Княгиня Феодора бросилась к мужу, судорожно обняла его, прижалась к его щеке мокрым от неудержимых слез лицом.

- Вернулся, Глебушка… Живой. Сколько слез выплакала, тревожилась за тебя, - говорила она сквозь слезы.

- Что со мной сделается? Хан ко мне благоволит.

- Непредсказуем хан и коварен. Сколько уже жизней русских князей на их совести…

- Меня сия участь миновала. А почему не вижу сынка Романа?

- Похоронили нашего младшенького.

- Как такое случилось?

- Заболели оба сынка, покрылись красной сыпью. Хворь, говорят, в детском возрасте опасная. Михальчик покрепче, хворь перенес. А Романчик, от рождения слабенький, помер в одночасье.

- Пойдем в дом, Феодорушка. Расскажешь все, как было. Князь заметил, что вид у жены был болезненный, лицо заострилось. В глазах нездоровый лихорадочный блеск. С тоской Глеб подумал, что вряд ли болезненная Феодора будет способна еще нарожать ему деток. А он-то всегда мечтал, что станет отцом большого семейства. Теперь его единственное чадо, его единственная надежда - Михаил, Михальчик. Слава Богу, что растет крепышом и живчиком.

Сопровождаемая Григорием Меркурьевым и Власием, княжеская чета направилась в хоромы. Григорий обратился к князю с вопросом:

- Когда пожелаешь, батюшка, выслушать мой доклад?

- Не сейчас. Отдохну с дороги, разберусь в делах семейных. Сам тебя позову. Скажи только вот это. Ордынскую дань собрал?

- Собрал сполна.

- Пусть ту же самую сумму, какую мы выплатили ордынцам в прошлом году, Власий свезет незамедлительно в Ростов баскаку Файзулле.

- Слушаюсь, княже. Насчет охраны позаботишься? Ведь сумму повезу немалую.

- Возьми, Власик, десяток дружинников. Выпроводив бояр, Глеб спросил княгиню Феодору о здоровье.

- Знающие люди говорят - чахотка у меня. - С грустью ответила княгиня.

- Что советуют?

- Советуют то же самое, что советовал и ты. Чаще париться в бане и пить горячее парное молоко.

- Следуешь этим советам?

- А как же.

- Кровохарканье не прекратилось?

- Иногда проходит, потом снова возобновляется. Переживала я за тебя, моя радость.

- И зря. В Орде мне ничто не грозило.

- По наследству от мамы передалась мне эта проклятая чахотка. А тут еще северный климат, сырой, холодный.

- Постараюсь больше не покидать тебя.

- А если опять вызовет хан?

- Скажусь больным и не поеду в Сарай. Распорядись, матушка, насчет обеда, а я пойду к Михаилу.

Глеб уединился с сыном в свой рабочий кабинет, достал с полки книгу в кожаном переплете с летописным текстом.

- Прочитай-ка вот это.

Михаил прочитал довольно бегло. Потом Глеб Василькович предложил сыну прочесть страницу из молитвенника. - А я все молитвы наизусть помню, - возразил Михаил.

- Тогда скажи мне, сынок, чем примечательны в нашей истории княгиня Ольга и князь Владимир Святославич, ее внук.

- Княгиня Ольга была первой из русских князей, принявших Христову веру. А князь Владимир не только сам крестился, но и крестил всех русичей. У него было много сыновей. Сперва они не поладили между собой. Святополк, прозванный Окаянным, убил братьев Бориса и Глеба. Но его победил в конце концов один из братьев, Ярослав Мудрый.

- Почему Ярослава прозвали Мудрым?

- За мудрость. Он составлял законы, Правду Ярослава.

- Вижу, не зря прошли уроки твоего наставника. Теперь пора начать осваивать ратное дело.

- Хочу научиться рубить мечом и стрелять из лука.

- Рановато тебе рубить и стрелять. Всему свое время. Для начала научись ездить верхом на коне.

- И прыгать через заборы, рвы.

- Никаких прыжков. Пока научись просто держаться в седле, обращаться с лошадью. Пусть привыкает к тебе. Подберу на конюшне лошадку смирную, неноровистую. Вот с этого и начнем.

- А как же уроки с Далматом?

- Уроки пойдут своим чередом.

В своей конюшне Глеб подобрал светлой масти кобылку смирного нрава. Первые уроки верховой езды провел с сыном сам. Научил Михаила, как закрепить седло, чтобы не сползало, как подтянуть стремена по росту, как правильно управлять лошадью, как перейти из движения шагом в галоп и рысь. Первые уроки княжич усвоил быстро и лишь однажды свалился с лошади.

- Не расстраивайся, сынок, - утешил его Глеб. - Когда меня учили верховой езде, я падал не один раз. Конь попался норовистый.

Через некоторое время Глеб передал Михаила в руки пожилого дружинника, ставшего наставником княжича.

Посетил князь уроки, которые проводил с Михаилом инок Далмат. Эти уроки теперь усложнились. По арифметике учитель давал хитроумные задачки. На уроках словесности заставлял Михаил переписывать без помарок летописные тексты, глубоко изучать Священное Писание и историю Руси.

- Какие выдающиеся русичи и за какие подвиги причислены к лику святых?

- Их много. Сразу всех и не вспомнишь.

- Назови хотя бы своих родичей.

- - Это мой дедушка, князь Василько Константинович, князь ростовский. Это еще батюшка моей бабушки Михаил Всеволодович, князь черниговский. Они не захотели изменить вере Христовой, склонить голову перед врагом и поплатились жизнью…

Боярин Григорий Меркурьев обстоятельно и подробно доложил Глебу Васильковичу о всех делах и событиях, произошедших в княжестве. Пришел он с писцовой книгой, в которую педантично записывал все расходы и приходы княжества.

- Княжескую десятину собрал и пополнил казну. Вот изволь, княже, назову тебе все цифры.

- Сполна собрал?

Я не скажу, что сполна: сколько людишек прячется по лесам и болотам - одному Богу ведомо. Иной раз найти человека на Белоозере - все равно что иголку в стоге сена отыскать.

- Вестимо.

- Купчишки дорожную подать за пользование каналом на Сухоне и за волок платили исправно. Тоже хорошее пополнение казне.

- Поступает железо с Верхней Андоги к белозерским кузнецам?

- Поступает исправно. Знатоки говорят, руда на Андоге хорошего качества. О том тебе скажет и наш Вукол.

- Пришли его ко мне. Хочу потолковать.

Гнязь Глеб принял у Меркурьева собранную десятину и дорожную пошлину, дотошно пересчитал каждый рубль. Закончив все подсчеты, сказал с удовлетворением:

- Хорошее пополнение казны. Спасибо тебе, Гриша.

Но при этом подумал, что Григорий Меркурьев, собирая подати с населения, с купцов, конечно, и себя не обидел. И при этом хитер, осторожен, за руку не ухватишь с поличным. А, собственно говоря, зачем хватать верного человека. Меру знает. Другой на его месте был бы во сто крат хуже.

- Дозволь, княже, слово молвить, - неожиданно обратился к князю Глебу Григорий.

- Что у тебя?

- Пожаловаться хотел тебе на свои хвори. Одряхлел я. Нет прежней остроты ума, когда нужно в серьезном деле разобраться. Ведь я был уже зрелым человеком, когда ты, дитя малое, еще на четвереньках ползал. Освободил бы ты меня от бремени управляющего, нашел бы кого помоложе, побойчее.

- Это ты серьезно глаголишь?

- Как можно говорить такое несерьезно, коли в самом деле одряхлел.

- Вот что я тебе скажу, Григорий… С просьбой твоей, конечно, посчитаюсь. Готовь себе замену.

- Какую замену?

- Сынка твоего, Власия. Объяви ему - назначаю помощником управляющего и кладу жалование в половину твоего. А твое жалование оставляю за тобой. Власия станешь натаскивать, обучишь, как вести все дела, обращаться с писцовой книгой.

- Будет мой Власий, товарищ твоих детских игр, верным твоим слугой, таким же, каким был я.

- Значит, договорились.

- Выходит, договорились.

- Давай обсудим еще одно дело. Казна хорошо пополнилась. Я думаю, можно было бы довести численность дружины до сотни человек. А где сотня, там нужны и сотники. Что скажешь на это?

- Десятник Ипатий подошел бы на место сотника. Грамотный, расторопный.

- Вот и я так думаю. Согласен с тобой - Ипат толковый мужик.

- И из семьи хорошей.

- Напомни мне, Гриша, про его семью.

- Отец волостной тиун на Средней Шексне. Крепкий хозяин и церковный староста. И дед Ипата был тиуном.