Конечно, Дудаев — этот пройдоха, большой хитрец, в по­литике ничего не смыслил. И ни его природный цинизм, ни изворотливость не уберегли его от элементарного исполь­зования в своих целях более изощренными московскими политиканами в их борьбе с парламентом и его председате­лем. «Дудаевская Чечня» стала козырной картой и удобным политическим полигоном для подрыва мощных позиций спикера, которого даже в самых хитроумных политических играх Кремля становилось невозможным переигрывать», — так оценивали объективные аналитики роль Дудаева в про­тивостоянии «Кремль — Верховный Совет».

Но дело в том, что положение самого Дудаева к началу 1993 года ослабело предельно в республике, он едва удер­живался в своем падающем «президентском» кресле. Недо­вольство народа приняло всеобщий масштаб, республика непрерывно митинговала, требуя отставки «чокнутого» ге­нерала. Ему, как воздух, нужна была поддержка со стороны Центра. И она ему предоставлялась правительством Ельци­на — Гайдара — Бурбулиса, причем непрерывно и прежде всего крупными финансовыми траншами. При этом игнори­ровалось

Специальное Постановление Верховного Совета, запрещающее финансирование деятельности дудаевских властей, впредь до полного упорядочения обстановки в Республике в соответствии с Законом и Конституцией.

(Напомню, «президентские выборы в Чечне» были призна­ны незаконными V Съездом народных депутатов России еще в ноябре 1991 года).

25 апреля 1993 года на своем заседании чеченский пар­ламент назначает на 5 июня 1993 года референдум «о до­верии президенту и парламенту». В селах, городах, аулах, в станицах люди были твердо намерены выкинуть зарвав­шегося диктатора-проходимца. В Грозном ситуация была напряженная — здесь уже два месяца продолжался бес­срочный митинг, участники которого добивались отставки правителя. На сторону оппозиции переходит мэр Грозно­го бывший сподвижник Дудаева Б. Гантемиров. Муници­пальная полиция, подчиняющаяся Гантемирову, взяла под охрану республиканскую избирательную комиссию с бюл­летенями по референдуму. Стало ясно что, если состоится референдум и будут подсчитаны голоса, Дудаева ждет по­зорное изгнание.

Теряющие почву под ногами дудаевцы стремятся не до­пустить такого разворота событий:

4 июня, за день до рефе­рендума, они выводят танки и гаубицы и прямой навод­кой расстреливают здание городского собрания, где рас­полагалась упомянутая выше избирательная комиссии с бюллетенями.

Полиция принимает бои и гибнет

(погибли около 50 человек).

Митинг рассеян, Дудаев «победил», но это уже откровенный диктатор-путчист, его и без того сомни­тельная легитимность рассеивается как мираж в пустыне.

Интересно и то, что накануне этих событий правитель публично заявил, что ему на помощь придут два российских полка ВДВ, находящиеся на территории Северной Осетии и Ингушетии, введенные туда в соответствии с ЧП, объявлен­ном после ингушско-осетинского конфликта 1992 года. — Блефовал он или говорил правду?

Собственно, режим был уже тогда на грани поражения и, как утверждают очевидцы, причина провала оппозиции таилась в нерешительности тех самых ее лидеров, возгла­вивших позже, с лета 1994 года, «временный совет» в Зна­менском и его «правительство» — при поддержке Москвы. А затем узурпировавшие власть в Грозном, куда они въехали на броне российских оккупационных сил. Но тогда, летом 1993 года, десятки тысяч людей вышли на улицы по при­зыву оппозиции, требуя отставки Дудаева, а ее лидеры вы­ясняли отношения между собой, распространяли слухи, что вот-вот должен «прибыть из Москвы Хасбулатов, он решит все», и тем самым дали возможность режиму организовать «параллельный митинг», затем — подкупить танкистов и артиллеристов, собрать какие-то вооруженные отряды, ко­торые и расправились с ними. Одновременно московские покровители оказали существенную помощь Дудаеву, обес­печив ему «победу» над народом.

Писатель Мустафа Эдельбиев вспоминает:

«Когда я за­шел к Дудаеву, он стоя разговаривал по телефону: Говоривший на другом конце телефона выражался громко, «крепко». Кое-что я слышал из этого разговора

.

Муса Арсанукаев

,

началь­ник охраны

, шепотом мне сказал: «Москва!» — Эдельбиев

продолжает

:

«Я

слышал:

-

Не вздумай проиграть! Разгони си­лой! Зачем мы оставили тебе танки и артиллерию! У тебя, что, денег мало? Проиграешь — пеняй на себя!..»

Дудаев: «Не могли бы вы выдвинуть со стороны Ингуше­тии два полка ВДВ. Я могу проиграть, мне может понадо­биться ваша помощь».

«Может быть, мы так и сделаем. Но выбрось из головы мысль, что можешь проиграть. Расстреляй эту сволочь!..»

Повеселевший,

Дудаев положил трубку

...» События же в Грозном развивались следующим образом. Как я упоминал, на защиту манифестантов выступила полиция, в мэрии на­ходились избирательные бюллетени, подготовленные для проведения республиканского референдума. Митинг про­должался круглосуточно. В одну из ночей среди митингую­щих внезапно появились Дудаев и Гамсахурдиа (бежавший из Грузии). Охрана митинга их задержала. Но мирные ми­тингующие вовсе не жаждали расправы, и когда Дудаев дал слово немедленно уйти в отставку, его отпустили. Он бегом бросился к своей машине, оставленной за углом, и уехал. Рано утром город разбудили артиллерийские залпы — стре­ляли по городской мэрии танки, длинноствольные орудия (гаубицы), пулеметы БТРов. Митингующие были рассеяны, а 50 молодых ребят из муниципальной полиции — убиты, раненых добивали.

Расстрел грозненского муниципалитета 4 июня являл собой уникальный случай. Казалось, и президент, и прави­тельство, и самое главное — московская «демократическая» пресса, должны были возмутиться, осудить расстрел людей и исполнявших свой долг полицию, найти нужные слова, выразить соболезнование родным и близким убитых, а про­куратура — возбудить уголовное дело. Нет, не было этого. И в Кремле, и на Старой площади все отмалчивались, и даже выражали удовлетворение тем, как Дудаев «решил кризис». Только на сессии Верховного Совета мы осудили эту крова­вую расправу Дудаева, выразили соболезнование близким и родным погибших и приняли специальное постановление с осуждением дудаевщины.

Ясно почему высшая исполнительная власть сделала вид, что в Грозном «ничего не произошло» — Дудаев был нужен Кремлю, да и «изучить» надо было этот «опыт». (Он еще пригодится. И скоро.) И этот опыт расстрела городско­го парламента с применением танков в условиях крупного города был блистательно (спустя три месяца) использован Кремлем.

Дудаев в беседе с корреспондентом ИТАР-ТАСС 3 мая 1993 года сказал следующее, явно подыгрывая Кремлю:

«Исполнительные власти Чечни и России готовы к сотруд­ничеству. Это уже осознали обе стороны (чего не скажешь о наших законодательных органах власти). Исполнительная власть в Чеченской Республике, как, впрочем, и в России, ока­залась в очень тяжелом положении — особенно в России, где Верховный Совет, по сути дела, узурпировал власть. Испол­нительная власть полностью потеряла рычаги управления. За последнее время трижды менялся статус Российского го­сударства, а Верховный Совет России сидит на месте и от­ражает интересы старой структуры. Нынешний Верховный Совет России напоминает непотопляемый авианосец. А ведь так двигаться вперед невозможно. Убежден, в переходный период, как никогда, должна быть сильная, твердая, гаран­тированная исполнительная власть. Без этого невозможно сделать даже один шаг вперед. Можно только тонуть

Видите, какой «союзник» нашелся у Кремля? Говорит, словно Козырев или Гайдар с Полтораниным и Бурбулисом в придачу. Дудаев, видимо, внимательно читал «изречения» этих деятелей — творцов ельцинской политики.

Ниже привожу тексты писем и телеграмм грозненского правителя кремлевскому правителю — они скорее напоми­нают донесения холуйствующего слуги своему хозяину.

Первое письмо.