После пресс-конференции я начал работать как журналист. Написал несколько книг на основе политических документов, повести детективного жанра, а также сценарий художественного фильма «Свет за шторами», который стал одним из самых удачных венгерских детективных фильмов. И если первые мои книги были опубликованы без особого труда, то следующие за ними «пробивать» становилось все труднее и труднее, а затем и вовсе невозможно. Не могу сказать, что со мной не разговаривали, нет, в издательствах и на киностудии мне что-то обещали, просили писать, более того, даже подписывали со мной договоры, которые, однако, так и не были реализованы. Возможно, все это произошло потому, что меня сочли бесталанным. Но ведь все экземпляры книг, написанных мною до этого, были до последнего экземпляра распроданы, а кинофильм в Венгрии просмотрело более двух миллионов человек. Правда, кое-кому он показался противоречивым. Скорее всего, я попал между двух жерновов: многие люди, верные социалистическому строю, в своем большинстве отвернулись от меня, а те, кто в глубине души не питал ко мне симпатии, считали меня ренегатом и, возможно, презирали. Звучит это несколько странно, однако мое положение становилось все более трудным.

Тогда-то руководители государства, учитывая тот факт, что за долгие годы многие государственные тайны перестают быть таковыми, пошли на нарушение установившихся до этого традиций и обнародовали перед широкой общественностью мою легенду, которой я как разведчик пользовался с осени 1957 года, когда вернулся на родину в качестве политического эмигранта.

Осенью 1978 года телевидение показало серию документальных фильмов под названием «Тихая война», из которых люди узнали правду обо мне.

С момента моего возвращения на родину прошло без малого тридцать лет. И у меня было достаточно времени, чтобы снова и снова обдумать свое прошлое.

И хотя моя семья за этот период пережила несколько тяжелых лет, к написанию этих воспоминаний меня подтолкнула отнюдь не жалость к самому себе. Я преследовал одну-единственную цель — рассказать правду.

Многие укоряли меня за излишне эмоциональный тон моего повествования, а также за то, что я якобы больше чем следует обращаю в нем внимание на самого себя. Они упрекали меня в том, что я делаю это с целью оправдать себя.

Возможно, это так. Двадцать лет молчания наверняка не прошли для меня бесследно. К счастью, характер человека таков, что, просеивая через сито свое прошлое, он отметает плохое и сохраняет в памяти хорошее.