И он прозвенел – ровно в половине второго, и будто благодатный ливень оросил удушливую, застывшую от ожидания атмосферу квартиры, и все вокруг расцвело и приобрело иной вкус. Иван хотел открыть дверь сам, но Люда остановила его:

– Сиди, я открою.

И поспешно направилась к двери. Лицо Виктора было скрыто за огромным букетом алых роз. Позднее Наталья, пересчитав их, ахнула: «Боже мой, двадцать пять! Кто же дарит такой букет в наше время!»

Люда кокетливо изумилась:

– Виктор Денисович! Какая неожиданность!

Букет, скрывавший лицо гостя, объяснил Ивану все. Он смотрел на них и видел перед собой двадцать пять дул, направленных в него самого. Эти двадцать пять роз цвета крови провозглашали его бесславный конец. Он взял бутылку водки, наполнил рюмку и выпил до дна.

Наталья узнала гостя: это был тот самый высокий мужчина с бритой головой, похожей на арбуз, – человек из мафии, хозяин черной машины. Она много раз видела его из окна, когда он стоял с Людой у подъезда. Увидев, как соседка помогает ему в прихожей снять пальто, Наталья от изумления потеряла дар речи. Затем, немного оправившись, быстро и взволнованно шепнула Ивану:

– Это он, мафиози, который ищет тебя.

Иван не проронил ни слова, и лишь глаза его расширились и округлились, как у человека, только что испустившего дух.

Виктор тоже удивился присутствию Ивана. Они холодно протянули друг другу руки, и Люда представила их:

– Иван. Виктор Денисович.

Иван взглянул на гостя пристально и увидел в нем не врага, преследующего его ради денег, а соперника, пытающегося отобрать самое дорогое, что у него есть, – Люду. До сих пор он отказывался допустить существование этого соперника, но теперь вдруг увидел, что битва началась, и что она неизбежно окончится для него поражением прежде, чем успеет разгореться.

Какое-то время Иван сидел в глубоком молчании, выпивая рюмку за рюмкой. Люда между тем оживилась и начала ухаживать за гостем. Кокетливо извиваясь перед ним, она накладывала ему еду и наливала выпивку, а в это время гость пожирал ее наглыми глазами.

Стрелки часов медленно ползли, отсчитывая тяжелые минуты, как две ноги, увязшие в непроходимом болоте. Разговор состоял из коротких и бессвязных фраз, которыми обменивались Люда и Виктор, – о погоде и обо всем, что не имело смысла в эту минуту, тогда как глаза их говорили яснее всяких слов.

Неожиданно Иван схватил руку жены и произнес:

– Когда я сегодня вошел в квартиру, то подумал, что мне в этой жизни ничего не нужно, раз у меня есть такой ангел. Но оказалось, что ты шлюха, сотворенная дьяволом! Бог, наверное, не захотел пачкать себе руки настоящей тварью.

Вопреки его ожиданию, ответ он услышал не от Людмилы, а от Виктора:

– Позволь добавить, что не только твоя жена, но и все жены на свете сотворены дьяволом. Но, уверяю тебя, твоя жена – прекраснейшее из всех его творений.

Не справившись с подступившим гневом, Иван набросился на него, но Виктор без особого усилия, одним толчком бросил его на пол и готов был бить и дальше, если бы не Люда.

– Хватит! Я не хочу, чтобы вы превращали праздник в драку.

Но Иван не унимался. Он встал и набросился на Люду с криками:

– Я убью тебя, шлюха!

– Не говори того, на что ты не способен! – выпалил ему в лицо Виктор и оттолкнул легким движением, отчего Иван вновь упал на пол.

Гость угрожающе произнес:

– Имей в виду, что ради Люды и по случаю праздника я сегодня сделаю вид, будто не видел тебя. Но если увижу еще раз, пеняй на себя. – Затем, повернувшись к Люде, предложил: – Пойдем отсюда?

– Да, – ответила она без колебаний.

Одевшись, она начала спускаться по лестнице быстрыми и упругими шагами, и одна прядь, выбившись из прически, упала ей на плечо как золотой луч. Виктор остановил ее возле подъезда и набросился с поцелуями.

– Не здесь, – попыталась Люда остановить его.

Но он не отступал:

– Я хочу тебя сейчас!

– Давай пойдем в другое место.

– Я не могу ждать!

– Давай хотя бы сядем в машину.

Виктор объяснил, что приехал на такси, так как предполагал провести эту ночь у нее и побоялся оставить машину на улице без присмотра.

– Тогда возьмем бомбилу и поедем куда-нибудь.

– Я хочу тебя сию же минуту!

Он посмотрел на лестницу, ведущую в подвал, и потащил ее за руку вниз.

– Нет. Только не в подвале! – возразила Люда, впервые в жизни испытывая ужас, – не только перед ним, но и перед самой собой, чувствуя, что готова уступить и сделать то, к чему он ее принуждал.

Казалось, на всем свете не могло быть места хуже для занятий любовью: пол был загажен, в воздухе жутко воняло сыростью, мутная тьма смешивалась с рассеянным светом, падавшим откуда-то сверху.

Виктор стал целовать шею Людмилы так жадно, словно хотел высосать из нее кровь. Мыши и крысы разбежались по норам, напуганные его шумным дыханием.

– Осторожно. Ты испачкаешь мне пальто, – предупредила она, когда он прижал ее к стене.

– Пусть пачкается. Оно тебе больше не понадобится. Я куплю тебе новое, – ответил Виктор, пытаясь поднять подол платья. Узкое в бедрах, оно не поддавалось, и тогда он, схватив его на разрезе, разорвал до самого живота.

Людмила звонко расхохоталась:

– Мне нравится это безумство.

И смех ее перешел в стон… В воздухе не осталось воздуха, все звуки внешнего мира перешли в бешеные стенания, свет погас в бурном потоке мрака, на улице повалил черный снег, издававший запах гнили. Она задыхалась, чувствуя, как плоть ее разрывается, будто в нее навечно воткнули ржавый клинок.

Люда вернулась в квартиру на пятый день, проведя все это время в гостинице «Европейская». Она была одета в длинную роскошную шубу и держала в руках сумку из натуральной кожи.

Иван оказался дома. Он сидел на кровати и ждал ее. Шторы были задвинуты, и он сидел в темной комнате, переполненной табачным дымом, так, словно не покидал своего места со времени ухода жены. Так оно и было. За все те дни он не выходил из комнаты и ничего не ел, если не считать нескольких кусков, которые ему пришлось проглотить по настоянию Натальи и Лейлы. Не для того, чтобы продолжать жить, забыв о жене, как уговаривали соседки, а для того, чтобы жить и помнить о ней.

– Что за духота? – недовольно спросила Люда, словно между ними ничего не произошло.

Она направилась к окну, намереваясь открыть его. Но Иван преградил ей дорогу:

– Явилась наконец?

– Разве это не мой дом?

Несколько мгновений он молчал, глядя на нее волчьими глазами, затем раздался звук пощечины, за ней – другой, и Люда громко закричала, призывая на помощь.

Лейле и Наташе не без труда удалось вырвать Люду из рук Ивана. Они отнесли ее и уложили на кровать Лейлы. Глаза у Людмилы распухли, лицо изуродовали синяки, из ран на лбу и губах сочилась кровь, волосы растрепались, на теле было множество ушибов. От Люды в ней оставались только серьги, которые она почти не снимала, – с изумрудом, подарок отца на день рождения, полученный еще в детстве.

Пока Лейла оказывала соседке первую помощь в ожидании машины скорой помощи, Иван, все еще вне себя от ярости, начал выбрасывать из комнаты Людины вещи.

– Скажите ей, чтобы больше сюда не возвращалась! А эти грязные тряпки она найдет на улице.

Но, несмотря на охрипший голос, ответ Людмилы прозвучал твердо и ледяной стрелой достиг ушей Ивана, перекрыв его громкий крик:

– Мы еще посмотрим, кого выгонят из этого дома!

Когда Виктор на следующий день пришел к ней в больницу и увидел, в каком она состоянии, то процедил с напряженным спокойствием:

– Ну что ж… Похоже, он намного глупее, чем я ожидал. Он сам подписал себе приговор.

Но Люда схватила его за руку:

– Пожалуйста, Витя, не делай этого.

Он удивленно посмотрел на нее:

– Что с тобой? Тебе все еще жалко его?

– Не жалко. Но я не хочу, чтобы из-за меня проливалась кровь.

– Но меня удовлетворит лишь его кровь.