— А как же с персональной помощью?
— Я вам обещал, и вы ее получите.
Таким образом, в моих руках оказались данные, компрометирующие полковника Деметера. Сначала он сошелся с Такачем, позже вместе с Миклоди, резидентом генерала Гелена, они создали общую базу, имеют в Марокко лагерь по подготовке шпионов и диверсантов. Через руки Видовича проходят деньги Экхарда, иначе говоря, деньги ЦРУ. Сам же Деметер — агент Белы Кирая, который в свою очередь является резидентом ЦРУ. Итак, круг замкнулся.
С момента подавления контрреволюционного мятежа прошло полгода. За это время нам удалось помешать осуществлению МОН. Однако статья, опубликованная в газете «Вашингтон пост» от 31 мая 1957 года, невольно призывала меня к бдительности. В статье содержалось требование о выводе советских войск из Венгрии. Если же войска выведены не будут, следует готовиться к новому восстанию. Необходимо было обратить внимание на новый «штаб» очередного контрреволюционного очага.
Я получил указание из Центра настроить определенные круги эмигрантов против Видовича. Это задание было достаточно серьезным. Я долго думал, как лучше выполнить его, вспоминал все, что я знал о Видовиче.
Мне были известны случаи, когда и «святых» низвергали с небес, но происходило это только тогда, когда какой-нибудь деятель сильно надоедал или становилось известно, что он так же порочен, как и те, кто ему поклонялся. Однако я не помню случая, чтобы кумира сбрасывали с пьедестала в самом расцвете сил.
Видович охотно выступал в роли святого мученика. Позже, оказавшись в Америке, он основательно подорвал свою репутацию.
Для более точной характеристики неплохо заглянуть немного вперед. Эмигрантская газета «Аз ембер» (типичная буржуазная газета антисоциалистического толка), выходящая в Нью-Йорке, в номере от 16 августа 1958 года писала:
«Сразу же по приезде в Америку Видович стал надеждой нилашистского общества, занимая высшие посты среди венгерских эмигрантов, распоряжаясь огромными суммами денег, поступающими из неизвестных источников; он был включен в состав «Венгерского революционного совета», который в тот период являлся продолжением «Венгерского национального комитета», и ежемесячно получал от него по пятьсот долларов…
Видович уже дважды фигурировал на страницах нашей газеты. В первый раз — когда он проявил беспримерный цинизм, с которым намеревался «протащить» в американский образ жизни нацистские методы, и во второй раз — когда он начал избивать в своем кабинете некоего Вильмоша Бондора, настоящего борца за свободу.
…И теперь мы в третий раз вынуждены заниматься Ференцем Видовичем.
…Мы должны потребовать, чтобы «Свободная Европа» и ее руководители немедленно прекратили всякие отношения с Ференцем Видовичем!
Мы требуем от властей США, чтобы против Видовича было начато следствие на основании выявленных данных!..»
Но все это произошло уже в 1958 году, а весной 1957 года до Видовича, казалось, и дотронуться было невозможно.
И наконец, не знаю после скольких попыток, мне удалось собрать значительный компрометирующий материал и я все-таки отыскал его уязвимое место.
Семья Видовича — жена и дети — осталась в Венгрии. Сам же он готовился к поездке в Америку.
Было сделано все для того, чтобы семья Видовича бежала на Запад. Со всей ответственностью могу заявить, что помешали этому отнюдь не венгерские органы безопасности, хотя они и знали об этом, а сам Видович. Прежде всего тем, что разболтал об этом, хотя следовало бы молчать, и в довершение всего поручил проведение этой акции отъявленному негодяю, шпиону и контрабандисту Гецу, о котором я уже упоминал ранее. Как я уже говорил, Гец жил у Ауреля Абрани. Я знал, что многие, в том числе и сам Абрани, пытались отговорить Видовича от использования услуг Геца, но сделать это им не удалось.
Когда же Видович поведал мне о том, что произошло с его семьей, я ответил:
— В случившемся ты можешь винить только самого себя.
Он с изумлением посмотрел на меня, удивленный моими словами. Ведь никто, кроме меня, не решался сказать ему правду.
— Ты с ума сошел! — выдавил он наконец.
— Нужно уметь смотреть фактам в глаза. Ты доверил близких и дорогих тебе людей человеку, с которым никто старается не иметь дела.
— Гец — специалист по такого рода проблемам…
— Однако это не мешает ему оставаться негодяем.
— Как тебя понимать?
По тону его голоса я понял, что нервы его уже на пределе и мне следует быть особенно внимательным и не заходить слишком далеко.
— Во-первых, слишком много велось разговоров; во-вторых, Гец получил деньги вперед и потому потерял всякий интерес к выполнению задачи, и в-третьих, ты вообще работаешь с ненадежными людьми…
— Еще что-нибудь?
— В-четвертых, возможно, Гец выполняет две обязанности.
— В каком смысле?
— В прямом. У тебя взял деньги и у КГБ — тоже. Что ж, семья Ференца Видовича вполне стоит нескольких десятков тысяч форинтов.
Он долго думал. Морщины глубже обозначились на его худом лице, взгляд сделался мрачнее.
Я волновался, понимая, что либо достигну цели, либо восстановлю против себя Видовича и всю его банду. Я понимал, что рано или поздно драка все равно состоится, но пока начинать ее было еще рано.
— Это серьезное обвинение! — проговорил он после долгого молчания.
— Это только предположение, но из четырех возможностей одна может быть верной.
Он снова задумался.
— Но доказательств-то нет!
— Никаких. Однако факт остается фактом — семью твою до границы вели люди Геца, где их и схватили.
— А как бы ты поступил на моем месте?
— Советы давать легко, тем более что за них не нужно платить.
— И все же?
— Надо смотреть правде в глаза. Если я не в состоянии оказать помощь собственной семье, то я бы постарался узнать правду, а для этого обратился бы в полицию.
После этого разговора Видович, видимо посоветовавшись с кем-то, подал на Геца заявление в центральную полицию. В ходе расследования, вернее говоря, во время домашнего обыска у Геца был обнаружен 32-ламповый радиопередатчик, игравший в период мятежа немаловажную роль, а также ряд шпионских донесении.
После этого на Видовича со всех сторон посыпались удары. Он был сильно скомпрометирован, и после нескольких месяцев проволочки его, несмотря на влиятельных покровителей, с большим трудом пустили в Америку.
Образно говоря, мне одним ударом удалось убить сразу двух мух.
БОЛЬШИЕ И МАЛЕНЬКИЕ ШАКАЛЫ
Важным качеством нашей разведки было то, что она не преследовала агрессивных целей. Не было проведено ни одной акции, направленной на свержение какой-либо власти или режима. Основная ее цель сводилась к разоблачению шпионско-диверсионной деятельности, направленной против Венгрии.
Руководители нашей службы, проанализировав сложившуюся ситуацию, решили, что в отношении политической эмиграции вполне можно применить метод, который всегда давал хорошие результаты — разобщение эмигрантских кругов. Известно, что лучше иметь дело с двумя или даже несколькими грызущимися между собой группами эмигрантов, чем с одной объединенной. Руководствуясь этим, я и готовился к встрече с Белой Кираем на конференции «борцов за свободу» в Вене, задавшись целью подорвать доверие собравшихся к генералу, уменьшить число его сторонников, создав тем самым условия для сколачивания вокруг бывшего хортистского генерала Лайоша Дальноки нового союза «борцов за свободу».
В банкетный зал ресторана в Рихтергассе с видом героя важно вошел одетый в дорогой гражданский костюм Бела Кирай. Когда он увидел меня, ресницы его дрогнули. Он знал, что я отрицательно отношусь к нему, причиной чего было его поведение на конференции в Страсбурге, а также его безответственная деятельность в деле подготовки МОН.
Кирай не мог понять, зачем я сюда явился. На какое-то мгновение он сначала сник, но, увидев своих приверженцев, взял себя в руки.
