Наверх. Пологий подъем становился круче, потом снова выравнивался, мы оставили позади первый склон и переехали на второй. Среди выступов сланца и гранита появились вкрапления дымного камня, крошившегося под копытами.

— Сколько еще? — спросила Дел. — Здесь нет тропинки. Нам выше?

— Да, выше. Нужно побыстрее избавиться от Сабры и ехать дальше.

— Что ты собираешься с ней делать?

— Увидишь.

Дел промолчала, а кобыла упорно шла в гору. Обе лошади спотыкались, шатались, ноги у них разъезжались; они съезжали со склонов, но выравнивались и снова продолжали подъем. Жеребец подо мной рвался вверх, голова его была опущена, круп подобран, плечи напряжены, ноги проваливались сквозь мягкий грунт до твердой почвы. При каждом шаге он натужно постанывал.

Вялое тело Сабры скользнуло на одну сторону. Я ухватил ее за волосы и шелковую ткань, затащил обратно и уложил понадежнее.

— Она мертва? — спросила Дел.

— Нет. Что нам пользы от безжизненного тела?

— А что нам вообще от нее пользы?

— Прояви терпение. Увидишь. Вообще-то… подожди. Остановись, — я остановил жеребца, оторвал полоску шелка от туники Сабры и связал ей запястья. — Почему я должен облегчать ей жизнь? — вслух удивился я и, закончив, сжал бока жеребца. — Все. Можно ехать дальше.

Уехали мы недалеко, когда Сабра очнулась. Она пришла в себя, вздрогнув всем телом, и попыталась поднять свисающую голову.

Я хлопнул ее по заднице.

— Поосторожнее, танзир, если не хочешь, чтобы я уронил тебя головой вниз.

Длинные волосы Сабры закрывали ее лицо. Говорила она невнятно, но смысл сказанного легко угадывался по тону.

— Останови эту лошадь. Развяжи меня. Отпусти меня.

Я фыркнул.

— И не мечтай.

Сабра мощно изогнулась, но я ухватил пригоршню волос и одежды, прежде чем она успела выскользнуть.

— Отпусти, — повторила она.

Я остановил гнедого и спихнул ее с седла. Пока она скатывалась, шелковая туника порвалась в нескольких местах. Связанные руки зацепились за перевязь и рукоять меча, и Сабра повисла, беспомощно болтаясь у бока жеребца. Пальцы ее ног едва доставали до земли.

— Ну если ты настаиваешь… — я схватил ее за волосы, подтащил наверх, отцепил запястья и уронил ее на землю. Ноги Сабры подогнулись и она села, вскрикнув от удара.

— Может ты и права, — сообщил я со вздохом, — наверное тебе лучше пройтись.

Она выплюнула набор довольно грязной брани, видимо надеясь заставить меня покраснеть. Только это не так легко. Закончив ругаться, она заговорила более членораздельно, но с тем же презрением.

— Ты нарушил их. Ты НАРУШИЛ их. Ты превратил в насмешку и клятвы, и кодекс чести.

— Мне пришлось это сделать.

— Теперь ты умрешь! — завизжала она. — Я ведь все знаю. Я даже знаю, как это случится, — Сабра хрипло расхохоталась, откидывая волосы с лица. — Они забудут обо всех своих делах, откажутся работать за деньги, лишь бы убить тебя, все танцоры мечей… ты для них теперь жертва. Они убьют тебя при первой же встрече…

— Элайя-али-ма, — кивнул я. — Я все это знаю, Сабра.

— Ты больше не танцор меча. У тебя нет чести. Ты нарушил кодекс. Ты сам отрекся от своего шодо и от чести.

Я устало кивнул.

— Меня не интересует, что еще ты знаешь.

— Ты борджуни! — взвизгнула она. — Песчаный Тигр — борджуни… как ты теперь будешь жить? Как ты найдешь работу? Никто не наймет тебя… никто не попросит тебя танцевать. Ты теперь просто борджуни и будешь жить по законам борджуни!

— Я буду жить по своим собственным законам.

— Тигр, — позвала Дел. — Мы не одни.

Я посмотрел наверх и кивнул.

— А я уже начал удивляться, почему их еще нет.

Сабра, сидя на сланце и дымчатом камне, повернула голову, чтобы посмотреть. Она увидела то же, что и мы: четырех воинов Вашни, в кожаных килтах и с ожерельями из фаланг пальцев, сидящих на невысоких темных лошадях.

Сабра торопливо подползла поближе к жеребцу.

— Вашни, — зашипела она. — Ты понимаешь, что ты сделал?

— Много чего. Они — одна из причин, по которым я приехал сюда.

— Это Вашни, дурак! Они убьют всех нас!

— Всех они убивать не будут… разве только тебя, если откажешься им подчиниться, — я вынул одну ногу из стремени и толкнул ее в спину, чтобы не приближалась к жеребцу. — Не лезь к нему, Сабра. Он может искусать тебе лицо.

Дел сидела тихо и так же тихо спросила:

— Ты знаешь, что делаешь?

— Очень даже, — усмехнулся я.

— Прекрасно, — пробормотала Дел. — Значит я могу не беспокоиться.

— Нет еще, — я наклонился, зажал в ладони длинные черные пряди и рывком поставил Сабру на ноги. — Это танзир Джулы, — объявил я.

Четыре воина невозмутимо сидели на лошадях. Только килты и нагрудные украшения, они не носили даже сандалии. Черные волосы, гладкие от масла, у каждого были заплетены в косу и обвязаны мехом.

Я улыбнулся воинам.

— Это дочь Аладара.

Темные глаза сверкнули. Все четверо одновременно начали спускаться к нам. Сабра обругала меня.

— Я ни в чем не виноват, — ответил я. — Ругать можешь своего отца. Он надул их с договором, а потом его люди ловили молодых Вашни и отправляли их в шахты. Обычно Вашни без понимания относятся к подобным историям… Интересно, что они сделают с тобой?

Сабра упражняла язык, пока Вашни не подъехали совсем близко. Тогда она замолчала. Она сидела на камнях, выворачивая руки, чтобы порвать связывающий ее шелк. Дорогой ярко-красный наряд был порван и испачкан, спутанные волосы закрывали половину лица, краска на губах смазалась. Вся она была растрепанная и жалкая.

— Это Сабра, — повторил я. — Дочь Аладара, теперь она здесь танзир. Все дела, которые вы ведете с Джулой, можно обсудить с ней.

Вашни даже не посмотрели на Сабру, они разглядывали меня. Дел, как женщина, удостоилась пары взглядов, но меня изучали внимательно. Потом подъехавший ближе воин приложил один палец к щеке.

— Ты — Песчаный Тигр.

Я кивнул.

— Ты и эта женщина приходили к нам и раньше. Вы искали мальчика не Вашни, одного из рабов Аладара.

«Эта женщина» ничего не сказала, но я почувствовал, как она напряглась. Я снова кивнул.

— Он остался с Вашни, — сказал я. — Это был ЕГО выбор.

Вашни посмотрел на Дел, отмечая светлые волосы, голубые глаза, меч. Он сделал быстрый знак рукой, смысл которого я не понял, но отлично поняли остальные воины. Трое медленно подъехали к Дел и окружили ее, отрезав от меня. Я застыл в седле, готовый выхватить меч, но взгляд вождя запретил мне двигаться.

Каждый их трех воинов приблизился и коснулся плеча Дел. Только одно касание, потом полускрытый знак. После этого, не говоря ни слова, все они вернулись к четвертому.

Он кивнул.

— Ты одной крови с Оракулом — да озарит солнце твою голову.

Обычное Южное благословение от Вашни я не слышал никогда, но сразу успокоился. Если они так уважают Дел, они не убьют нас.

— Джамайл, — сказала она. — Он вернулся к вам?

Это было как удар в живот. Я слишком поздно вспомнил, что Дел не слышала рассказа Сабры о том, как ее люди убили Джамайла.

— Баска… — почти простонал я, но Вашни меня опередил:

— Оракул мертв.

Дел изумленно открыла рот, собираясь что-то сказать, но промолчала. Она долго стояла, плотно сжав губы и мрачно глядя в землю, а потом тихо сказала:

— Значит, как только у меня появится время, я должна спеть его песню.

— Прости, — пробормотал я. — Я хотел сказать тебе это сам.

— А в чем дело? — заинтересовалась Сабра. — Что за скорбь по никчемному дураку? Вы верите во всю эту чушь об Оракулах и джихади?

Я пожал плечами.

— Теперь это не имеет значения. Так ведь?

Вашни посмотрел на меня.

— Ты убьешь дочь Аладара, так же как убил ее отца?

— Я думал отдать ее вам в качестве компенсации за украденных Аладаром воинов, — признался я.

Дел заговорила прежде чем они успели ответить. Ей давно уже надоело, что за все ее поступки отвечал я.