– Совершенно верно, – произнес Самас Кул своим сочным, масляным голосом. – Как мы и ожидали, вы чрезвычайно проницательный человек, ваше всемогущество. Вопрос в другом – неужели мысль о нашем триумфе пришлась вам не по вкусу?

– Возможно, – сказал верховный. – Вы собрались здесь, в Пылающей Жаровне. Вы приняли меня в свой круг. Разве это не делает меня вашим соучастником? Может быть, теперь мне придется на своей шкуре испытать злобу ваших врагов.

– И все же вы согласились с нами встретиться, – произнесла Лаллара.

Ифегор заколебался.

– Только из интереса… Возможно, я как-то смогу послужить своему богу, ввязавшись в это дело. К тому же я слишком хорошо понимаю, насколько серьезна ситуация в Пиарадосе.

– Повелители! – произнесла Нимия. Все взгляды скрестились на ней, и женщина заколебалась, словно пожалев о своем решении говорить без спросу. Но, начав, она не имела другого выбора, кроме как продолжить. – Со всем уважением, но вы говорите так, как будто Пиарадос уже потерян для нас. Это не так! Мертвецы выиграли всего один бой и захватили малозначимую крепость.

– И в результате этого, – резко оборвала её Лаллара, – сейчас они разоряют твой тарч. Возможно, вскоре орды нежити разбредутся по всему центральному плато.

– Гули уничтожили несколько ферм, – настаивала Нимия. Пот на её лице блестел в свете огней. – Пиарадос все ещё в моих руках. – Аот понял, что она имела в виду одноименную столицу своей провинции. – Я попросила помощи у тарчиона Дарамоса. К нам из Талазара стекаются свежие силы.

Ярпилл улыбнулась.

– Мислантос Дарамос хороший солдат. Он умеет побеждать. А Тазалар слишком мал и слабо заселен для приличного тарча. Может, это неплохая идея – объединить его с Пиарадосом и поставить старика главным?

Нимия побледнела.

– Я прошу вас об одном только шансе…

Сзасс Тэм поднял руку, заставив её замолчать.

– Давайте не будем спешить. Пока мы не решили, что предпринять, я хочу услышать подробный рассказ о том, что произошло на востоке.

– Аот Фезим, – сказала Нимия, – единственный, кто выжил в Тазарской крепости. Я взяла его с собой, чтобы он поведал первую часть истории.

Аот постарался дать как можно более подробный отчет о произошедших событиях. Он не стремился преувеличить собственную роль, однако особо подчеркнул то, что покинул поле битвы не из-за трусости, а по прямому приказу кастеляна.

Затем Нимия рассказала о битве на восточном конце пути. Она-то не упустила ни одной возможности оправдаться. Естественно, тарчион не забыла упомянуть и о том, что ни Аот, ни другие разведчики не заметили водных тварей, пока те не выползли на берег. Наездник не был уверен, пытается ли она возложить на него ответственность за все, что пошло не так, или у него просто разыгралось воображение.

Когда она закончила, Сзасс Тэм внимательно изучил лицо Аота.

– Тебе есть что добавить к отчету своего командира?

Наездник подавил недостойное желание рассыпаться в оправданиях. Это только заставило бы зулкиров презрительно усмехнуться.

– Нет, ваше всемогущество. Так все и было.

Лич кивнул.

– Слова победителей всегда вызывают больше доверия, чем слова побежденных, но вы, похоже, сделали все, что смогли. Не вижу причин заменять вас другими, тем более теми, у кого нет опыта сражений с этой ордой нежити. Можете и дальше оставаться на своих постах – при условии, конечно, что все остальные тоже согласны, – он перевел взгляд на остальных зулкиров.

Как Аот и ожидал, никто из них не высказался против, хотя Лаллара дала свое согласие с явной неохотой. Поговаривали, что эта своенравная, эксцентричная и непредсказуемая волшебница была не так предана личу, как верная Ярпилл. Лаллара обожала пытки, практически превратив их в искусство. Возможно, впоследствии она собирается подвергнуть Нимию – или их обоих – какому-нибудь особо изощренному наказанию.

– Выслушав доклад тарчиона Фокар, я начал понимать, что происходит, – произнес Ифегор. – Но почему – мне до сих пор не ясно. Буду благодарен, если кто-нибудь даст необходимые пояснения. – Он перевел свой горящий взгляд на Ярпилл. – Возможно, вы, ваше всемогущество, знаете что-нибудь полезное.

Неудивительно, что верховный жрец обратился именно к ней. В конце-концов, она была зулкиром Предвидения, и раскрывать подобные загадки было частью её магического искусства.

Ярпилл одарила Высшего Лорда Пламени жалкой вымученной улыбкой.

– Вы пристыдили меня, ваше всемогущество. Могу всего лишь повторить то, что мы уже обсуждали тысячу раз. Эта угроза – наследие одного из исчезнувших государств Рассветных гор. Несмотря на все усилия моего ордена, я понятия не имею, откуда взялась эта орда мертвецов, и почему это происходит именно сейчас. Вы наверняка знаете, как непросто использовать предвидение на территории центрального Тэя. Слишком много магов, помешанных на сохранении своих тайн, используют заклинания, отклоняющие подобные попытки. Когда я и мои подчиненные пытаемся исследовать эту нежить, мы сталкиваемся с похожими трудностями.

Лаллара презрительно усмехнулась.

– Итак, это все было просто необычайно полезно. Даже зулкиру нечего нам предложить, кроме извинений за некомпетентность.

 Если её подколка и задела Ярпилл, она этого никак не показала.

– Пророчества гласят, что мы живем в век перемен и беспорядков. Неудивительно, что древние духи пробудились именно сейчас. Одним из проявлений этого вселенского волнения была Великая Ярость Драконов, а теперь – вот это...

Ифегор кивнул.

– Тут наши мнения совпадают, ваше всемогущество. – Он улыбнулся, словно зверь, обнаживший свои клыки. – Давайте же вознесем хвалу за то, что столь многому суждено сгореть в очищающем пламени, освободив наше бытие от всего испорченного и недостойного.

– Может, лучше обсудим то, как же все-таки уничтожить этого ночного охотника и его последователей? – спросила Лаллара. – Они-то в достаточной степени «испорчены и недостойны», не так ли?

– Верно, – произнес Сзасс Тэм, – Для этого мы здесь и собрались. Надо определиться с дальнейшими действиями. Тарчион Фокар уже обратилась в Тазалар за подкреплением. А что можем сделать мы?

Самас Кул пожал своими пухлыми плечами. Это движение заставило его обширную великолепную робу заблестеть в свете пламени.

– Дать ей ещё войск, полагаю.

– Да, – произнес лич. – Можно послать несколько отрядов, но помните, наши силы не бесконечны. В результате нашей новой политики мы уменьшили размеры армий. Тарчионам Крен и Одессейрону после понесенных в бою с рашеми потерь нужно восстанавливать численность своих войск и укреплять оборону на случай следующего налета. Вряд ли стоит оттягивать легионы и с границы с Агларондом. Общеизвестно, что наши восточные и северные соседи состоят в тайном союзе.

– И что же вы предлагаете? – спросил Ифегор Нат.

– Мы уже используем мертвецов в боях, – ответил лич. – Ужасающих воинов, Легион Скелетов и им подобных… Я предлагаю увеличить их число. Мы можем эксгумировать тела тех покойников, чьи останки все ещё пригодны к использованию, а также, начиная с этой минуты, заявить свои права на тела всех умерших простолюдинов и рабов. Разумеется, все эти меры будут действовать только до конца кризиса.

– Людям это не понравится, – сказала Лаллара. – Да, мы в Тэе порой используем мертвые тела, но вряд ли простой человек придет в восторг при виде любимой старенькой бабушки, превратившейся в нежить. – Она одарила лича насмешливой улыбкой. – Не в обиду.

– Никаких обид, – мягко ответил лич. – На ваше возражение у меня есть два ответа. Первый – обычным людям так или иначе придется подчиниться. У них просто нет выбора. Второй – мы будем платить звонкой монетой за те тела, которые сочтем подходящими. У нас полно золота, спасибо Лиге Иностранной Торговли.

Самас Кул ухмыльнулся и приосанился.

– Возможно, – сказал Ифегор. – Но не только простолюдины будут против вашей затеи. Я против. Огненный Лорд против. По канонам нашей веры все тела поклонников Коссута предаются огню.