Другие ботики пересекают реку в промежутках между мостами и дополняют последние; это лодки Харона^{443}: они делают рейсы во всякое время дня.

Лодочник с веслом в руке одинаково принимает в свою лодку и лакея и барина, башмачника и финансиста, солдата и священника, молодежь и стариков. Всякий смертный может войти в лодку и, заплатив одинаковые деньги за переезд, доехать до того берега. Свой путь лодка совершает раз двести в течение дня; один выходит из нее, другой тотчас же входит. Для того, кто желает дорогой пофилософствовать, такие переезды являются символом вечного чередования жизни и смерти.

Переезд стоит только шесть денье, но аренда промысла дает, за вычетом расходов, довольно значительный барыш. Можете судить по этому о числе перевозимых за день людей.

Вся глиняная посуда, обслуживающая наши кухни, покрыта лаком, обладающим свойством растворяться под действием серной печени. Глиняные и металлические предметы могут, следовательно, выделять особый яд, попадающий в нашу ежедневную пищу. Г-н Дантик изобрел новую глиняную посуду, которая, не уступая фарфоровой, может выдерживать самый сильный огонь и вполне безопасна. Это очень интересное открытие, способное вызвать благотворную революцию и послужить к сохранению человеческого рода. Неужели не обратят внимания на эту посуду, имеющую столь существенные преимущества, в то самое время как фарфоровой посуде, являющейся предметом роскоши, оказывают всевозможное покровительство?! Новому изобретению, о котором здесь идет речь, предстоит войти во всеобщее употребление. Его умеренная цена доступна каждому гражданину; оно ведет к сохранению народного здоровья и ждет только правительственного одобрения и покровительства.

Его еще не существует, но не следует ли его учредить? Он должен был бы состоять не из докторов, — столь опасных из-за своей рутины, столь невежественных в своей науке, — но из химиков, которые сделали так много новых прекрасных открытий, обещающих познакомить нас со всеми тайнами природы.

На обязанности этого совета должны лежать заботы обо всем, что относится к питанию человека: о воде, вине, пиве, водке, растительных маслах, хлебе, овощах, рыбе и прочем. Он должен распознавать все вредные примеси, входящие в эти вещества. Часто свежая морская рыба доставляется нам в уже испорченном виде, так же как и устрицы; в овощах нередко скрываются долгоносики. Отсюда разного рода заболевания, причины которых неизвестны.

Естественники, которым будет поручено наблюдать как за пищевыми продуктами, так и за всякого рода напитками, смогут пресечь эпидемические болезни в самом начале. Обычно докторов зовут тогда, когда опасность уже налицо, но почему бы ее не предупреждать? Доктора не думают о сохранении здоровья пациента, они ждут лишь дохода, приносимого им болезнями.

Бенедиктинцы, кармелиты и картезианцы, питающиеся лучшей морской рыбой, поручают одному из братьев, знающему в этом толк, наблюдение за качеством рыбы. Почему же товар, который достается на долю голодного народа, приходящего на рынок покупать остатки от стола богачей, ибо ему необходимо поужинать вечером, чтобы быть в состоянии работать на другой день, — почему не подвергать этот товар строгому надзору, раз голод и нужда заставляют народ не обращать внимания на его качество? Почему тухлую рыбу не включить в разряд контрабандных товаров, подобно эльзасскому табаку?

Спешу сообщить новость: кладбище Невинных в конце концов закрыли, — то самое кладбище, на котором хоронили покойников со времен Филиппа Красивого^{444}!

Тогда оно было далеко за городом; в наши дни оно оказалось в центре. Парламент, выслушав требование всех проживающих вблизи этого кладбища, обратился за советом к химикам и естественникам. Применив с пользой недавние открытия, касающиеся тлетворного воздуха, пришли к заключению, что воздух кладбища Невинных — самый нездоровый во всем Париже. В прилегающих к нему погребах атмосфера была такова, что пришлось замуравить все двери; опасность была велика, — кладбище закрыли 1 декабря 1780 года.

Выразим же благодарность усердию чиновника, который вел это дело с истинно патриотическим жаром; он, возможно, пресек в самом начале какую-нибудь заразную болезнь.

Полиция должна часто прибегать к помощи химии, чтобы знать средства, которые наука употребляет для уничтожения очагов заразы, губящих здоровье. Деятельная и бдительная инспекция исправила бы недостатки, являющиеся следствием большого скопления народа.

Равным образом набережная де-Жевр, которая находится под аркой свода, соединяющего мост Нотр-Дам с мостом Понт-о-Шанж, представляла собой отвратительную клоаку, куда четыре сточные трубы вливали грязь, куда стекала кровь из боен и сливались нечистоты из всех отхожих мест. В течение целых восьми месяцев в году река не обмывала зловонных арок моста, и воздух, распространяясь из этих очагов гниения, заражал все кругом. Невыносимое зловоние стояло также на набережных Сыромятников и Скорняков. Мы жаловались на это в Две тысячи четыреста сороковом году^{445}. В конце концов, когда зло достигло своего апогея, а жары последнего времени еще усилили заразу, городское управление соблаговолило заняться работами, содействующими оздоровлению воздуха и сохранению здоровья жителей.

Мы будем избавлены от этих предательских испарений, и в итоге многочисленных жалоб в столице окажется двумя бичами меньше. Поэтому безусловно полезно обращать внимание на непорядки и представлять их в их настоящем виде: громкие протесты достигают слуха должностных лиц, которые всегда бывают или немного туги на ухо или рассеянны.

Остается устранить еще не мало других недочетов; это дело времени и патриотического красноречия. Но почему наиболее невыносимые из них продолжают существовать, вопреки книгам и знаниям, вопреки единодушным жалобам всех честных граждан? Потому, что нет ни одного злоупотребления, из которого не извлекало бы выгоды множество лиц; а также потому, что некоторые люди ничего не читают, не имеют времени читать и свою весьма непрочную и кратковременную власть используют только на то, что им кажется нужным с точки зрения их мелкого и узкого честолюбия.

Только на известном расстоянии, только иностранец может правильно судить об ошибках данного народа или данного города.

Приблизьтесь, и тысяча коварных рассуждений скроют от вас истину.

Отмена барщины вызвала страшные крики. Тщетно справедливость и здравая политика сообща восставали против этого опасного установления; благодарный голос всего королевства, внезапно почувствовавшего облегчение, не мог заглушить ропота отдельных недовольных лиц.

Не удивляйтесь же, что добро совершается так медленно!

Картины Парижа вышли впервые анонимным изданием в Париже в июне 1781 г. в 2-х томах, за которыми тотчас же последовало еще 2 тома.

Первоначально Мерсье предполагал ограничиться этими 4 томами, но колоссальный успех очерков побудил его продолжить издание, и в течение 1783—1789 гг. он написал еще 8 томов.

Предлагаемый читателю перевод сделан с амстердамского анонимного издания 1783 года: «Tableau de Paris». Nouvelle édition corrigée et augmentée. Quærens quem devoret. Tome I. A Amsterdam. 1783.

Этому изданию предпослано Предуведомление издателей, в котором говорится, между прочим, следующее: «Настоящее четырехтомное издание Картин Парижа выходит под наблюдением автора и является единственным признанным им изданием». Тут же сообщается, что в печати находятся томы V, VI и VII.