— Небеспочвенное волнение! — взвыла она. — Да как у вас только язык поворачивается? Вы сами отняли жизнь одного из невинных созданий Гайи…

— Ничего подобного, — стоял на своем Хотчкисс. — Это сделал «Североамериканский Мертв-инвентарь». Мы лишь выбрали по каталогу нужную породу…

— И РАСПЯЛИ несчастное создание! ПРИГВОЗДИЛИ его к дверям храма человеческой вседозволенности!

— Да, это уже сделали мы, — согласился Хотчкисс.

— Даже сейчас, в эту самую минуту, — не унималась Утконос-Хилл, — я слышу отлетевшую душу этого существа, оплакивающую жестокий конец, который оно приняло, утоляя ненасытный голод кровожадной людской утробы. Слышу, как оно лает, взывая о правосудии, скулит при мысли о своих кошачьих и собачьих собратьях, коим суждено присоединиться к нему при тех же жутких апокалиптических обстоятельствах.

Левин сплел пальцы и подпер руками подбородок.

— Так чего вы хотите от нас? Что, по-вашему, мы должны предпринять?

Линда Утконос-Хилл обвела обвиняющим перстом комнату, точно колдующая ведьма.

— УБЕРИТЕ гнусные кадры, чтобы они никогда более не достигали глаз и ушей самого легковерного и успешного хищника на планете, и ПРЕКРАТИТЕ это видистское безумие, пока с лица земли не исчезли все твари живущие, кроме ваших жалких личностей.

— Мы уже это сделали, — спокойно произнес Левин.

— Тогда ПОКАЙТЕСЬ в своих чудовищных грехах и эгоизме, повлекшем эту ГНУСНОСТЬ!

— Мы и это уже сделали, — сказал Левин.

— В самом деле? — переспросил Доликофф. Харрис кивнула.

— Поверьте, мы горько сожалеем о том, что эта реклама вообще увидела свет.

— Хм, — недовольно кивнул Доликофф.

— Мисс Утконос-Хилл, — снова заговорил Левин, — нам хотелось бы перейти к самой сути. Не будете ли так добры прояснить свою позицию по самым главным аспектам, чтобы мы могли прийти к какому-то соглашению?

— Самая суть. — Утконос-Хилл выпрямилась во весь рост и вскинула руки над головой. Винил скрипел и потрескивал при каждом ее движении. — На этой планете существует всего один ужасный всеядный вид, что алчет забрать себе все дары Гайи, распространяется подобно наделенной разумом раковой болезни, накипи, затягивающей поверхность зеленого мира, не осознает, что чем больше берет, тем меньше получает. Каждым новым бессмысленным надругательством над невинными этот вид все ближе и ближе подходит к полному и окончательному забвению…

— Избавьте меня от разговоров в пользу бедных, — прогремел Левин, — и скажите, сколько придется заплатить, чтобы вылезти из всего этого с целой шкурой.

Утконос-Хилл застыла на месте, а потом резко уронила руки, которыми все еще потрясала над головой. Раздался звучный хлопок винила по винилу.

— О, — произнесла она. — Моллен, зачитай им список.

— Охотно. — Моллен поднялась и взглянула на свой слейт. — Именем Фронта борьбы за права животных мы требуем от агентства «Пембрук, Холл, Пэнгборн, Левин и Харрис» во искупление жестокого злодеяния, состоящего в… — Она не докончила фразы и поглядела на нас. — Ну, сами знаете, в чем именно, правильно?

— Моллен! — прорычала Утконос-Хилл.

— Линда, это же закрытая встреча, — отмахнулась Моллен. — Так что не актерствуй попусту.

Утконос-Хилл по-кошачьи скрючила пальцы и замахнулась на Моллен.

— Иногда я гадаю, уж не одна ли ты из них…

Моллен покачала головой и снова опустила взгляд на слейт.

— …Требуем нижеследующего. Первое. Триллион долларов в наличной монете, банковских вкладах и (или) ценных бумагах, каковые деньги пойдут на создание фонда для…

— Это даже обсуждению не подлежит, — решительно покачал головой Левин.

Моллен пожала плечами.

— Второе. Проведение рекламной кампании, направленной на ознакомление широких слоев общественности с тем, что представляет собой ФБПЖ, одновременно с выкупом эфирного времени на десяти ведущих и дюжины более мелких каналов для увеличения охвата зрительской аудитории…

— Зачем? — спросила Харрис. — Чтобы вы всем показали, как именно взрываете людей, заглянувших в зоомагазин за кормом для птичек?

— Рабовладельцы! — прошипела Утконос-Хилл. — Эксплуататоры привязанности и любви невинных созданий Гайи, не ведающих лучшей доли, чем довериться тем, кто несет всем им окончательную погибель!

— Послушайте, мы не хотим тратить на эти разборки всю оставшуюся жизнь, — рявкнул Левин. — Кроме того, возможно, мы и возьмем вас в клиенты. У нас есть весьма толковые сотрудники, которые вполне могли бы помочь вам сгладить изъяны вашего имиджа.

— В самом деле? — улыбнулась Утконос-Хилл, обнажая ряд острых зубов. — Кажется, мы хоть к чему-то пришли.

— Само собой, подобные услуги обходятся недешево. Возможно, вы решите начать с малого.

— Недешево? — прошипела Утконос-Хилл.

— Нет, — возразила Моллен. — Вы сделаете это бесплатно.

Левин фыркнул и наставил на нее палец:

— Так что там дальше?

— Удаление оскорбительного ролика из всех источников информации.

— Это мы уже обсуждали. Дальше?

— Четыре, — зачитала Моллен. — Соответствующее наказание Фермана и его Дьяволов по принципу «око за око» на основании акта «Жизнь для всех».

— Прошу прощения, — встрял Финней. — Что значит «око за око»?

Фостер Доликофф зловеще улыбнулся.

— Значит, что если ты делаешь с животным что-то плохое, с тобой делают то же самое.

— Публично, — сверкнула зубами Утконос-Хилл.

— Вы хотите, чтобы мы убили Дьяволов? — спросил Спеннер.

— Да. И чтобы мы убедились: они самым строжайшим образом наказаны в соответствии с нынешней буквой закона о жестоком обращении с животными.

— Неприемлемо, — покачал головой Левин.

— Нууу, не знаю, не знаю, — протянул я. — Возможно, это легчайший способ выбраться из всей этой крайне неприятной ситуации.

— Нет-нет, они еще не потеряли коммерческого потенциала, — возразил Левин. — Силы небесные, сынок, да мне же на следующей неделе встречаться с «Миром Нано» насчет третьей фазы плана по их раскрутке. Они хотят, чтобы мы представляли их нано-зубную пасту, шампунь и моющее средство для дома…

— И противозачаточное средство, — добавил Абернати. — Благодаря тому юмористическому скетчу, что написал Гарольд Болл.

— Минуточку, — вмешался Хотчкисс. — Кажется, я знаю выход!

Все головы медленно повернулись к нему. Раздался общий недоверчивый вздох.

— Думаю, эта штука, которую они хотят сделать с Дьяволами, вполне осуществима.

— Мистер Хотчкисс! — пророкотал Левин.

— Послушайте, — взмолился тот. — По этому принципу «око за око» они должны сделать с Дьяволами то же, что Дьяволы сделали с собакой, так? Ну и пусть делают, скажу я…

— Хотчкисс, ты, кажется, заговариваешься, — начал Финней.

— Потому что они ни черта не могут сделать, пока Дьяволы не умрут! Потому что собака-то была мертвой, когда мы ее получили! Или пусть едут в Блумингтон, штат Индиана, и режут всех в «Североамериканском Мертв-инвентаре».

Спеннер откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди.

— Кажется, такое решение таит в себе определенные возможности…

— Нет! — взвыла Линда Утконос-Хилл. — Мы требуем немедленного правосудия! Требуем немедленного удовлетворения!

— Что ж, тогда, — заметил Левин, — боюсь, это условие столь же неприемлемо.,

— Не знаю, не знаю, — снова вмешался я. — По-моему, когда мы подсчитаем все убытки…

— Стойте! — взвизгнул Хотчкисс. — Я все равно могу все уладить! Да-да, могу!

Мы снова уставились на него.

— Технически, — произнес он, с трудом заставляя себя говорить спокойно, — в этом преступлении повинны не все Дьяволы. Делал-то это только один Тараканчик.

Спеннер резко обернулся вместе с креслом.

— Ты предлагаешь…

— Отдать его ФБПЖ, — закончил Хотчкисс.

— Ушам не верю! — воскликнул Финней. — Ты предлагаешь бросить Тараканчика на милость этих…

— Никакой милости не будет! — провыла Утконос-Хилл.

— Ну и пожалуйста, — сказал я.

— Вы что, совсем рехнулись? — спросил Левин. — Мы же только что наняли парня. Вы хоть представляете, сколько денег потребуется, чтобы провести новый поиск, а потом еще объяснить публике, что да почему произошло?