– Значит, ты меня выгоняешь?

Люда подняла голову и взглянула на нее влажными глазами, затем вытерла их рукавом и ответила:

– Не выгоняю, но твое присутствие тяжело для нас обеих.

– Хорошо. Я уеду завтра утром. Но больше ты лица моего не увидишь.

В тот вечер атмосфера между Людой и ее матерью оставалась слишком напряженной, и Лейла предложила, чтобы Люда и Иван провели эту ночь в ее комнате. Людмила удивленно спросила:

– А ты?

– Переночую у кого-нибудь из подруг в общежитии.

Тогда к Люде вернулось ее веселое настроение:

– У подруги или у того красивого смуглого парня?

– Ты опять все неправильно понимаешь.

– Слушай, если я и в самом деле неправильно понимаю, то это значит, что ты глупая.

– Считай меня такой, – ответила Лейла, собирая вещи, чтобы уйти.

В дни, последовавшие за бурным визитом матери, Людмила потеряла малейшее желание выяснять отношения с Иваном. Ей требовались отдых и перемирие, прежде чем начать вновь думать об избавлении. Что до Ивана, то он испытывал признательность тем силам, которые привели в квартиру тещу, полагая, что благодаря ее приезду он вернул себе жену, пусть даже по причине необузданного характера ее матери. Они вновь стали спать вместе на одной кровати, и он, как и прежде, возвращаясь домой, слышал заботливый голос Люды, спрашивавшей, ужинал он или нет.

Как-то утром, в один из тех мирных дней, когда снег веял за окном, словно белый флаг перемирия, Люда проснулась в хорошем настроении. Выскользнув из-под одеяла и не разбудив мужа, пошла на кухню, чтобы поставить на плиту чайник. Затем умылась, вернулась в комнату и сняла ночную рубашку, но в это время услышала свист закипевшего чайника и побежала на кухню раздетая, в одном нижнем белье. Прогулка по дому в нижнем белье была одной из ее забытых привычек, оставленной в отдельной квартире. По дороге на кухню она услышала легкий шум, донесшийся из комнаты Максима Николаевича, и поняла, что тот еще не ушел на работу. Но это не смутило ее.

Тем временем Иван проснулся и направился в кухню следом за женой. Увидев ее полуголой, незаметно подкрался к ней и, обняв за талию, стал целовать в спину. Людмила повернулась, возбужденная его поцелуем:

– У меня встреча по работе, я опоздаю.

– Не опоздаешь. Я напою тебя любовью, и у тебя появится кипучая энергия, – ответил он и хотел унести ее в комнату, но она возразила:

– Останемся здесь.

– Но…

– В квартире никого нет, кроме нас.

Иван пронес ее два шага и прислонил спиной к холодной стене, отчего она слегка вскрикнула.

Максим Николаевич, погруженный в свои переживания, вдруг услышал сумасшедший смех Людмилы, который разнесся в угрюмой утренней тишине разноцветной радугой. Затем смех стих и перешел в частые вздохи сладострастия, гремевшие в пустоте его хронического одиночества, заполнявшие ее, окружая и сжимая воздух вокруг него, отчего становилось тяжело дышать.

Возбужденные возгласы, издаваемые Людой, мгновенно разорвали омут тишины, в котором укрывался Максим Николаевич. Они превращали его в изнывающего призрака, бродящего по темной комнате, из которой он не смел выйти, несмотря на то, что дверь была открыта.

Ему казалось, что время растекается, как черная вязкая жидкость, и он в ней захлебывается, тонет, задыхается. Он закрыл дверь комнаты, но его память стала кровоточить от голоса Людмилы еще сильнее, и все вокруг приобрело горький вкус – вкус смерти. Ему показалось, что если бы даже он умер в этот момент, то ее вздохи от совокупления с другим мужчиной не стихли бы никогда, а раздавались бы бесконечно, словно огненный ливень, превращающий в вечный ад безлюдную пустыню его души.

Вдруг квартиру огласила продолжительная трель дверного звонка, после чего раздался сильный стук в дверь.

– Кто этот ненормальный? – с подозрением спросила Люда. Иван же не промолвил ни слова и сжался. Он догадывался, кто это мог быть.

– Узнай лучше ты, кто стучит, – сказал он и, сорвавшись с места, в мгновение ока скрылся в ванной.

У двери стояли трое мужчин – огромные и с холодными глазами. Они спросили об Иване, и Люда мгновенно поняла, кто перед ней: это были люди из мафии, которых прислал кто-то из кредиторов Ивана.

Людмила ответила, что Ивана нет дома, но мужчины ворвались в квартиру. Двое стали допрашивать ее, в то время как третий молчал, не сводя с нее глаз. На ней был короткий шелковый халат, наспех накинутый на голое тело и открывавший ноги, длинные светлые волосы спадали на плечи, розовое лицо хранило следы недавнего любовного порыва. Она была неотразима.

Один из двоих предложил обыскать квартиру. Людмила бросила на него вызывающий взгляд:

– Я не позволю!

Мужчина усмехнулся и попытался отодвинуть ее, но третий вдруг произнес приказным тоном:

– Она же сказала, что не позволит.

Услышав это, первый удивленно оглянулся, желая удостовериться по выражению лица товарища, говорит ли тот серьезно. Тот потребовал, чтобы двое покинули квартиру. Было ясно, кто из них главный. Он задержался на мгновение и сказал:

– Скажи, что мы все равно найдем его, хоть у черта на рогах.

На лице Люды появилась насмешливая улыбка:

– У вас и там имеется свой филиал?!

– Там у нас центр, – ответил он, оглядывая ее с любопытством.

Едва дверь за непрошеными посетителями закрылась, Люда поспешила в ванную. Однако не нашла Ивана ни там, ни в комнате, ни на кухне, ни даже у Максима Николаевича – нигде! Она вернулась в ванную и, встав в дверях, оглянулась, удивляясь его странному исчезновению. И тут он появился из старой Наташиной стиральной машины – с бледным лицом, стряхивая с головы и плеч прицепившееся грязное белье. Минуту Людмила с удивлением смотрела на мужа, затем истерически расхохоталась и, не в силах удержаться на ногах, опустилась на порог ванной.

Иван, в замешательстве натягивая одежду, объявил, что сейчас ему лучше исчезнуть и подыскать какое-нибудь надежное место, чтобы провести там ближайшие дни, и не возвращаться в квартиру, пока не удастся разрешить ситуацию. Люда резко оборвала смех и твердо ответила:

– Будет лучше, если ты не возвратишься никогда.

Как Иван и предполагал, они вернулись, – на следующий день. Но, вопреки его ожиданиям, бандиты пришли не втроем. Явился лишь один из них – тот, который казался самым главным.

Было одиннадцать часов утра, и Люда собиралась уходить. Но пришедший сказал, что хочет поговорить с ней, и предложил где-нибудь выпить вместе кофе. Она отказалась, и тогда незнакомец последовал за Людмилой к выходу. Перед домом он пытался ее остановить, чтобы объяснить серьезность ситуации:

– Послушай, ты, наверно, не знаешь, с кем имеешь дело.

– Знаю, – перебила она его.

– Я намного важнее, чем ты себе представляешь. И я обычно не хожу по домам в поисках мошенников. Вчера меня к вам привел случай. Я был недалеко, и меня одолело любопытство посмотреть на этого Ивана, который кинул всех.

Бандит сказал, что Иван в большой опасности, и что он пришел сегодня, чтобы разъяснить ей суть дела. Людмила слушала, не выказывая волнения, учуяв в его разговоре нечто иное, чем озабоченность делами Ивана. Ей показалось, что он говорит о себе и о собственной значимости и, объясняя причины своих визитов, пытается не столько внушить ей страх, сколько вызвать у нее интерес. Тем не менее, она сказала, что проблемы Ивана больше ее не волнуют, и что им лучше не искать его в этой квартире, куда он больше не вернется.

Незнакомец покачал головой в знак недоверия:

– Похоже, Иван потерпел полный крах в бизнесе, но завидно преуспел в выборе жены.

– Об этом еще рано судить, – ответила она и собралась идти дальше.

Но бандит вдруг остановил Людмилу, открыв перед ней дверь автомашины:

– Я могу довезти тебя куда угодно.

«Куда угодно» – звон этих слов разносился в воздухе, и она смотрела на внутреннее убранство шикарного черного автомобиля с сиденьями, обитыми натуральной кожей. На секунду она подумала, что это и есть ожидаемый ею мир, и она – повелительница – войдет в него, чтобы взойти на его престол королевой, а не случайной прохожей, входящей в одну дверь и тотчас выходящей через другую.