И прозвучал колокол. Пятнадцать стадиев дистанции позади. Таврон пришёл первым. Он пробежал ещё полстадия, сошёл с беговой дорожки и, чувствуя, что поводья ослабли и всаднику безразлично, куда идёт конь, направился в чистое поле.

Василий был ко всему безразличен по той причине, что знал: его ждёт жестокое наказание. Данилида умела применять к рабам изощрённые меры пыток. Дальше всё так и должно было случиться. Слуги «царицы» догнали Василия, стащили с коня и, награждая тумаками, погнали к госпоже. Возле неё уже были приготовлены плети с железными шипами, каждый удар которых рвал кожу в клочья.

Но Всевышнему было угодно заступиться за моего деда. Когда Данилида увидела Василия вблизи, она обомлела и вспомнила скульптуру Адониса, стоявшую у неё в зале для гостей. И вот он перед ней воочию. Она же, прекрасная, как богиня Венера, вдруг ощутила любовный порыв к этому табунщику, олицетворяющему древнегреческого полубога. Так думала Данилида, рассматривая Василия и любуясь его прекрасным лицом и статью.

- Что ты хочешь получить за победу в скачках, Адонис?

- Ничего, божественная.

- Тебя ждали плети, а я дарую тебе всё по твоему желанию, и ты отказываешься.

- Награди меня свободой, божественная.

Данилида засмеялась:

- О нет. Такому, как ты, милее будет в неволе. Я твоя госпожа и заставлю полюбить меня. Зачем же тебе тогда свобода?

- Я уеду на родину.

- Ты будешь счастлив в рабстве!

Данилида конечно же издевалась над юным Василием, но по её воле его не отправили на пастбища. Он был приставлен к любимым лошадям Данилиды. Она приходила к ним каждый день и всякий раз встречалась с Василием. Он ей нравился всё больше. Но она умела только кусать человека, даже если испытывала к нему любовь. Говорили, что у Данилиды было ледяное сердце.

И всё-таки судьбе было угодно благоволить к Василию. На другую осень Данилиду пригласили участвовать со своими скакунами на скачках в Фессалонике, и она приняла это приглашение. Придя в очередной раз на конюшню и увидев Василия, она сказала ему:

- Я же говорила, что награда от тебя не уйдёт. Собирайся в путь. Мы отправляемся в Фессалонику. Ты будешь наездником на моём Вакхе, и за победу я дам тебе волю поцеловать меня.

- Если тебе, божественная, нужна победа, отправь меня в Фессалонику вместе с моим Тавроном.

- Полно тебе, Адонис! - воскликнула Данилида, забыв имя раба. - Это ты победил в скачках, а не твой конь. Мне ли не знать мужскую натуру!

- Как тебе угодно, госпожа. Согласен в первых скачках вести к победе Вакха. А во вторых поскачу на Тавроне.

- Своенравен ты, однако. Помни одно: не победишь на Вакхе, не увидишь больше своего Таврона…

Багрянородный замолчал. Пересохло горло. Он пил вино маленькими глотками, смотрел на сидящих рядом и на то, как скорописцы записывали его новеллу о Василии Македонянине. Когда Константин напился, Елена спросила его:

- И что же было дальше?

- В Фессалонике Василий победил в двух заездах на Вакхе и в одним - на Тавроне, - продолжал Багрянородный. - Но и за эти победы не получил свободы. Данилида стала дорожить рабом, как своим оком. А дальше всё было просто. О победах на скачках лошадей из конюшни Данилиды дошла весть до императора Византии Михаила. Весёлый нравом император, любящий торжества по всякому поводу, решил пригласить на скачки Данилиду. Но Михаил устраивал эти скачки не в Константинополе, а в Адрианополе. Он хотя и надеялся на победу над высокомерной «царицей» Пелопоннеса, но в душе у него затаился страх: а вдруг Данилида вырвет победу и тогда его ждёт позор. А проиграв скачки в Адрианополе, он может с улыбкой сказать, что так было задумано, чтобы угодить «царице» Пелопоннеса и заманить её в Константинополь, где она никак не желает показываться.

Данилида заявила трёх лошадей и двух наездников. Василию опять предстояло скакать на Вакхе, а во втором заезде - на Тавроне. Но в ту пору это было не принято: каждый наездник выступал на одной лошади. Однако император Михаил пошёл навстречу «царице» и дал своё согласие, но предупредил, когда Данилида приехала в Адрианополь:

- В случае победы я выкуплю у тебя того наездника. Сколько бы он ни стоил, заплачу золотом.

- Я своих рабов не продаю, - с холодной улыбкой ответила «царица».

Император был обижен вызывающим ответом Данилиды, но не показал своей обиды. Он затаил её.

На скачках, смотреть которые собрался весь Адрианополь и сотни любителей скачек из Константинополя, всё получилось так, как задумала Данилида. В первом заезде победил на пятнадцати стадиях Вакх с наездником Василием, а во втором - на десять стадиев - Василий позволил одержать победу Таврону. Император Михаил был взбешён. После заездов он прибежал в конюшню со сжатыми кулаками, чтобы наказать обидчика. Михаил счёл, что в его поражении виновен только наездник Василий. Но, найдя того возле лошадей, увидев перед собой красавца, Михаил опустил кулаки. Осмотрев Василия с головы до ног, он спросил:

- Откуда ты такой неповторимо-божественный?

Питая какую-то смутную надежду на свободу, Василий сказал:

- Я родился и рос в Дорищах рядом с Адрианополем. Да было мне лет семь, когда нас, нескольких подростков, похитили с пастбища болгарские разбойники и продали в рабство. Так я попал к Данилиде, где вот уже десять лет служу табунщиком.

- Выкуплю я тебя у Данилиды, никаких денег не пожалею, - загорячился император. - Сейчас же иду!

- Спасибо, Божественный. Будет за кого молить Бога моим детям и внукам, - ощутив в душе радость, ответил Василий.

- И коня выкуплю. Запомнил твоего Таврона! - Император похлопал Василия по плечу и добавил: - Жди свободы! - И ушёл.

Когда же Михаил встретился с Данилидой и завёл разговор о Василии, она весело засмеялась.

- Это же Адонис - божество. А богов не продают, Багрянородный.

- Он мой подданный, а ты его держишь в рабстве!

- Он язычник, и я купила его у болгар.

- У разбойников!

- Я их не видела.

Спор императора и «царицы» ни к чему не привёл, и Данилида покинула Адрианополь. А на третью ночь, когда остановились на отдых в селении неподалёку от городка Филиппы, Василий сбежал от Данилиды. За ним пустились в погоню и догнали бы, но его спас быстроногий Таврон. Василий знал, куда направить свои стопы. Он ехал в Константинополь и верил, что император Михаил даст ему приют. Спустя несколько дней он добрался до столицы. Он подъехал к ней в полночь голодный, усталый, вымокший под осенним дождём. Постучав в ворота, он попросил стражей впустить его в город. У него справились, кто он и откуда. Василий ответил, что ведёт к императору коня-победителя на последних скачках в Адрианополе. Стражи, рассмотрев при свете факела пегого одра, засмеялись.

- Коршунам на корм отведи своего «победителя», - сказал старший страж. - Да проваливай подальше, пока цел.

Василий не знал, куда деться. Денег у него не было, чтобы заплатить за постой на гостином дворе, и он отправился на кладбище, которое недавно проезжал. Там он нашёл старый дуб и устроился под ним на сухой листве бок о бок с конём.

Днём Василий беспрепятственно въехал через восточные ворота в город, ведущие к большому рынку, миновал его и вскоре подъехал к воротам Магнавра. Когда гвардейцы императора спросили, зачем он явился к дворцу, Василий ответил, что привёл победителя на скачках в Адрианополе. Гвардейцы не осмеяли Василия. Они слышали от своих сотоварищей, которые побывали в Адрианополе, о том, как лучших императорских скакунов опередил какой-то пегий горбоносый жеребчик. Один из гвардейцев осведомился:

- И что, этот одер победил императорскую чёрную стрелу?

Василии сказал, что всё так и было. Гвардейцы посмеялись и передали Василия подошедшим дворцовым гвардейцам.

В это утро император Михаил был не в духе. Болела голова после торжества, придуманного по его прихоти. Он не захотел видеть Василия, велел отвести его на конюшню и поставить к лошадям.

- Да смотри, чтобы не сбежал куда, как от Данилиды, - предупредил император логофета дворца.