— Ну и спокойствие же у вас! Ведь вы же знаете, что скоро придется столкнуться с большими опасностями. Вы, командующий Ким, всегда пребываете в оптимистическом настроении…
Чжоу Баочжун помог нам избрать, как ему казалось тогда, наиболее безопасный и надежный маршрут, даже прикрепив к нам более чем 100 бойцов из антияпонского отряда. Мы прибыли в Северную Маньчжурию по известному маршруту Дуйтоулацзы — перевал Лаоелин — Бадаохэцзы. Избранный же нами обратный путь, а именно перевал Тяньцяолин — перевал Лаоелин — Бажэньгоу, был совсем другим, обходным, предусматривающим поход по горным грядам, находящимся вдали от мест расположения вражеских заслонов. По словам Чжоу Баочжуна, противник не имел даже представления о существовании этого пути.
Пин Наньян знал этот маршрут лучше, чем Чжоу. Притронувшись к моему локтю, он сказал:
— По-моему, поход в сторону перевала Тяньцяолин самый надежный и безопасный. Там есть лесоразработки, где хранится большое количество продовольствия. К тому же я ручаюсь головой, что каратели не посмеют совать туда свой нос.
Название Тяньцяолин в буквальном смысле означает «мост под самым небом». Гора была очень крутой, словно высокий мост.
Мы, вняв совету товарищей из Северной Маньчжурии, решили вернуться в Цзяньдао предложенным ими путем. Дветри другие горные трассы, идущие через перевал Лаоелнн, уже были перекрыты противником. Мы покинули горный шалаш Чжоу Баочжуна, боевые друзья из Северной Маньчжурии тепло проводили нас.
Сердца сжимались от печальных мыслей, что мы возвращаемся к себе в Цзяньдао без многих павших в бою соратников. Сейчас они, как и Ли Сон Рим, лежат в мерзлой земле без ухоженных могильных холмов и надгробных памятников.
Я скомандовал всему отряду снять головные уборы и трехминутным молчанием почтить память боевых товарищей, навеки оставшихся на немилых просторах Северной Маньчжурии. Мы мысленно обещали павшим бойцам: «Прощайте, боевые соратники! Сегодня мы оставляем вас в далеком чужом краю, в мерзлой земле. Но настанет день освобождения, день независимости страны и мы, вернувшись к вам снова, перенесем ваш прах насво их плечах в родные места. Там мы похороним вас со всем и почестям и, украсим ваши могилы цветами иустановим на них стелы и жертвенники, будем поминать каждый год. До новой встречи, боевые друзья!»
И как бы стараясь укрыть белым саваном тела лежащих без гробов боевых друзей в безымянных горах и ущельях Нинаня, в тот день в Северной Маньчжурии повалил хлопьями густой снег. Снегопад одновременно заметал наши следы, так что для скрытного продвижения день был самым подходящим.
Но и такая щедрая поддержка неба не смогла полностью скрыть нас от цепкого наблюдения противника. Свора карателей появилась далеко как раз в тот момент, когда мы, подкрепившись приготовленным североманьчжурскими товарищами обедом, расположились на короткий отдых в районе горного склона высотой 700 метров над уровнем моря.
Внезапное появление противника в этом девственном лесу, за безопасность которого Пин Наньян ручался своей честью, явилось для нас полной неожиданностью. При виде направленных на нас карателями дул винтовок у бойцов нашего экспедиционного отряда глаза полезли на лоб. Как же так? Может быть, мы сбились с маршрута? Бойцы раздраженно переговаривались: мы считали, мол, обратный путь станет для нас передышкой, но, не говоря о передышке, преследователи не дадут нам ни минуты покоя.
С такими настроениями бойцов отряду нельзя было успешно преодолетьобратный путь. Поэтому я сразу же решил сказать несколько слов своим товарищам, чтобы они с самого начала не поддавались панике и не теряли присутствия духа;
— Товарищи! Вот уже несколько лет мы находимся во вражеском окружении. Кругом противник-ивпереди, и позади, и по бокам, и даже в небе. Там, где находятся партизаны, там появляются и враги. Скажите, кто же из нас не подвергался ни разу их преследованиям во время походов? Сколько спокойных походов — без перестрелок, без рукопашных боев было в истории нашей антияпонской войны? Так что, товарищи, мы должны быть готовы к боям и в этом походе. Бои — это единственная возможность, позволяющая нам прорваться сквозь окружение противника и добраться до Цзяньдао.
Услышав мои слова, бойцы прибодрились и воспрянули духом.
Чтобы собрать сведения о преследовавшем нас противнике, мы выслали вперед разведчиков. Они провели разведку боем и захватили двух «языков» из вражеского дозора. При допросе пленные часто упоминали имя командира отряда Цзинъаньской армии Иосизаки, который во время стычек с нами терпел немало поражений. Чтобы смыть с себя этот позор, он укрепил пополнениями свои силы, потрепанные под ударами нашего экспедиционного отряда. И вот теперь эти каратели начали нас преследовать.
Сразу же после события 18 сентября под руководством штабного офицера Квантунской армии майора Комацу был организован «Цзинъаньский партизанский отряд», действующий под вывеской отдельных войск специального назначения и призванный оказывать содействие Квантунской армии. Этот отряд как предшественник Цзинъаньской армии состоял из смешанного состава — как из маньчжуров, так и из японцев.
В ноябре 1932 года с созданием армии Маньчжоу-Го Цзинъаньская армия причислялась к ней. Две трети командного состава этой армии, включая и командующего генерал-майора Фудзии Дзюро, были японцами. В Цзинъаньской армии было также и резервное подразделение, большинство которого составляли 17 — 18-летние выпускники средней школы родом из Японии.
Оружием и обмундированием эту армию снабжала Квантунская армия. Вояки Цзинъаньской армии носили на рукаве красные повязки, отчего их порой называли «Отрядом красного рукава». Воспитывали их в духе «постоянного пребывания на поле брани», насильно заставляя находиться всегда в бою, под огнем. С другой же стороны им прививали дьявольское сознание «Ямато тамаси» и «Сейан тамаси» (цзинъаньский дух). Большинство воинов-китайцев этой армии были выходцами из имущих классов, все они великолепно говорили на японском языке.
План Цзинъаньской армии, состоящей из верных псов японских империалистов, заключался в том, чтобы противостоять партизанской борьбе коммунистов своей партизанской тактикой. Это свидетельствовало о том, что вышколенные эти головорезы своей основной целью считали действия, направленные на уничтожение нашей партизанской армии. «Цзннъаньский партизанский отряд» поначалу насчитывал около трех тысяч воинов, что несколько превышало силы одного полка японской армии.
Иосизаки был командиром 1-го пехотного подразделения Цзинъаньской армии. Оно было самым жестоким и яростным отрядом среди всех других подразделений этой армии. Попав в поле зрения этих карателей, любой, даже довольно сильный противник, должен был готовиться к кровопролитию. При разгроме своих карательных сил Иосизаки тотчас же пополнял их новыми резервами. В руках этого палача находилось сколько угодно резервных отрядов, необходимых для непрерывной атаки экспедиционного отряда Народно-революционной армии.
К сожалению, у нас не было никакой возможности пополнять свои поредевшие ряды, восполнить хотя бы часть понесенных потерь. Каждый день приходилось по 4–5 раз ввязываться в бой с преследовавшими нас карателями. Когда мы начинали пере движение, за нами неотступно следовал враг, а когда устраивали привал, делали передышку и каратели. Преследователи напоминали пиявок, которые не отрывались от своей жертвы до тех пор, пока она не падала от изнеможения.
Как утверждал Чжоу Баочжун, Цзинъаньская армия о нашем отряде знала все: командует отрядом Ким Ир Сен; в нем столько-то бойцов; применяют такую-то тактику; в районе перевала Тяньцяолин и вблизи него нет никаких вооруженных отрядов коммунистов, которые могли бы прийти партизанам на помощь. Надо сказать, что в то время разведка японской армии действовала на довольно высоком уровне. Значит, нам пришлось вести бессекретный бой с противником.
Каратели придерживалисьправила: «Пусть падет 100 наших солдат, но если при этом будет ликвидирован хотя бы один коммунист-это у же большой успех. Мы можем восполнить 100 человек, но партизаны не в силах заменить ни одного». Они непрерывно вводили в бой все новые и новые силы. Их наглости не было предела, поскольку они действительно имели неисчерпаемый резерв войск. «Во что бы то ни стало надо истребить экспедиционный отряд из Цзяньдао, хотя бы для этого пришлось потерять и тысячу своих солдат. С ликвидацией этого отряда придет конец и Ким Ир Сену, а без него будет шабаш всей армии корейских коммунистов, борющихся против Маньчжоу-Го и Японии» — таким был девиз вояк Цзинъаньской армии.
