- Да, пока мне всё кажется тихим и мирным в Магнавре, матушка-императрица. Но, если ответить положа руку на сердце, я вижу бурный подводный поток, и не приведи Господь вырваться ему наружу.

- Буду откровенна с тобой, Василид, я слышу об этом сегодня во второй раз.

- Я так и понял. И надо поблагодарить Бога, что он шлёт заступников императорскому дому.

- Но кто приводит в движение подводный поток?

- Тебе, матушка-императрица, поди, сказали о чёрном дьяволе?

- Сказали. И я догадываюсь, что ты тоже знаешь его. Потому не будем медлить, славный Василид. Прими мою просьбу о защите Багрянородного с пониманием и чистым сердцем. Благословляю тебя.

Василид допил из кубка вино, встал.

- Твоё благословение, матушка, для меня свято. Я жду Гонгилу. - Он откланялся и покинул Голубой зал.

Зоя-августа встала следом за Василидом, позвала Гонгилу и отправилась вместе с ним в казначейство за деньгами. В пути её не оставляли думы. Она пришла к мысли, что успокаиваться нельзя ни на минуту и что ей нужно встретиться с Романом Лакапином: в его руках императорская гвардия. И Зоя-августа подумала, что сейчас надо узнать настроение Лакапина, не изменилось ли его отношение к Константину Дуке. Вдруг Дука сумел завоевать расположение Лакапина - тогда всё донельзя осложнится. Те, кто встал во главе заговора и дерзнул поднять мятеж против законных государей, имея под руками гвардию, конечно же добьются успеха. Зоя-августа знала, что при императоре Александре Лакапин питал к Константину Дуке скрытую неприязнь. Не улетучилась ли она? Когда деньги в казначействе были получены и Гонгила с двумя стражами ушёл к Василиду, Зоя-августа, одолеваемая сомнениями, отправилась к сыну, чтобы услышать его мнение.

Константин Багрянородный был в это время в библиотеке и вместо занимательного чтения углубился в сочинение о Константине Великом, основателе Византии. Зоя-августа, увидев сына за этим занятием, порадовалась. Знала она, что жизнь Константина Великого - самый яркий пример служения империи.

- Прости, сынок, что прерываю твоё чтение. Я хочу тебя кое о чём спросить.

- Слушаю тебя, матушка-августа.

- Ты зорок. Скажи мне, не тянутся ли друг к другу Дука и Лакапин? Я не понимаю их отношений.

- Нет, матушка, не тянутся. Тебе надо было видеть, как Дука смотрит на Лакапина, и ты всё поняла бы.

- И что же, он ненавидит доместика Лакапина?

- Пожалуй, так. Но его ненависть исходит от страха перед Лакапином. Не знаю, почему, но это истина.

- . Ты меня порадовал. Значит, мне не нужно опасаться Лакапина, если я намекну ему о том, к чему стремится Дука?

- Не опасайся. Нам на него можно положиться. К тому же Лакапин готов исполнить любую твою просьбу, - улыбнулся Багрянородный.

Подспудный смысл последней фразы Зоя-августа не поняла. Она ответила:

- Дай-то Бог. Но послушай, какая мысль пришла мне в голову. Мы едва знаем половину сановников, выдвинутых Константином Дукой, и уж совсем плохо знаем слуг и ремесленников, которых во дворце сотни. А что если все они сторонники Дуки?

- Верно, матушка-августа, так может быть. Но чем сейчас поможет нам Лакапин?

- Да пусть он переоденет своих гвардейцев в дворцовые ливреи, поставит садовниками, конюхами, поварами.

- Ну, поваров не стоит трогать: не каждый гвардеец способен быть поваром, - улыбнулся Багрянородный. - К тому фавориты Дуки узнают обо всём этом и донесут ему. Что тогда?

- Вот этого мы и должны добиться, - убеждённо ответила Зоя-августа. - Надо думать, что Дука пока лишь вынашивает замысел мятежа, но не готов к нему. Заметив перемены, он будет торопиться и тем самым выдаст себя.

- Я благословляю тебя, матушка-августа, на это действо. И если мы станем открыто готовиться к защите чести и трона, это нам только на пользу.

- Вот и славно, Багрянородный. Я сегодня же поговорю с Лакапином. Он умён и всё поймёт. И вот что я хочу сделать. Следует поручить нашим служителям в секрете Диодору и Сфенкелу, чтобы они не спускали глаз с Дуки.

- Матушка, будь осторожна. Сфенкел и Диодор служили дяде Александру. Если ты сочтёшь их преданными нам - поручи.

- Согласна с тобой, да ведь не влезешь в душу каждого, - вздохнула Зоя-августа, тронула сына за плечо и покинула библиотеку.

Романа Лакапина нашли лишь к вечеру. Он вместе со своими гвардейцами выезжал на учения за город. Эти учения были обязательными, но гвардейцы любили выезжать на полевой простор и там вольно предаваться военным играм, показывать свою удаль, сноровку.

В эти годы, начиная со времён Василия Македонянина, Византия могла держать наёмное войско. И гвардия наполовину состояла из иноземцев: иверов, печенегов, хазар. А в последние годы жизни императора Льва Мудрого в гвардии появились и сотни русских воинов, которых князь Олег стал отпускать на службу в дружественную державу. Они уже хорошо говорили по-гречески, многие обзавелись семьями, у них росли дети. В гвардейской тагме Лакапина было около тысячи русов. Он любил их. Это были храбрые, сильные и надёжные воины. Они обладали выносливостью и питались самой простой пищей. Все они отличались от других гвардейцев внешностью: рослые, статные, светловолосые, с улыбчивыми лицами. Этих северных славян ни с кем нельзя было спутать. В это время между Византией и Русью был в силе договор о мире, заключённый с великим князем Олегом. В нём говорилось и о военной помощи Руси в трудную для Византии пору.

Когда Зоя-августа и Лакапин встретились в Голубом зале и императрица озадачила его вопросом, сможет ли он подобрать на временную дворцовую службу пятьсот гвардейцев, Лакапин без колебаний ответил:

- Лучше других с этим справятся русы. Им это проще. На своих подворьях в посаде близ монастыря Святого Мамы они многому научились по хозяйству. Подберу из них и дворцовых слуг, и конюхов, и садовников. Русы сделают все, что им поручим.

Зое-августе нравилась открытость характера Лакапина. Она хорошо знала его семью: жену Марию, четверых сыновей, дочь Елену, ровесницу её сына. Девочка была обаятельна, и Зоя-августа полюбила её. «Я обязательно позову Елену на службу во дворец», - пообещала Зоя-августа Марии. И теперь, угадав в Лакапине желание послужить императорскому дому, она осведомилась:

- Славный Лакапин, а почему ты не спросишь, зачем я зову гвардейцев в конюхи, слуги, садовники?

- Я воин с десяти лет, и нам не принято интересоваться тем, во что нас не посвящают власть имущие.

- Спасибо за откровенность, ты открыл мне путь к взаимности. Я буду с тобой, адмирал, прямолинейна, чтобы у тебя не возникло подозрения, что веду с тобой игру.

- Я слушаю тебя, государыня, и чувствую, что ты намерена опасаться за судьбу трона.

- Верно. Выходит, что поветрие достигло и тебя, адмирал?

- Достигло.

- В таком случае я призываю тебя бороться с нами рука об руку, и в том надобность в твоих гвардейцах. И лучше всего, как ты говоришь, привлечь к этому русов. Одного боюсь: у нас, кажется, мало времени, чтобы предупредить опасность.

- Придётся постараться не опоздать.

- Тогда сегодня же в ночь приходи с помощниками к логофету императорского имущества Прокопию, и он выдаст твоим гвардейцам ливреи и всё прочее, что потребуется.

Судьбе было угодно крепко связать семьи императрицы Зои-августы и Романа Лакапина. Через несколько лет дочь Лакапина Елена стала женой Константина Багрянородного, и их супружество многие годы до вознесения в чистое небо было безоблачным. А теперь Зоя-августа и Лакапин в доброжелательном единении вступили в борьбу с главарём, готовящим мятеж.

Сам Константин Дука пока пребывал в неведении того, что его замыслы известны императору Багрянородному и императрице Зое-августе. В последнее время он редко бывал во дворце, находился в разъездах и плаваниях по городам империи, располагавшимся по побережью Ионического моря и Адриатики. Особый интерес проявил Константин Дука к крупному, и второму по значению после Константинополя, городу Фессалоники. Туда он выезжал дважды и постоянно посылал с различными поручениями своих чиновников. Его гонцы уплывали на полуостров Пелопоннес и в города Никополь и Кефалония. Константин Дука, просвещённый доместик школ, по духу своему был стратигом, и его замыслы могли бы удовлетворить самого осторожного претендента на императорский трон, потому что они были подготовлены основательно и сулили успех. Дуке удалось привлечь на свою сторону многих градоначальников в Малой Азии. Там были целые военные провинции, такие как Харсиана, Месопотамия, Колонея, усеянные укреплениями с пограничной милицией. Благодаря влиянию командующего сухопутной армией Льва Фоки на епархов этих городов и на стратегов провинций, они готовы были поддержать Константина Дуку в захвате трона империи.