– Ну хорошо, – вздохнула Нимия. – Сделаем так, а Аот и множество других наездников на грифонах будут прикрывать нас сверху от любых воздушных атак.

– Я тоже иду, – произнес Барерис, и, к его облегчению, ни один из тарчионов не возразил.

Для этого барду пришлось одолжить боевого коня. Он знал, как драться верхом, и решил, что принесет больше пользы, сражаясь на земле, а не болтаясь позади Аота на спине Яркокрылой.

Оказавшись в седле, он наложил заклинание на свое новое ездовое животное, гнедого мерина, закрепив связь между ними и усилив его отвагу. Тем временем Аот доставлял приказы. Солдаты и маги сгрудились вокруг них, приготовившись к предстоящей вылазке.

Мислантос кивнул ехавшему рядом с ним адъютанту, и молодой рыцарь протрубил сигнал из рога. Лучники одновременно обрушили ливень стрел на запрудившую одну из улиц нежить. Волшебники убивали тех же созданий с помощью вспышек пламени и света, а выжившие священники сокрушали их зримой силой своей веры.

Трубач протрубил ещё раз. Заградительный огонь прекратился. Стражники, удерживающие начало улицы, разошлись в стороны, открывая проход. Мислантос, сидя в седле, опустил копье в боевую позицию. На доспехе его черного боевого коня пылали те же магические символы, что и на его собственной броне. Остальные сопровождавшие его воины сделали то же самое, а затем их отряд устремился вперед по коридору.

Только что прекратившийся обстрел изрядно проредил ряды преграждавшей путь нежити, а уцелевших заставил замешкаться. Воины вломились в ряды тварей, копьями пронзая их тела, а их лошади сбивали с ног скелетов и зомби, давя и круша их копытами.

Но все же не все враги оказались уничтожены. Не дрогнув при виде гибели стольких товарищей, оставшиеся попытались повалить всадников и их лошадей на землю. Не будучи копейщиком – несмотря на свою карьеру наемника, ему никогда не выпадало шанса научиться владеть этим оружием – Барерис рубил гниющих, черепоголовых противников мечом, постоянно понукая лошадь идти вперед. Всадникам приходилось продолжать двигаться дальше, иначе их план рухнул бы почти сразу после того, как начал осуществляться.

Длинными, грязными когтями гуль пронзил плечо лошади Барериса, и животное потеряло равновесие. Боясь, что ядовитое прикосновение нежити парализовало мерина, Барерис нанес ответный удар в голову твари. Гуль пал, и боевой конь, не получив серьезного увечья, снова уверенно встал на ноги и продолжил путь.

Над их головами раздавались крики людей, визг грифонов, взрывы и треск магии. Грифон со своим наездником, облепленные подергивающимися кожистыми летунами, рухнули на крышу и скатились вниз на загроможденную улицу. Барерис кинул быстрый взгляд, чтобы выяснить, не были ли это Аот с Яркокрылой – нет. Но больше бард не уделял внимания бою, что кипел над их головами. Он не осмеливался отвести взгляд от своих собственных врагов.

Сбив череп скелета с плеч, Барерис больше почувствовал, чем увидел нападающую тень и уничтожил её взмахом меча. А затем юноша неожиданно обнаружил, что врагов в пределах досягаемости его клинка больше не осталось. Оглянувшись, он увидел, что их отряду удалось расчистить путь.

 Они помчались вперед. Трубач Мислантоса, умевший подавать сигналы даже со спины мчащейся лошади, протрубил ещё несколько раз. Его действия должны были создать у врагов впечатление, что всадники приказывают оставшейся позади части армии действовать сообща с ними. Ночной охотник должен решить, что тарчионы действуют согласно какому-то хитроумному, хотя и непонятному плану, поэтому нежити лучше разом навалиться на них и преградить им путь.

Как полагал Барерис, это было не совсем уж нелепо. Действительно, их отряд, не встретив сопротивления и обладая достаточным пространством для маневра, мог ударить в тыл орды нежити и нанести врагам некоторый урон. Даже если ночного охотника это мало беспокоило, все ещё оставалась надежда, что их явная уязвимость заставит его выйти на открытый бой.

Один из наездников на грифонах заорал:

 – Там!

Барерис посмотрел наверх и увидел, что со стены над воротами центральной цитадели на них смотрит ночной охотник. Он с первого взгляда понял, почему от этого мертвого, черного чудовища с бледными глазами даже у опытных ветеранов, боевых магов вроде Аота по спине пробегал холодок. Пусть его присутствие, в отличие от Ксингакса, не отравляло людей – по крайней мере, с такого расстояния, – эта тварь все равно выглядела словно олицетворение безграничной силы вкупе с безжалостной, всеохватывающей ненавистью. Человек едва ли мог просто взглянуть на неё, но и отвести взгляд был не в силах, парализованный ужасом. За ночным охотником находилось ещё одно создание, ещё больше и отвратительнее, чем предводитель ночных налетчиков. В воздухе позади него колыхались светящиеся тени, его рваные крылья шелушились, а по телу стекала слизь, но в первый ужасный момент Барерис едва ли вообще заметил его присутствие.

– Стоять! – крикнул Мислантос, и большинство тэйских всадников подчинились. У них не было нужды пробиваться дальше, ведь ночной охотник уже появился, но у двоих сдали нервы, и, повернувшись, дезертиры умчались назад тем же путем, каким и пришли.

Тарчионы, – произнес ночной охотник, его неслышный ментальный голос дубинкой вбивал слова в сознание Барериса. – Мое имя – Исвал. Вы хорошо сражаетесь, но шанса на победу у вас нет. Шекс и я можем пощадить вас – пусть вы не останетесь прежними, но вы и ваши капитаны, по крайней мере, сохраните вашу изначальную личность.

– Нет, – произнес Мислантос. – Совет зулкиров приказал нам уничтожить вас, и именно это мы и собираемся сделать.

Я надеялся, что получу такой ответ, – произнес Исвал.

Расправив крылья, он ринулся в самое скопище врагов. Тренированные боевые кони с ржанием заметались. Сильным ударом когтей ночной охотник оторвал голову одному из животных. Из разорванной шеи брызнул фонтан крови. Призраки бросились на смертных вслед за своим предводителем.

В ответ некоторые боевые маги нацелились на них жезлами или выпалили заклинания. Вскинув символы веры, священники выкрикнули имена своих богов. Вспышки силы, видимые и невидимые, уничтожили некоторых духов, а других отшвырнули назад, словно листья на ветру.

Другие заклинатели зачитывали ключевые фразы со свитков. На земле и в воздухе вокруг всадников возникли стены ревущего пламени и мерцающего света. К сожалению, ни размера, ни количества их не хватало, чтобы полностью окружить и защитить людей. Призраки могли проскользнуть в щели между барьерами – без сомнения, они так и сделают, но, по крайней мере, теперь у них не было возможности обрушиться на противников одним неодолимым потоком, не оставив тем и шанса.

Это предоставило большинству тэйцев возможность сосредоточить свои атаки на Исвале и том небольшом количестве духов, что успели приблизиться прежде, чем появились магические барьеры. Без сомнения, ночной охотник понял, что попался в ловушку. Прекратив хлестать когтями и хвостом, он на мгновение замер на месте. Барерис догадался, что тварь пытается ускользнуть на иной уровень существования, но у него ничего не получилось. Изучив древние тексты, маги обнаружили, что он обладает такой способностью, и один из них уже прочитал заклинание, чтобы помешать этому.

Исвал рассмеялся.

Неплохо, очень неплохо, но вас это все равно не спасет. При необходимости я и сам могу убить многих из вас.

Он потряс кулаком, и из воздуха посыпались огромные градины, звеня по доспехам находившихся перед ним врагов.

Спев заклинание, Барерис заставил своего коня приблизиться к Исвалу. Но вдруг животное забилось в судорогах и упало. Выдернув ноги из стремени, бард слетел с седла и тяжело свалился на землю, едва увернувшись от лошадиной туши, которая чуть не рухнула ему на ногу всем своим весом.

Встав, он обнаружил, что он и Таммит смотрят друг на друга, разделенные все ещё продолжавшим содрогаться телом коня.