И вся буйная кровь Гвискардов бросилась ему в голову. Нет, он не позволит играть собой! Если Зара будет продолжать вести себя таким образом, она заставит его забыть, что он джентльмен, и он начнет поступать как дикарь!

Неудивительно, что когда взоры супругов встретились, то не ее темные, а его голубые глаза метали молнии.

В полном молчании они уселись за стол, к большому изумлению и неудовольствию прислуживавших лакеев. Но Зара была рада, что у Тристрама такой сердитый вид: значит, он хоть на время оставит ее в покое.

Подали суп, затем рыбу, и за это время они не обменялись ни одним словом. Однако оба были слишком хорошо воспитаны, чтобы не понимать, что дальше так продолжать невозможно, и, пока лакеи находились в комнате, говорили друг другу несколько незначащих слов.

Стол, за которым они обедали, был небольшой и круглый, приборы поставлены под прямым углом друг к другу и очень близко один от другого. Поэтому каждый раз, когда Зара поднимала глаза, она невольно видела совсем рядом его лицо. И не могла не сознаться, что все черты этого лица были отмечены удивительным благородством.

К концу обеда супруги, хотя и по разным причинам, были далеки от спокойствия. Гнев Тристрама уже улегся, точно так же, как и его подозрения. Разум у него обычно быстро заявлял свои права, — и по зрелом размышлении он пришел к заключению, что, каковы бы ни были причины отвращения к нему Зары, в них, по-видимому, не был повинен другой мужчина. И ее красота и очарование снова завладели им. Она являла собой страшное искушение, да еще при такой обстановке — ведь они были одни, и она по праву принадлежала ему.

Лакеи вносили блюда, скромно покашливая у дверей; наконец они принесли кофе и ликеры и ушли, закрыв за собой дверь.

Зара осталась наедине со своим мужем.

Тристрам ходил взад и вперед по комнате, видимо, совсем забыв о кофе и шартрезе. Зара тоже поднялась и стояла в полном молчании. Вдруг он подошел к ней и, схватив ее в объятия, страстно поцеловал в губы.

— Зара! — голос его охрип от волнения. — Неужели вы думаете, что я каменный! Я ведь люблю вас! Люблю безумно! Неужто вы не смягчитесь и не согласитесь на самом деле стать моей женой?

Ее яростный взгляд сверкнул как молния.

— Животное! — прошипела она и ударила его ладонью по лицу.

Он выпустил ее из своих объятий, и она попятилась назад, тяжело дыша и побледнев, как смерть, а он, разъяренный пощечиной, стоял, стиснув зубы, глаза его тоже метали молнии.

— Животное! — все также яростно повторила Зара, и вслед затем ее гневная речь полилась неудержимым потоком. — Вам мало того, что вы продались за деньги моему дяде и решились жениться на женщине, которую даже не видели, — взяли ее, как придачу к деньгам, так вы еще осмеливаетесь выказывать вашу безобразную страсть, и смеете говорить, что любите меня?! Да разве вы знаете, что такое любовь? Любовь — чистое, прекрасное чувство, которое не пачкают таким образом! Любовь может явиться только тогда, когда вы знаете человека, уважаете его и преклоняетесь перед ним! А разве можно назвать любовью ту низкую страсть, которую вы чувствуете ко мне только потому, что я женщина? Тут не любовь, а одна грязная чувственность. Всякая другая женщина может с успехом заменить вам меня, если только будет так же красива, как я. Прошу вас запомнить, мой лорд, что я не буду вашей любовницей и ни в коем случае не стану выносить подобное обращение! Оставьте меня в покое. Я ненавижу вас!

Лорд Танкред буквально похолодел под градом жестоких слов Зары и, когда она окончила, был так же бледен, как и она.

— Ни слова больше, Зара! — сказал он. — У вас больше не будет случая упрекать меня за проявление моей любви… Наши отношения будут такими, как вы желаете. Каждый из нас будет жить своей собственной жизнью, и мы будем только играть роль мужа и жены. Но запомните: прежде чем я попрошу вас снова быть моей женой, вы должны будете молить меня об этом на коленях. Вы слышите? Спокойной ночи!

Он повернулся и ушел из комнаты.

Луна ярко светила и дул свежий ветерок, когда Тристрам вышел из отеля и быстро пошел по направлению к набережной. Он был вне себя от гнева и унижения. Что упреки Зары были несправедливы, его нисколько не утешало, а ее обвинение, что он женился на ней из-за денег, страшно оскорбляло его. Как смела Зара так думать? Как смел ее дядя допустить, чтобы у нее составилось такое мнение! Чтобы Гвискард мог пасть так низко!.. Тристрам сжал кулаки, дрожа с ног до головы.

Он вспомнил ее слова: «Оставьте меня, я ненавижу вас!». Господи, так вот как она смотрела на его любовь!

Несколько успокоившись, он стал спрашивать себя: правда ли это? Неужели он в самом деле животное, и его влечет к ней только плотское желание, вызванное ее красотой? Неужели за этим желанием ничего больше не кроется? Действительно ли мужчины скоты? И что такое любовь?

Тристрам быстро шагал взад и вперед по набережной, раздумывая над этими вопросами. Но он хорошо знал себя, знал, что для него любовь невозможна без страсти, точно так же как страсть невозможна без любви. Затем он вспомнил свой разговор с Маркрутом, в котором тот излагал свои взгляды на женщин. Да, его взгляды верны — лишь та женщина опасна, которая говорит и телу, и уму мужчины. Если бы Зара говорила только его телу, тогда, конечно, это было бы одно только плотское желание с его стороны.

Но это неправда! Тристрам снова вспомнил свои мечты в Рейтсе о будущей жизни с Зарой, и ту нежность, с которой он думал о ней. И тогда гнев его утих и заменился глубокой печалью.

Все мечты его были разбиты, впереди была скучная, бессмысленная жизнь. В эту лунную ночь ему не светил ни один луч надежды, он больше не рассчитывал на то, что когда-нибудь положение может измениться. Гордость не позволяла ему объясняться с Зарой. Нет, он, конечно, не унизится до оправданий! Пусть думает, как ей угодно, пока сама не убедится в своей неправоте.

Лорд Танкред никак не ожидал, что дело примет такой оборот. Он предполагал, что Зара вначале будет холодна к нему, но чтобы она отказалась быть его женой и могла так оскорбить его, он даже вообразить не мог!

Тристрам попробовал стать на точку зрения Зары. В конце концов, если она считала его таким низким человеком, то ведь у нее были для этого кое-какие основания… Но нет, тут скрывается какая-то тайна. Ведь он помнил, что когда они встретились в первый раз, уже тогда ее взгляд был полон ненависти и отвращения к нему, словно он чем-то оскорбил ее лично.

Френсис Маркрут ведь очень умный человек — какие замыслы таил он? И чем, каким бичом заставил ее согласиться на этот брак? И Тристрам опять вспомнил о Мимо…

В отель он вернулся, когда на небе уже занималась заря; разбитый душой и телом, он бросился на постель, но и там не мог найти себе покоя.

Зато он пришел к определенному решению: он будет обращаться с Зарой с холодной вежливостью и никогда не сделает попытки приблизиться к ней. Разойтись с ней на другой день после свадьбы он не мог, это претило его чувству приличия и не соответствовало достоинству Гвискарда; оставалось одно — играть роль.

Зара оставшись одна, долго еще стояла на месте. Ее гнев улегся, сменившись непонятным ей самой изумлением. Ибо хотя из жизни она вынесла очень тяжелый опыт, но была еще совсем молода и в сущности неопытна, так как до сих пор ей приходилось иметь дело только с мужчинами весьма низкого разбора. Она знала, что если мужчина высказывает доброту, то это не бескорыстно, и нужно быть настороже, чтобы не попасть в какую-нибудь ловушку. Она была уверена также, что для того, чтобы сохранить самоуважение, нужно постоянно быть готовой дать отпор. Поэтому ее очень удивило, что после ее гневных оскорбительных речей и пощечины муж не прибил ее, как наверное сделал бы Владислав, а только с достоинством ответил и вышел из комнаты. Может быть, англичане в самом деле лучше других?