведь не останется же тот вечно холостым?

В первую же ночь, лежа на скрипучей раскладушке, которую Вениамин выпросил на несколько дней у соседей, Станислав испытал неприятные чувства, самым сильным из которых была тоска по Людмиле. Есть люди, которые любят много путешествовать. Они могут ночевать в любой гостинице, в любом доме, где их приютят, в любом городе или селе. Станислав не относил себя к их числу — он не мог уснуть на новом месте. Тоска была до того безысходной, что ему стоило большого труда сдержать подступившие к глазам слезы. Отсюда, издалека, казалось, что он любил Людмилу сильнее, чем кого-либо еще. Ему не хватало ее теплого дыхания, ее мягких волос, щекотавших лицо; ему на хватало ровного и тоже очень родного дыхания Оленьки, спящей в своей маленькой кроватке. Станиславу не хватало уюта — привычного и волнующего. Точно так же, как в первые дни после демобилизации из армии он долго не мог привыкнуть к новой жизни, так и теперь, оторвавшись от Людмилы, он был не в состоянии слушать голос здравого смысла о том, что тоска эта — временная, что утром от нее не останется и следа, что пройдет несколько недель — и Станислав привыкнет к своему новому положению. Но где же те счастливые времена, когда ему все, абсолютно все казалось легко достижимым? Куда ушли те беззаботные дни, когда Станислав Вахтомин верил, что сумеет построить свою жизнь именно так, как он этого захочет? Думал ли он еще пять лет тому назад, что очутится в Учкенте — городе металлургов и рудокопов?