Аот бросил на Чати вопросительный взгляд, значение которого было понятно и без слов. Он спрашивал её, была ли она действительно уверена в том, что хочет рискнуть принять участие в этом предприятии. Жрица ответила ему выражением уверенности, нетерпения и привязанности одновременно.

Общение любовников заставило Барериса почувствовать новый укол боли в сердце. Отвернувшись, он огляделся. Убедившись, что в их сторону никто не смотрит, бард достал кинжал, прорезал в ткани небольшое отверстие и заглянул внутрь.

Палатка не была освещена ни лампами, ни свечами. Очевидно, даже некромантам, творившим огромное количество своих заклинаний именно по ночам, нужно было время от времени спать. Обострившимся при помощи магии зрением Барерис заметил закутанную в одеяла фигуру, лежавшую на легкой походной кровати.

Кивнув своим спутникам, он снова засунул лезвие в дыру и провел им вниз, чтобы сделать разрез достаточно большим для того, чтобы через него мог пробраться человек, и залез внутрь.

Учитывая то, что палатку теперь окутывала тишина, у него не было нужды красться, и поэтому Барерис просто подошел к лежавшему на походной кровати человеку. Но до того, как он успел преодолеть разделявшее их пространство, что-то маленькое и серое вспрыгнуло на грудь Урхура Хапета. Тварь со светящимися зелеными глазами бросилась в лицо барда.

Это оказалась мумифицированная или превращенная в зомби кошка, которой, очевидно, было приказано охранять своего хозяина, пока тот спит. Взмахом руки Барерис сбил её на подлете. Тварь поднялась на ноги и бросилась в атаку.

Несмотря на то, что это ссохнувшееся, вонючее создание не было достаточно большим, чтобы представлять собой серьезную опасность, Барерис подозревал, что её потемневшие когти и клыки могли быть отравлены Урхуром или ядовиты сами по себе. Поэтому он понял, что с кошкой придется покончить одним ударом. Переложив нож в другую руку, он выхватил меч и вонзил его кончик в спину животного-нежити, пригвождая его к земле. Напоследок тварь сделала неистовую попытку дотянуться до его ноги и оцарапать её, а затем затихла. Сияние её глаз погасло.

Но к тому моменту, однако, Урхур уже поднимался с кровати, отбросив покрывала. Тишина не позволит ему зачитывать заклинания, и, если он не имел привычки спать в одежде, то у него под рукой не было его магических штучек. Но некромант всегда носил ожерелье из маленьких костей, которое, скорее всего, было зачаровано, и маг уже успел схватить крючковатый жезл из черного дерева, который на всякий случай держал под одеялами или подушкой. Он направил магическое оружие в сторону пришельцев.

Барерис вырвал меч из кошачьего трупа и бросился вперед, целясь клинком в жезл. В то же мгновение сгусток темного огня или чего-то похожего сорвался с кончика жезла, и юношу окатило ледяной волной. Не позволяя боли от холода остановить себя, бард завершил замах, и жезл вылетел из рук Урхура.

Отодвинув в сторону прикрывавший вход кусок ткани, в палатку вошли два иссохших желтоглазых ужасающих воина. Барерис с товарищами уже видели этих тварей, которые несли стражу перед палаткой. Бард надеялся, что магическая тишина не даст им понять, что их хозяин в них нуждается, но, вероятно, они могли откликнуться и на ментальный призыв.

Хотя Барерис не осмелился отвести взгляда от врагов, чтобы оглянуться и проверить, он предположил, что Аот, Зеркало и Чати уже оказались внутри. Ему придется предоставить им самим разделаться с ужасающими воинами. Он должен сосредоточить все свое внимание на Урхуре. Красному Волшебнику нужно всего лишь выскочить на открытый воздух за пределы сферы тишины и позвать на помощь, и тогда весь их план рухнет.

Бард попытался ударом в ноги подсечь некроманта, но тот отскочил назад к натянутой матерчатой стене палатки, налетел на неё и приземлился за постелью. Испугавшись, что Урхур сможет проползти под нижним краем ткани и сбежать, Барерис выронил кинжал, схватил походную кровать и отбросил её со своего пути.

Тем временем Урхур сжал одну из висящих у него на шее костей, и его силуэт окутала бурлящая тень. Все ещё целясь в ноги, Барерис сделал выпад. Урхур попытался убрать свою конечность с траектории удара, но лезвие все равно его задело.

Что-то болезнетворное поднялось по мечу и перетекло в руку юноши, сковывая его холодной хваткой, подобно выстрелу из жезла. Урхур встал на ноги и бросился на него. Татуировка сзади на шее мага вспыхнула, высвобождая запечатанную в ней силу, и ногти его стали длинными и зазубренными, словно у гуля.

Когда Барерис оправился от шока после только что перенесенного удара, Урхур уже оказался достаточно близко, чтобы схватить его и разодрать, а от меча на такой дистанции не было никакого толку. Бросив клинок, Барерис схватил мага за запястья.

Они начали бороться врукопашную, и в это время бард улучил минутку взглянуть, как идут дела у его союзников. Аот взмахнул мечом, тяжелое лезвие которого сияло голубым магическим светом, и вонзил его в грудь ужасающего воина. Тварь оступилась, и Зеркало, который почему-то стал более видимым, тоже ударил её своим клинком, лезвие которого теперь формой напоминало саблю Аота. Тем временем Чати вскинула охваченную пламенем руку, и другой охранник-нежить рухнул к её ногам переломанной грудой костей.

Барерис подумал, что ему следовало бы добиться не меньшего, а возможно, и большего успеха. На его стороне была и сила, и умение драться, но юноша не осмеливался рисковать получить хотя бы одну царапину от когтей волшебника. Он боялся, что это выведет его из строя, вдобавок каждый раз, когда он пытался оглушить мага или подсечь его, защитная аура противника в ответ причиняла ему боль.

Внезапно Урхур широко распахнул рот, обнажая зубы, которые тоже стали длинными и заостренными. Резко рванувшись к Барерису, некромант попытался укусить его за шею. Пойманный врасплох, бард едва сумел вовремя отшатнуться. Когда изогнутые клыки проскрежетали мимо, на него брызнули капли слюны.

И вдруг Урхур пошатнулся вперед, и ноги мага подогнулись. Использовав рукоять своего меча как дубинку, Аот ещё раз ударил некроманта по голове. Урхур безвольно обмяк. Чувствуя после перенесенного нападения боль и слабость, Барерис сорвал с шеи некроманта костяное ожерелье, лишая того защитной ауры, а затем сбил его с ног.

Сабля Аота вспыхнула ярче, когда маг высвободил вложенное в сталь контрзаклинание. Когда заклятье тишины рассеялось, Барерис внезапно услышал собственное хриплое дыхание. Тем временем клыки и когти Урхура исчезли.

– Ты в порядке? – прошептал Аот.

– Когда все будет кончено, – ответил Барерис, – мне понадобится помощь целителя, но до того момента я смогу продержаться.

Чати подошла ко входу в палатку, отодвинула ткань и выглянула наружу.

– Кажется, никто ничего не заметил.

– Хорошо, – сказал Аот. – Можешь привести Урхура в чувство?

– Скорее всего, – порывшись в своей поясной сумке, жрица вытащила оловянный флакончик, открыла его и поднесла к носу Красного Волшебника.

Глаза Урхура распахнулись и он задергался, но без особого успеха. Окружившие его Барерис, Аот и Чати крепко держали его, угрожая некроманту кинжалами.

– Успокойся, – произнес Аот. – Ты, вероятно, понимаешь, что я не испытываю к тебе особой любви, но я и мои друзья не убьем тебя, если ты ответишь на наши вопросы.

– Вы спятили, – сказал Урхур. – За то, что оскорбили меня, вы все умрете.

Аот улыбнулся.

– Да, если не добьемся успеха, именно поэтому нам терять нечего. На твоем месте я бы задумался над тем, что это значит.

Пытаясь успокоиться, Урхур сделал глубокий вдох.

– Хорошо, отвечу я на ваши вопросы. Я бы в любом случае так и сделал. Мне нечего скрывать.

– Если так, – произнес Аот, – ты, должно быть, единственный Красный Волшебник, который может сделать такое заявление, но до того, как мы продолжим, я хочу, чтобы ты кое о чем подумал. Я только что прочел контрзаклинание, Барерис и Чати сделают то же самое. Надеюсь, что, если на тебе есть магические путы, кто-нибудь из нас успешно разрушит твои оковы и ты сможешь дать нам необходимые сведения, не пострадав при этом.