Големы, лишенные жизни и разума, также не знали и усталости. Позевывая, Хезасс позавидовал им и задался вопросом, был ли этот тайный обход действительно необходим. В конце концов он, как высший жрец пирамидообразного замка, имел право забирать себе часть тех пожертвований, что верующие приносили Огненному Богу.

Это было общепринятым обычаем, но в то же время обычаи гласили, что иерофант не должен потворствовать своим желаниям. Конечно, о необходимости подобного самоконтроля можно было поспорить, ведь предыдущий Вечное Пламя, который на поверку оказался не таким уж вечным, погиб при загадочных обстоятельствах, а нынешний глава каким-то образом умудрился утвердиться в должности, несмотря на то, что несколько других жрецов познали таинство веры куда глубже.

Да, в целом сейчас лучше избегать любых проявлений жадности, подумал Хезасс с кривой ухмылкой, но, по правде говоря, он не слишком-то надеялся обмануть себя. Он хотел столько, сколько хотел, и намеревался получить это. Лучше снять пенку с молока, пока ничьи строгие глаза за ним не следят.

Деревянные ноги големов с тихим стуком опускались на мраморный пол, и наконец маленькая процессия оказалась у очередного алтаря, у которого женщины обычно молились о том, чтобы забеременеть, а, если уже были в положении, то чтобы успешно выносить и родить здорового ребенка. Хезасс взял нитку жемчуга, придирчиво изучил её и положил назад. Ему нравилось думать, что глаз у него не хуже, чем у любого ювелира, и сейчас он увидел, что ожерелье было второсортным. Но хрупкая платиновая диадема выглядела изящно.

Откликнувшись на его неслышный приказ, один из големов протянул ему свой мешок, но, так как у автомата была только одна свободная рука, Хезассу пришлось самому открыть горловину и положить головной убор внутрь. Эти создания не слишком-то годились на роль носильщиков, но их неспособность говорить все перевешивала.

– Неплохая добыча, – протянул мужской голос.

Пораженный, Хезасс хотел резко развернуться, но вовремя одернул себя. Не стоит вести себя так, словно его застукали за чем-то незаконным. Лучше двигаться не спеша и с достоинством, подходящим Пылающей Жаровне и тарчиону. Повернувшись, он наткнулся на сардонический взгляд темноглазого изможденного человека, чьи иссохшие пальцы сейчас полностью скрывали просторные красные рукава.

Хезасс опустился на колени.

– Ваше Всемогущество.

– Похоже, имплитурская работа, – продолжал Сзасс Тэм. – Невесты из обеспеченных семей часто надевают такие украшения на свадьбу. Пожалуйста, встаньте.

Хезасс подчинился, задаваясь вопросом, чем может грозить ему эта неожиданная встреча.

– Я не имел чести видеться с Вашим Всемогуществом уже некоторое время.

– Мы оба были заняты, – произнес лич, медленно приближаясь. Кайма его красной мантии шуршала по полу. – Но вы не спите, а я вообще не нуждаюсь во сне, так что, похоже, сейчас подходящий момент для разговора.

Хезасс задался вопросом, откуда Сзасс Тэм знал, что он не спит, и, в особенности, где его найти.

– Разумеется, я к вашим услугам.

– Благодарю вас, – некромант небрежно вытащил зачарованную стрелу с хрустальным наконечником из колчана голема, осмотрел её и опустил обратно. – Признаю, меня немного заинтриговал тот факт, что я обнаружил вас на ногах. Если вы страдаете от бессонницы, я знаю зелье, которое вам поможет.

– Я в порядке, – произнес Хезасс. – Просто заранее приступил к выполнению своих обязанностей.

Волшебник кивнул.

– Это я вижу, хотя, технически, спорный вопрос, действительно ли в ваши обязанности входит мелкое воровство подаяний.

Хезасс выдавил улыбку.

– Ваше Всемогущество всегда отличались тонким чувством юмора. Вы, конечно, знаете, что я имею право на свою долю.

– Ох, разумеется, но, выбирая её из тех сокровищ и монет, что все ещё лежат на всеобщем обозрении на алтарях и не сосчитаны служащими, разве вы таким образом не занижаете общее количество сделанных Пылающей Жаровне пожертвований и не посылаете в Элтаббар меньше, чем причитается на самом деле? Если так, разве это не то же самое, что самолично грабить Огненного Владыку? Боюсь, что Ифегор Нат именно так это и расценит. Он может попытаться наказать вас, даже несмотря на то, что вы тарчион, – и кто скажет, что ему это не удастся? Он внес заметный вклад в кампанию против орды нежити на востоке, и мы, зулкиры, благодарны ему за это.

Хезасс сделал длинный вдох, чтобы успокоиться.

– Повелитель, вы же знаете, что даже если в моем поведении как Вечного Пламени и есть что-то… неподобающее, каждый день по всей стране люди, облаченные властью, ведут себя не лучше. Вы же прекрасно узнали, что я за человек, помогая мне подняться в церковной иерархии и позже сделав тарчионом Лапендрара.

– Это правда, – произнес Сзасс Тэм. – И, по секрету говоря – меня не волнует, осмеливаетесь ли вы грабить бога или нет. Разве боги добры или хотя бы справедливы к нам, чтобы не заслуживать презрения? – Он махнул рукой в сторону подношений на алтаре. – Посмотрите на все это – не на золото и украшения, которые обычно привлекают ваш взгляд, а на медь, хлеб и фрукты. Чтобы задобрить вашего бога, нищие женщины отдают все, что могут себе позволить – возможно, все, что у них есть, – и, тем не менее, он не ответит ни на одну их молитву. Некоторые просительницы все равно останутся бесплодными или потеряют ребенка в младенчестве. Почему так происходит и что же это за мир такой, где женщина может иметь выкидыш, а младенец – умереть в детской кроватке?

Хезасс не имел ни малейшего понятия, куда клонит некромант и что следует ответить на его слова.

– Повелитель, вы же понимаете, что я исполняю свой долг перед Коссутом, пусть и кладу в карман чуть больше тех безделушек, что приносят ему верующие. Он простит мне мою слабость, я верю. В любом случае, мир таков, каков он есть. Разве не так?

Сзасс Тэм улыбнулся. На его лицо легла тень грусти. У некроманта был вид человека, который питал слабую надежду найти родственную душу и разочаровался.

– Разумеется, это так. Я не хотел клеветнически обвинять вас в жадности или нагонять на вас зевоту своей философией. Давайте вернемся к практическим вопросам.

– Со всем уважением, Ваше Всемогущество, но ваши «практические вопросы» выглядят, словно шантаж, но почему? У меня нет другого выбора, кроме как подчиниться воле зулкира, какой бы она ни была, и, помимо этого, я благодарен вам за все, что вы для меня сделали. Я буду только счастлив оказать вам ответную услугу.

– Ваша верность пристыдила меня, – ответил лич. Если в словах некроманта и была хоть капля иронии, ни его голос, ни худые, интеллектуальные черты лица этого не выдали. – Если бы каждый был столь преданным, но «мир таков, каков он есть». Учитывая раскол в совете зулкиров, даже я иногда нахожу целесообразным разъяснять людям, что тех, кто со мной сотрудничает, я награждаю, но также у меня есть множество способов, чтобы проявить свое недовольство отказавшимися.

Хезасс улыбнулся.

– А теперь, когда мы закончили с вопросом о наказании, не могу ли я услышать о награде?

Мертвый мужчина рассмеялся. Из его рта слабо пахнуло тленом, и Хезасс убедился, что на его лице не отразилось охватившее его отвращение.

– Как мне недавно напомнил один из ваших коллег, – произнес Сзасс Тэм, – шахтеры добывают впечатляющее количество золота в горах Верхнего Тэя.

– Да, как я понимаю, – согласился Хезасс.

– И сейчас большую часть его доставляют на Плато восточной дорогой, что естественно, ведь это единственный тракт, достойный своего названия. Но я не вижу никаких принципиальных причин, почему бы не перевозить золото через запад или юг, следуя руслам рек, и, возможно, наблюдать за разными участками пути с помощью магии, чтобы убедиться, что караван беспрепятственно их миновал. Если так и будет, то золото, очевидно, в конце концов окажется в Лапендраре, и вы сможете получить неплохую прибыль, взимая налоги за его провоз.

«Неплохая прибыль» – это было ещё слабо сказано! Хезасс подозревал, что через несколько лет сможет накопить состояние, сравнимое с состоянием Самаса Кула.