Но если Джорджина сожгла завещание около часа ночи или чуть позже, то зачем она подложила в огонь, который к тому времени, вероятно, почти погас, это приметное полено? Глядя на то, что лежало на каминной решетке, Фрэнк очень сильно сомневался, достаточно ли было там жара, чтобы сжечь такое количество бумаги. Он стоял, разглядывая серую золу, полоску бумаги, сучковатое полено. Если Джорджина застрелила Джонатана Филда и уничтожила завещание, которое лишало ее наследства, каково же было ее душевное состояние? Этот человек заменил ей отца. Она убила его, потому что он лишил ее наследства. И когда его бездыханное тело упало на письменный стол, она должна была приложить его пальцы к револьверу, найти и сжечь завещание и придумать правдоподобную историю, чтобы объяснить его уничтожение. И все это после того, как в воздухе еще не растаяли отзвуки выстрела и дверь в любую минуту могла открыться и впустить непрошеного свидетеля.

Принадлежала ли она к числу тех людей, на которых в минуту крайней опасности снисходит ледяное спокойствие, сверхъестественным образом координирующее все их мысли и действия? Или же у нее тряслись руки и бешено колотилось сердце, пока она отчаянно искала, а потом в слепой ярости уничтожала этот документ? А может быть, она говорила правду, когда рассказывала, что сам Джонатан разорвал завещание и бросил его в огонь?

Фрэнк обернулся и увидел, что Стоукс печально и терпеливо наблюдает за ним, как старый пес, ожидающий, когда же его наконец заметят. Фрэнк вернулся к столу и спросил Стоукса, как он спрашивал всех обитателей дома:

— Вы знали, что у мистера Филда был револьвер?

Он получил тот же ответ, что и от других опрошенных:

— Нет, сэр, я не знал. Фрэнк стоял, опираясь на стол.

— Мистер Филд запирал какие-нибудь ящики?

— Два нижних ящика с правой стороны, сэр. Фрэнк сел в кресло и обнаружил, что оба ящика заперты.

Ключи Джонатана, оставленные инспектором Смитом, были под рукой. В верхнем ящике Фрэнк нашел связки писем и миниатюрную запертую шкатулку. Места для револьвера здесь просто не было.

В нижнем ящике лежали две записные книжки, в них были аккуратно переписаны все ценные бумаги и капиталовложения, а под записными книжками лежал длинный конверт с надписью: «Мое завещание. Дж. Ф.», на конверте стояла дата двухгодичной давности.

Таким образом, не вызывало сомнений, что сожжено новое завещание, как и говорила Джорджина. Единственное, во что Фрэнк верил с трудом, была причина, по которой, как говорила Джорджина, Джонатан сжег свое завещание, или даже один только факт, что он сжег его. Старое завещание было составлено, когда Джорджине исполнился двадцать один год. Фрэнк положил его обратно в ящик и задал себе вопрос, держал ли Джонатан револьвер в том же ящике, где хранилось завещание. Места там было достаточно. Но если Джонатан собирался застрелиться или если Джорджина собиралась застрелить Джонатана, какой смысл снова запирать ящик? Однако кто-то его запер.

Все это просто противоречило здравому смыслу.

Фрэнк отпустил Стоукса и взялся за телефон. На листке бумаги, засунутом в блокнот с промокательной бумагой, он нашел телефон конторы мистера Модсли. Две предшествующие попытки связаться с ним закончились неудачей, следовало попытаться еще раз. На этот раз его соединили, к телефону подошла помощница нотариуса.

— Мне хотелось бы поговорить с мистером Модсли.

Голос на другом конце провода ответил:

— Видите ли, боюсь… Он в конторе?

— Нет, его еще нет. Видите ли, его сегодня не будет. Тогда, возможно, вы соедините меня с его главным помощником?

Возникла пауза, в течение которой в трубке слышались вызывающие раздражение звуки: шелест бумаги, шаги и едва слышный шепот. Наконец трубка ожила, в ней раздался спокойный и энергичный женский голос:

— Мисс Камминс у телефона. Боюсь, мистера Модсли сегодня не будет. Хотите договориться о встрече с ним?

Нет, — ответил Фрэнк. — Это полиция. Говорит инспектор Эббот из Скотленд-Ярда, я сейчас нахожусь в Филд-Энде в связи с убийством одного из клиентов мистера Модсли — мистера Джонатана Филда.

Мисс Камминс поразила новость, официальный тон исчез.

— Мистера Филда? Не может быть, инспектор! Он только вчера днем был у нас. Боже мой!

— Его убили прошлой ночью. Мне очень важно как можно быстрее связаться с мистером Модсли.

— Так вот… не знаю, что сказать. Дело в том, что мистеру Модсли настоятельно советовали немного передохнуть. Ему пришлось взять небольшой отпуск, его доктор…

— Можете дать мне его домашний адрес?

— Видите ли, боюсь, это вам не поможет. Сегодня утром первым поездом он уехал в Шотландию. Он, честно говоря, еще не решил, где остановиться, но в Эдинбурге есть пара отелей…

Фрэнк записал оба названия.

— Не вешайте трубку! Вы говорите, что мистер Филд был у вас вчера днем. Вы составили по его просьбе новое завещание?

В голосе мисс Камминс появилась нотка неодобрения, когда она ответила ему:

— Это так.

— Мистер Филд подписал это завещание?

— Подписал.

— Он оставил его на хранение у вас или забрал с собой?

Неодобрение прозвучало более отчетливо:

— Он увез его с собой.

— Не скажете ли вы мне, что случилось с предыдущим завещанием?

— Боюсь, я не располагаю информацией по этому вопросу. Оно находилось у мистера Филда.

Больше от мисс Камминс не удалось получить никаких сведений. Фрэнк забрал сержанта Хаббарда, и они отправились перекусить.

У Мэгги Белл выдалось чрезвычайно интересное утро. Оно наступило после «очень трудной ночи», как сама она называла свое состояние. Мэгги почти всю ночь не сомкнула глаз, а когда засыпала, ее мучили кошмары. По иронии судьбы она крепко заснула как раз тогда, когда по телефону сообщали самые интересные новости.

В результате Мэгги чувствовала себя больной, усталой и разбитой, когда мать помогла ей одеться и перевела ее на кушетку около окна. Как правило, час-другой в день она заделывала швы и пришивала пуговицы, крючки и петельки. Долго заниматься этой работой Мэгги не могла, но удивительно, как много она успевала сделать за день, и миссис Белл считала, что для нее это большая подмога. Но это утро Мэгги была не в силах держать иголку, она на самом деле плохо себя чувствовала. И сегодняшний день тянулся особенно долго, потому что как бы ты ни любил читать, нельзя же читать весь день напролет. Если бы сейчас произошло что-нибудь интересное, она с удовольствием бы подслушала, вот это было бы развлечение. Но жизнь, конечно, очень редко преподносит приятные сюрпризы. Что лишний раз доказывает, как впоследствии говорила миссис Белл, что никогда нельзя роптать на судьбу.

Мэгги лежала на кушетке, накинув на плечи шаль, плед прикрывал ее до пояса, и ближайшая к ее кушетке оконная створка была открыта, чтобы она не пропустила ничего интересного из происходящего на улице. Мэгги провела у окна не больше пяти минут, когда услышала, как мистер Магтроп зовет с улицы мистера Биссета, который находился в магазине. Мистер Магтроп слыл в районе лучшим сборщиком новостей и был по профессии булочником; по понедельникам, средам и субботам он обычно объезжал всю округу, естественно, с самыми благими намерениями. Это был человек невысокого роста, но обладающий столь зычным голосом, что пел в хоре басом, поэтому Мэгги отлично слышала каждое произнесенное им слово. А говорил он следующее:

— Доброе утро, Гарри. Ты слышал, наверное, что случилось в Филд-Энде?

Мистер Биссет ничего не слышал. Так он и заявил, выйдя на порог. И мистер Магтроп, высунув голову в полуоткрытое окно грузовичка, сказал:

— Убийство, вот что случилось. И какого прекрасного пожилого джентльмена укокошили.

— Неужели мистера Филда? — Мистер Биссет так удивился, что чуть не лишился дара речи.

Альберт Магтроп торжественно кивнул:

— Убили в его собственном кабинете. Сидел за своим собственным письменным столом.