Нэнси перегнулась через меня, чтобы открыть мою дверцу. Ее упругая грудь прижалась к моему предплечью. Она же глянула мне в лицо и улыбнулась, не меняя положения. Я почувствовал, что краснею.

– Ты будешь жить в гостинице, – она, наконец, выпрямилась. – Твоя тетя сказала, чтобы ты сразу устраивался.

Я вытащил чемодан с заднего сидения.

– Спасибо за заботу.

– Пустяки, – она перевела ручку скоростей, но не отпустила педаль сцепления. – Ученики живут в коттеджах за гостиницей. Я – в номере пять. Если тебе что-нибудь понадобится, заходи, – «плимут» плавно тронулся с места и завернул за угол.

Я проводил машину взглядом, а потом поднялся по ступеням и вошел в вестибюль, не найдя там ни души.

Поставил чемодан на пол, не зная, что делать дальше.

Услышал голоса из-за закрытой двери. Открыл ее и переступил порог.

Голоса стихли, я – замер. Четыре или пять девушек, что стояли за мольбертами, повернулись ко мне. Но я и не заметил их взглядов.

Я уставился на обнаженную натурщицу, стоявшую на небольшом возвышении. Челюсть у меня отвисла.

Впервые я видел голую девушку. Уйти? остаться? лихорадочно роились мысли в моей голове, но, пожалуй уйти бы я и не смог, ибо остолбенел. И лишь саркастический тон тети Пруденс привел меня в себя.

– Закрой дверь и сядь, Стивен. Сквозняк нам мешает. Урок закончится через несколько минут.

Теплую ночь наполняло счастье. Я перекатился на спину и снизу вверх посмотрел на Нэнси.

Она сидела, прислонившись спиной к спинке кровати у изголовья, прижав колени к груди. В полумраке я различал на ее загорелом теле светлые полоски от бикини. От затяжки разгорелся кончик сигареты с «травкой» Нэнси, отбросивший багровые тени на ее лицо.

– Не жадничай, – я протянул руку. – Поделись с жаждущим, – взял сигарету и затянулся. Счастья в ночи заметно прибавилось.

Она забрала сигарету назад. Я задержал дым в легких, насколько смог, затем медленно выпустил его через нос, и, повернувшись, зарылся носом в мягкий пух ее лобка, глубоко вдохнул запах ее тела.

– Вот что меня возбуждает, – пробормотал я. – Куда больше, чем «травка».

Она запустила руку мне в волосы, подняла мою голову. Долго смотрела на меня. Не знаю, что она старалась увидеть, волосы мои она отпустила, лицо ее оставалось мрачно-сосредоточенным.

– Ты где-то далеко, Нэнси, – упрекнул ее я. – В чем дело?

На мгновение она застыла, затем вылезла из кровати.

От холодного воздуха, вливающегося в окно, соски ее грудей сразу сморщились, сжались.

– Мне не доводилось говорить тебе, что я замужем? – спросила она.

– Нет, – я сел.

– А следовало бы.

– Почему?

– Все могло пойти по-другому.

– В каком смысле?

– Этого бы не произошло.

Я задумался. И никак не мог понять, что она пытается мне втолковать. Ночь по-прежнему наполняло счастье.

– Тогда я рад, что ты мне этого не сказала.

– Он приезжает завтра.

– Кто?

– Мой муж. Его корабль швартуется в Новом Лондоне, и я еду туда, чтобы встретить его.

– О-о-о, – протянул я. – А когда ты вернешься?

– Ты все еще не понимаешь, – она покачала головой. – Я не вернусь. Его перевели на берег. Мы уезжаем в Пенсаколу[11].

Я промолчал.

Мое молчание она истолковала не правильна – Я не собиралась говорить тебе об этом в постели. Не хотела причинять тебе боль. У меня была мысль уехать, ничего не сказав тебе, но я не смогла. Извини, Стив.

Я взял у Нэнси сигарету, затянулся. От нее уже остался окурок, и я почувствовал, как мне ожгло губы.

Она отобрала его у меня и вдавила в пепельницу. Притянула мою голову к груди. Я поднял руки и обхватил их. А затем начал поворачивать голову вправо-влево, поочередно целуя соски.

– Извини, Стив, – повторила она.

– За что? Все так хорошо.

– Правда, хорошо? – она повалила меня на спину, оседлала, задвигалась, словно в скачке, вскрикивая, как ночной зверь. Мне с трудом удавалось удержать свой член у нее внутри. Кончила она резко и внезапно. Выкрикнув: «Дон!»

И застыла.

– Мне все равно, как ты меня называешь, – я еще крепче сжал ее за ягодицы. – Только не останавливайся!

– Сукин сын! – воскликнула она. – Больше тебе ничего не надо.

Я сбросил ее с себя, навалился сверху, быстро поймал нужный ритм. На этот раз мы кончили вместе.

– Стив! Стив! – ее ноги вонзились мне в спину.

Я развел ее руки в стороны. Мы лежали, тяжело дыша.

– На этот раз ты вспомнила, как меня зовут.

Она зыркнула на меня, и секундой спустя мы уже покатывались от хохота.

В кабинете тети Пру горел свет, когда я вернулся в гостиницу. Я посмотрел на часы. Уже начался новый день. И осторожно ступил на лестницу, надеясь, что ступени не заскрипят.

– Стивен.

Я повернулся, не преодолев и трети пути.

– Да, тетя Пру?

– У тебя все в порядке?

Я кивнул.

– Да, тетя Пру.

Она помялась, затем попятилась в кабинет.

– Спокойной ночи, Стив.

– Спокойной ночи, тетя Пру, – и направился в свою комнату.

Несколько минут спустя в дверь тихонько постучали.

– Кто там? – спросил я.

– Это я, тетя Пру. Можно мне войти?

– Дверь не заперта. Входите.

– Не знаю, как мне это сказать… – она замолкла; воззрившись на меня.

Я опустил голову, чтобы понять, куда она смотрит. На груди и плечах краснели длинные царапины от ногтей. Я схватил со стула рубашку, надел.

– Ее работа? – голос тети Пру звучал сердито.

– Прежде чем я отвечу, тетя Пру, скажите, на кого вы злитесь?

Она посмотрела на меня, печально улыбнулась.

– Наверное, на себя. Я-то держала тебя за маленького мальчика. И никак не хотела понять, что ты уже вырос, – она присела на краешек кровати. – Надеюсь, я не допустила ошибки, пригласив тебя сюда.

– Я общался с девушками и раньше, тетя Пру.

– Девушки бывают разные. И Нэнси не такая, как все.

Я предпочел промолчать.

– Я все собиралась поговорить с тобой, – чувствовалось, что тете Пру неловко. – Но не знала, с чего начать.

Я сел на стул напротив нее.

– Да, тетя Пру.

– Ты знаешь, надо соблюдать осторожность, – она не решалась встретиться со мной взглядом. – Девушки могут родить, и венерические болезни отнюдь не редкость… – она смолкла, уловив искорку смеха в моих глазах. – Что это я такое говорю? Ты, наверное, и так все знаешь.

– Да, тетя Пру.

– Тогда почему ты не остановил меня?

– Я не представлял себе как, – я улыбнулся. – Раньше никто не говорил со мной об этом.

Вот тут она посмотрела на меня в упор.

– Я думаю, тебе надо поработать. Хватит болтаться без дела.

– Дельная мысль, – кивнул я. Действительно, скучно с утра до вечера валяться на пляже.

– Я переговорила с мистером Леффертсом. Он может занять тебя во второй половине дня в радиостудии. Большого заработка не жди, но что-то перепадет.

С этого все и началось. В августе я готовил для Леффертса программы передач и вел переговоры с рекламодателями. А к возвращению в школу уже выбрал свою будущую профессию.

Меня разбудил заработавший поутру телевизор. Едва продрав глаза, я уставился на экран.

Седьмой канал. Я поднялся, переключил телевизор на Эс-ти-ви. Позвонил в бюро обслуживания, попросил принести апельсиновый сок и кофе, и стоял под горячим душем, пока не исчезла ломота в теле. Когда я вернулся, сок и кофе уже стояли на столе. Тут же лежала утренняя газета. Барбара все еще спала, когда я ушел на работу. Три таблетки снотворного таки подействовали на нее.

Я пришел раньше обычного, но Фогарти опередила меня. «Дипломат» с бумагами я водрузил на ее стол. Она же дала мне список намеченных на этот день встреч и совещаний. Я внес лишь одно изменение. Попросил пригласить ко мне первым Уинанта, начальника технического отдела.