«Холодный» сапожник Чапичев был неграмотен. Декларацию — длиннющую анкету — он не мог ни прочесть, ни заполнить и обратился за помощью к какому-то базарному грамотею. А тот зло подшутил над бедняком — показал доход, который почти в пять раз превышал действительный. К сожалению, в финотделе приняли эту шутку всерьез и обложили «предприятие» Чапичева налогом, который он, конечно, уплатить не мог. Человека довольно беспечного, Чапичева-старшего не очень обеспокоило извещение о налоге. Может, он решил, что в финотделе сидят шутники, и сам от души посмеялся над такой «хохмой». А может, подумал и так: «С меня взятки гладки». Словом, налога не уплатил, несмотря на строгое предупреждение. Только усмехнулся в седой ус и сказал беззлобно:

— Вот люди! Ну чего они хотят? Настоящая комедия.

Финал этой «комедии» был разыгран на моих глазах. Отпуск мой заканчивался, и мы с Яшей, который к тому времени снова оказался безработным, почти не разлучались: вместе ходили купаться на ставок, вместе читали затрепанные выпуски «Месс Менд» Джимма Доллара, а по вечерам смотрели в кино какую-то многосерийную американскую картину. Ну, конечно, не забывали и о Яшином образовании: крепко зажав в левой руке карандаш, он с увлечением писал под мою диктовку понравившиеся отрывки из «Месс Менд».

В тот день, разомлев от жары, мы сидели на завалинке у Яшиного дома и лениво листали какой-то иллюстрированный журнал. Вдруг увидели, что к нам направляется незнакомый человек. Мы сразу заинтересовались им. Незнакомец был одет в щеголеватый военный костюм. Еще неразношенные, до блеска начищенные сапоги его приятно поскрипывали, гимнастерка с бронзовыми пуговками была перетянута широким командирским ремнем с пятиконечной звездой на пряжке. Под мышкой у него была зажата картонная папка.

— Здравствуйте, ребята!

Мы поднялись и поздоровались.

— Скажите, где тут Чапичев живет?

— Здесь, — ответил Яша.

Незнакомец недоверчиво оглядел клуню.

— Мне бы хозяина или хозяйку.

— Отец на базаре работает, а мама ему обед понесла.

— Жаль, — сказал незнакомец.

— А вы кто? — спросил Яша. — Командир?

На строгих губах незнакомца мелькнула улыбка.

— На прошлой неделе еще был командиром, а сейчас — фининспектор, — ответил он.

— Фининспектор? — с тревогой переспросил Яша. Видимо, он все знал о сложных отношениях отца с финотделом.

— Да, фининспектор, — словно извиняясь, произнес незнакомец. — Если можно, я посмотрю вашу квартиру.

Яша молча распахнул дверь. Вся чапичевская «артель» была в сборе, и девчонки с любопытством уставились на незнакомого человека. Некоторое время ошеломленный фининспектор стоял у двери: наверное, он не думал увидеть что-нибудь подобное. Потом почему-то обошел клуню вдоль стен и, положив на краешек стола папку, спросил:

— Вот здесь вы и живете?

— Здесь, — ответил Яша.

— И вот… это все ваше имущество?

— Какое имущество.

— Недвижимое и движимое, — пояснил инспектор и вдруг расхохотался. Странный это был смех, непонятный. И вероятно, потому Яша еще больше нахмурился, а его смешливые сестренки — обычно им только палец покажи — даже не улыбнулись.

— Вот чудаки! — все еще смеясь, сказал фининспектор. — Послали описывать богатого буржуя, а здесь…

— Мы не бедные, — угрюмо возразил Яша.

— А я что говорю? Когда у человека столько детей, да еще таких, так это же самое большое богатство — ни за какой миллион не купишь. А вот описывать у вас нечего, совсем нечего…

— А вы нас опишите, раз мы такие дорогие, — предложила рыжеволосая Яшина сестра.

Фининспектор сделал вид, что его страшно обрадовало это предложение. Он даже руки потер от удовольствия.

— Молодец, девочка, умную мысль подкинула. Сейчас я вас всех опишу, а завтра торги объявим. Только не знаю, как вас распродавать — оптом или в розницу?

— Копейка пучок, как редиску, — подсказала рыжеволосая. Только она еще продолжала шутить с фининспектором. А девочки поменьше испуганно переглянулись и словно по команде заревели. Фининспектор поморщился.

— Ну, хватит, — сказал он. — Перестаньте реветь. Посмеялись, пошутили, и довольно. Теперь давайте подумаем, что нам с вами делать.

— Зачем вам думать? — сказала рыжеволосая. — У нас папа и мама есть. Они подумают. А вы лучше уходите. Сами видите, дети вас боятся.

— Ну нет, так я не уйду, — решительно отказался фининспектор. Он придвинул ногой к себе табурет, уселся за стол и раскрыл папку. — Давайте сначала разберемся, что тут у вас к чему. Вот ты, например, — обратился он к Яше. — Тебя как зовут? Яков? Хорошее имя. Чем ты хочешь заняться, Яша? Ты не стесняйся, выкладывай свои планы. Я постараюсь тебе помочь.

— Вы это серьезно?

— Вполне. Я вообще человек серьезный. Как-никак батальоном командовал. Доверяли. А батальон — это, знаешь, не один человек. Чуть побольше вашей семьи.

— А сколько это?

— Чего?

— Сколько человек?

— Ну это, брат, военная тайна.

— «Военная тайна», — почтительно повторил Яша. Угрюмость исчезла с его лица. Он дружелюбно улыбнулся фининспектору и попросил: — Вы тут подождите. Мне с корешем нужно посоветоваться. Минуту подождете? Ладно?

— Хорошо, подожду. Раз нужно советоваться, советуйся.

Яша потянул меня за рукав. Мы вышли во двор.

— Послушай, а что, если я попрошу его определить меня в Красную Армию? — шепотом спросил Яша.

— Не выйдет.

— Почему?

— Годами не подходишь.

— А ты не врешь?

Я промолчал. Мне вспомнился Яшин тезка, мой двоюродный брат Яша Кругляк. Четырнадцати лет он ушел в Красную Армию, в шестнадцать командовал эскадроном, а в семнадцать лет погиб в борьбе за Советскую власть. Так было написано под его фотографией в симферопольском музее. Да и сам я хорошо помнил Яшу Кругляка, шестнадцатилетнего комэска в черной кожаной куртке, с большим револьвером на поясе. Это он научил меня распевать замечательную песню со словами: «Братишка наш Буденный». Это он катал меня на сердитом гнедом жеребце с грозным именем «Дракон». И разве сам я не мечтал стать таким, как Яша Кругляк? Так почему же Яше Чапичеву нельзя об этом мечтать?

— Ты с ним поговори, — сказал я. — Но прежде сам хорошо подумай. Быть красноармейцем — это не шутка. Прикажет тебе завтра командир: «Чапичев, марш в огонь», а ты вдруг сдрейфишь.

— Я сдрейфлю? — Яша сжал кулаки. — А ну, повтори.

— Будет тебе, чего ты взбеленился?

— Плохо ты меня знаешь. Да я в огонь и в воду пойду! Куда командир прикажет. Пусть меня только возьмут в Красную Армию! Сам увидишь, каким красноармейцем будет Чапичев.

— Стой! — сказал я. — Перестань хвастаться.

— А я не хвастаюсь. Я лишь говорю, что на меня армия в обиде не будет. Стрелять я умею не хуже любого красноармейца, ты сам видел. Из нагана, конечно, не могу, не пробовал, но научусь.

— А ты потренируйся, у тебя же своя «пушка».

— Какая «пушка»?

— Ну этот, как его, кольт.

Яша махнул рукой:

— Вспомнил! Я его давно в сортир выбросил. Зачем мне детская игрушка? В Красной Армии мне настоящий наган дадут. Бахнешь в буржуя — и готово, с копыт долой.

— Все ясно, — сказал я. — Человек ждет, а ты…

— А я ничего. Я с тобой советуюсь. Значит, решено — прошусь в Красную Армию.

Он снова потянул меня за рукав — ему хотелось скорее объявить фининспектору о своем решении, — но вдруг остановился.

— Знаешь что, ты только не обижайся. Я лучше поговорю с ним один на один, Дело ведь серьезное. Не обижаешься?

В ту ночь я неожиданно уехал в Феодосию — мастер вызвал меня телеграммой. Так и не довелось мне тогда узнать, чем кончился «серьезный» разговор Яши с фининспектором. Когда зимой я приехал на несколько дней в Джанкой, Якова уже не застал. Но зато увидел, как изменилась жизнь семьи Чапичевых. Они получили новую квартиру — настоящую квартиру с деревянным полом и потолком над головой. Чапичев-старший уже не сидел на базаре, а работал в артели «Бытремонт», куда благодаря хлопотам фининспектора его приняли даже без обязательного вступительного взноса.