- Мама, считайте, что с Романом это случилось в первый и последний раз. Он будет таким же славным, как минувший год.

Елене стало жалко Берту. Молодая женщина, по её мнению, глубоко ошибалась, но, чтобы не огорчать её, сказала:

- Дай-то Бог, тебе, доченька, найти силы и обуздать Романа.

Выслушав примирительную беседу женщин, взывающих к судьбе и ожидающих от неё милости, Багрянородный направился к сыну. Ему крайне важно было знать, что скажет тот в своё оправдание. Багрянородному не пришлось будить Романа. Он сидел на ложе и смотрел в пространство пустыми глазами. Перед ним была серая пелена, а на ней светилось одно слово: Анастасия. Багрянородный сел рядом.

- Ну что ты скажешь в своё оправдание, цесаревич? - спросил он.

- Зачем что-то говорить? И так всё ясно, - вяло отозвался Роман.

- Верно. Но ты бы посмотрел на себя в зеркало, прежде чем появиться во дворце перед родителями.

- Я шёл в таком виде преднамеренно, и я хочу поговорить с тобой и с матушкой откровенно, потому и пришёл в таком безобразном виде. Я хочу вам доказать, что мы с Бертой не пара и нашему браку пора развалиться.

- Это почему же?

- Да по одной причине.

- Что за причина?

- Ваша Берта бесплодна - вот и причина.

- Откуда ты это взял?

- Мы прожили год, она как была сухостойной, так и осталась.

- И ты из-за этого пошёл в разврат?

- Да, да, батюшка, из-за этого! Я же сказал вам накануне свадьбы, что хочу иметь много детей. Царевичей и царевен!

- Послушай меня, умудрённого жизнью. Я женился, когда мне было пятнадцать лет. А тебе сегодня девятнадцать. Вот и посчитай, сколько лет мы тебя ждали, и все эти годы жили душа в душу. А ты при первом же разочаровании готов порвать божественные узы. Не по-мужски это.

- Батюшка, у вас была одна мораль, а ныне она другая. Мы, новое поколение, иначе смотрим на жизнь. И все мои друзья уже имеют детей. А меня за глаза называют евнухом.

- Твои друзья жестоки, и в любой выгодный для них час они предадут тебя.

- Этого не случится. Да за предательство и измену я с каждым из них посчитаюсь! - жёстко произнёс цесаревич.

- Они тебя уже предали и насмехаются над той, которую тебе дал Всевышний.

- Чего им смеяться? Мне не нужна бесплодная! Я ходу детей! И Бог поймёт меня! - Роман вскинул вверх руки.

- И тебе не стыдно впадать перед отцом в истерику? Ты, будущий император, перед лицом любой трудности должен стоять выше всех окружающих.

Роман потерял самообладание и оскорбил отца так, как никогда и никто не посмел этого сделать.

- Ты призываешь быть похожим на тебя! Да если бы не Лакапин и не мама, твоя Византия давно бы рухнула!

- Ты мерзкий словоблуд. Ни Лакапин, ни твоя матушка не могли бы управлять так, как мы управляли и управляем вместе. И за твоё оскорбление я ещё подумаю, кому отдать империю! - И Константин покинул опочивальню сына.

Расстроенный до глубины души, Багрянородный не вернулся в свои покои. Он спустился вниз и вышел из дворца, чтобы на свободе поразмышлять над тем, что произошло и как жить дальше. Он направился в парк. Там, среди вековых деревьев, он всегда находил успокоение. Природа действовала на него примиряюще. Его догнал слуга, накинул на плечи тёплую мантию и удалился. Константин, похоже, не заметил этого. Он долго ходил по аллеям пустынного парка, на глухих дорожках у него под ногами шуршала опавшая листва. Он и этого не замечал. Мозг сверлила одна мысль: «Что будет дальше?» К сожалению, у него было предчувствие, что Роман охладеет к Берте, сделает её жизнь невыносимой и потребует расторжения брака. И церковь пойдёт ему навстречу. Мотив будет один: будущему императору нужен наследник престола. Вспомнил Багрянородный, как он страдал, когда год за годом Елена оставалась бездетной. Да, у него хватило мужества и терпения более, чем на десять лет. И давала ему это терпение обоюдная любовь. У Романа нет ни того, ни другого. «Может быть, положиться на волю Божью? Ведь наше бытие в руках Всевышнего», - размышлял Багрянородный.

Его одиночество нарушила Елена. Как всегда ласковая, тёплая, она и его согрела добрым словом.

- Как хорошо, что я тебя нашла, мой государь. Теперь мы побродим вместе и все наши печали улетучатся. Ныне осень такая чудесная, а у нас всё нет и нет времени полюбоваться природой.

- Где доченька? - спросил Багрянородный, всё ещё пребывая в путах случившегося.

- Она ушла к себе. Ты не переживай за неё. Мы не оставим её в беде, что бы ни произошло между доченькой и сыном.

- Верно говоришь, славная. Да не примем грех на душу и не услышим проклятия от её отца Гуго. Хотелось бы мне увидеть его. Славный, поди, рыцарь.

Прошёл ещё год. Как и предвидели отец и мать, их сын совсем охладел к Берте. Они уже спали врозь. Между ними была лишь видимость супружества. Роман опять стал пропадать из дворца на недели, проводил время то на охоте, то на скачках, то в пирушках.

Как-то в середине года Багрянородный позвал к себе постаревшего Диодора и сказал ему:

- Славный, послужи вместе со Сфенкелом лично мне и моей супруге.

- Господи, Божественный, так это всё равно что во имя империи.

- Коль так, слушай. Есть у моего сына девица, некая Анастасия. Где они встречаются, я не ведаю, но мне желательно узнать о ней все, что можно. Ты понимаешь почему. А если нет, скажу: предчувствую, что рано или поздно, но сын приведёт её во дворец, и нам не безразлично, кого он приведёт, змею или ангела.

- Божественный, мы добудем всё о ней до седьмого колена.

- Я на вас надеюсь.

Диодор и Сфенкел начали действовать. Уцепившись за Романа, когда он вечерней порой покинул дворец, они уже не выпускали его из поля зрения ни на один день или даже час. Время шло, и они установили многое. Узнали, что Роман проводит вечера, а иногда и ночи в домах, расположенных на проспекте Меса, и в эти дома сходятся молодые и богатые горожане и горожанки. Приходят они парами, чаще всего пешком, или в одиночку и проводят в особняках ночи напролёт. Более подвижный и ловкий Сфенкел проникал во дворы этих домов и даже в них и постепенно стал очевидцем тех оргий, какие там происходили. Когда Диодор спрашивал Сфенкела, что тот видел, служитель в секрете отмахивался одним словом: «Вакханалия». А однажды Сфенкел вернулся из дозора возбуждённый.

- Я видел ту, с которой тешится цесаревич Роман. Это какая-то богиня. Всякий, кто увидит её в том виде, в каком они там показываются, сойдёт с ума.

- Выходит, что и цесаревич Роман свихнулся?

- Как пить дать! И я слышал, что её зовут Анастасия.

- Что ж, теперь будем охотиться за Анастасией.

И друзьям удалось выследить «дичь». Она жила на проспекте Меса, неподалёку от тех особняков, где устраивались оргии. Богатый особняк, в котором обитала Анастасия, принадлежал одному из известных в городе торговцев, Киндею. Анастасия была ему племянницей, а матерью ей приходилась сестра торговца, Евфимья. Когда Диодор и Сфенкел докопались, кто отец Анастасии, то сделали для себя важное открытие. Анастасия была внебрачной дочерью Евфимьи и Феоктиста, сожжённого за преступления на Амастрийской площади.

- А ведь дело принимает неожиданный поворот, - пустился в рассуждения Диодор. - Анастасия не зря очаровала цесаревича Романа. Она добивается большего, чем только быть его наложницей.

Клубок постепенно распутывался. Диодор и Сфенкел побывали во всех пяти лавках, которые держал брат Евфимьи, Киндей, на Месе и Ниттакии, и узнали многое о нраве и о поведении Анастасии. В обыденной жизни она ничем не отличалась от многих девиц из богатых торговых семей. Она стояла за прилавком в лавке дяди Киндея, торговала драгоценными украшениями. Эта лавка была посещаема горожанами больше, чем другие подобные, и товары у Анастасии не задерживались. Покупатели получали в лавке два удовольствия. Они любовались обворожительной красотой торговки и её ласковым обращением, и в благодарность за это никто не уходил из лавки без покупок.